Возвращение Кристель

Уважаемые форумчане!
В свой день рождения я впервые представляю на суд читателей свое новое произведение. В "Скалолазе" я не смогла смириться со страшной и мучительной гибелью хрупкой и самоотверженной летчицы Кристель, подруги главаря террористов. Решила дать девушке новый шанс...
Жду ваших отзывов!

Часть 1. Давний знакомый
Кристель. Сегодня.
В квартире пахло свежезаваренным кофе и духами. Это был привычный запах нового утра рабочего дня. Жужжание мойки, пока пьется кофе, легкий макияж; тарелка и чашка на сушилке. В 7.50 сигналит булильник - пора готовиться к выходу.
Мимолетный взгляд на уличный термометр и свежий снег на ветках за окном; меховые перчатки и берет. В 7.58 она запирает за собой двойную дверь своей квартиры, поочередно все три замка. В 8.00 хлопает дверь подъезда.
На холоде машина прогревается медленно. Мимо пробегают, спеша на школьный автобус, соседские дети.
- Доброе утро!
- Хелло, миз Дикстайн!
- Здравствуйте, мэм!
Машина наконец заводится. Выруливая со двора, она боковым зрением замечает невзрачный синий фургон у тротуара, но пока он надолго не задерживает ее внимание. А между тем, из окон фургона пристально следят за серебристой "лансией" две пары глаз.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Ты смотри, почти не изменилась.
- А это точно она? Больно молода для твоей подруги по колледжу...
- Я ее ни с кем не спутаю. Повезло ей, многие женщины душу бы продали за то, чтобы так выглядеть. А главное - глаза у нее все те же. Такая же отчаянная Крисси. Повезло нам, что она жива и мы ее нашли.
*
В 8.28 она прошла турникет, кивнув знакомому вахтеру.
- Точнее вас только солнце, - улыбается ей седой афроамериканец, отметив ее пропуск. - Доброго вам утра, миз Дикстайн.
- Смотрите не перехвалите, Стив, - отшутилась она и вызвала лифт.
Отперев свой кабинет, она на ходу сбросила берет, короткую дубленку и шарф, убрала их в стенной шкаф, сменила сапоги на туфли и остановилась перед зеркалом поправить растрепавшиеся под беретом волосы.
Сложно было с первого взгляда определить, сколько лет этой женщине, высокой, худощавой, светловолосой. Безупречно гладкое лицо, стройная фигура, но глаза жесткие, непроницаемые и губы неулыбчиво сжаты и похожи на тетиву лука. Отпечатавшийся в глазах и уголках рта отрицательный опыт делал ее на вид старше, чем она казалась сразу.
Черный брючный костюм и пурпурная водолазка подчеркивают подтянутую фигуру, высокую грудь и длинные ноги. Светлые волосы закручены в тугой узелок на затылке. На бледном лице только веки и ресницы чуть тронуты косметикой.
После первой чашки кофе миз Дикстайн, или "наша компьютерная 911", как ее прозвали сотрудники, услышала, как в коридоре раздаются шаги, оживленные голоса, хлопают двери соседних кабинетов. В туристическом агентстве "Кинг трэвел" начинается новый рабочий день. Пробило 9 часов утра.
*
- Крисси, привет, опять что-то с моим компьютером, - заглянул в кабинет один из сотрудников.
Она вздохнула и вышла из кабинета. Такое ощущение, что коллеги просто не способны запомнить ее полное имя, проработав с ней 7 лет. "Еще пару сокращений я потерплю, но не более...".
Стен, как зачарованный, проводил взглядом ее узкую прямую спину и стройные ноги. Компьютерщица словно не замечала, какое впечатление производит на мужчин и как смотрится в своих любимых узких брюках и пурпурных блузках или водолазках. Вот только ее лицо и глаза... Какие же события в ее прошлом сделали ее такой неулыбчивой, со взглядом, напоминающим полярную ночь в Антарктике?
Она повозилась с компьютером Стена всего пару минут. И закатила глаза: "Снова-здорово!".
- Что-то серьезное? - Стен стоял рядом, наблюдая за ее действиями. - Не понимаю, в чем дело. Файлы сами открываются и закрываются, система забывает мой логин и пароль, каждые полчаса выносит из программы... Это что, вирус?
- Вирус, с которым я сегодня же разберусь, - буркнула "компьютерная скорая помощь", выходя.
В соседнем кабинете рыжеволосая молодая женщина в сером костюме приветливо улыбнулась ей:
- Хелло, Крис. С моим компьютером все в порядке. Твой новый антивирус хорошо справляется...
- Выясняй отношения со Стеном дома, Дорис, - компьютерщица подошла к ее столу, и под ее взглядом Дорис поспешила подняться и отойти. Ей стало не по себе.
- Что ты делаешь? - спросила она. - Ой, Крис, не трогай программы! Мне правда...
- Из-за твоих ссор с бойфрендом тормозится работа всего отдела, - блондинка придвинула к себе клавиатуру и забегала по ней пальцами. - Я тебя уже просила прекратить это, но ты все обратила в шутку. Я блокирую тебе удаленный доступ к корпоративной сети.
У Дорис задрожали губы. Она посмотрела на худощавую женщину почти с ненавистью. Пропуская ее к двери, Дорис не удержалась от угрозы:
- Посмотрим, что скажет Анжелина о твоих вольностях с моим компьютером, Крис!
Она на мгновение замерла на пороге спиной к Дорис. Потом медленно обернулась и с легкой улыбкой парировала:
- Да, Дорис, что она скажет, узнав, как я помешала тебе пакостить Стенли через удаленный доступ и гробить всю его работу. И еще - меня зовут Кристель. Не Крис, не Крисси, не Кристи, и, конечно же, не Кри.
Бесшумно прикрыв за собой дверь, Кристель отошла к кофе-машине. Вот к чему она пришла. "Лечит" компьютеры в туристическом агентстве в Ниагара-Фолс, обновляет антивирус, загружает новые версии рабочих программ - а ведь когда-то думала, что скоро у них весь мир будет в кармане. Неплохой урок для всех, возомнивших себя Наполеонами. Еще повезло, что вообще жива осталась. Выжила единственная из всех. И даже Эрик не уберегся, самый умный, дальновидный и обостренно чувствующий опасность. Пожертвовал ею, чтобы выжить, и выиграл всего пару часов. А у нее не было никаких шансов на выживание - но она жива.
"Ты не ошибся во мне, Эрик. Я действительно хороша. Настолько хороша, что даже переиграла тебя", - подумала Кристель, забирая из окошка выдачи новую чашку горячего эспрессо.

Кристель. Прошлое.
У нее изначально не было шансов выжить. Когда ее с тремя ранами в грудь и плечо нашли лежащую в снегу на "Обреченном" военные, прочесывающие Роки-Маунтин, то сочли трупом и засунули в пластиковый мешок. Один из солдат, сопровождающих "груз 200", чуть не выбросился из вертолета, услышав в одном из мешком слабое движение и стон. "Не довезем до больницы!" - ахнули сержант и двое рядовых медицинского отряда, увидев простреленную в двух местах грудь, раздробленную ключицу и обмороженную правую сторону тела молодой женщины. Лицо, бок и живот Кристель после трех часов в снегу побелели, а губы и веки приобрели стойкий голубоватый цвет. По дороге в больницу у девушки дважды останавливалось сердце.
Ее довезли до больницы. "Она не выдержит операции! - схватились за голову врачи. - Слишком большая кровопотеря и сильное переохлаждение!".
Она выжила после операции, когда ей в течение 9 часов ювелирно сшивали поврежденные органы, по кусочкам собирали ключицу и вливали почти 4 фунта донорской крови.
"Все равно не выберется, - пессимистично говорил один из врачей в реанимации, когда девушку привезли из операционной. - У любого организма есть предел, а она свои ресурсы исчерпала еще там, в горах. То, что она до сих пор жива - чудо. Или не протянет и суток, или очнется лет через пять "овощем" или младенцем, и не факт, что восстановится!".
Когда обследование показало, что лежащая в коме, израненная и обмороженная, женщина беременна, у врачей возникла бурная дискуссия. Один настаивал на немедленном прерывании беременности, иначе плод вытянет из матери остатки жизненной силы, возникнут необратимые патологии, и оба погибнут. Его коллега возражал: может, наоборот именно беременность является тем фактором, который поддерживает жизнь девушки. И предложил проследить за дальнейшим ее развитием.
Кристель вышла из комы на следующий день после операции - кесарева сечения. Когда у пациентки начались роды, девушку срочно отправили в операционную, чтобы снизить риск.
Родился мальчик, крепкий, здоровый, без каких-либо патологий. Кристель очнулась в полном рассудке, не утратив никаких навыков, сохранив память, но очень слабая. Поэтому ребенка кормили искусственно и к матери приносили на несколько минут три раза в день. Когда девушку спросили, хочет ли она дать имя сыну, она в полусне прошептала "Эрик". Никто не понял, хотела ли она так назвать мальчика, а может просто вспомнила какого-то своего знакомого или просто была в полусонном состоянии, вызванном обезболивающими лекарствами. Но в метрике новорожденного записали: "Эрик Пинкстон".
На самом деле в эту минуту Кристель думала о том, что еще перед вылетом хотела сказать Эрику Куолену, своему командиру и мужчине, которого любила уже три года, что у них будет ребенок. Она собиралась на свою долю выручки купить домик где-нибудь на тропическом островке и воспитывать там ребенка. Девушка уже устала от постоянных выездов, заданий, переездов. Она не пират, не перекати-поле, ей хочется в 29 лет иметь свой дом, семью... И если Эрик думает так же, втроем им будет лучше. Ребенку нужны и мать, и отец. Если бы она решилась рассказать Эрику о своей беременности, изменило бы это что-нибудь? Стал бы Эрик, зная об этом, прикрываться ею в перестрелке от пуль психопата Трейверса? До того страшного дня Кристель без колебаний ответила бы: "Конечно не стал бы!". Сейчас ответ напрашивался другой, более горький, но правдивый: "Нет. Он точно так же подставил бы меня под пистолет потому, что свою шкуру любил больше всего на свете. Он всех использовал, а потом отбрасывал за ненадобностью. Когда я была нужна ему, он носил меня на руках, целовал, шептал ласковые слова и занимался любовью. А потом сообщил, что любовь - это самопожертвование, и я должна принести себя в жертву ради него. Я его любила. Он любил себя. Увы, это так!".
Когда ей приносили ребенка, девушка испытывала смешанное чувство. С интересом она всматривалась в маленькое личико, пытаясь определить, на кого он похож. Сначала видела высокий лоб, квадратную линию подбородка и вздрагивала: это же вылитый маленький Куолен. А потом обращала внимание на светлые волосы, аккуратный маленький носик и зеленые глаза и переводила дыхание: "Он похож на меня!". Малыш ворочался рядом с ней, морщил носик, чихал, улыбался, с интересом смотрел на мать, теребил ее волосы и рукав больничной рубашки, и Кристель плакала от прилива нежности к крохотному беззащитному человечку.
Через месяц после родов Кристель стала поднимать голову. Через три - села, а через полгода впервые, держась за руку медсестры, поднялась на ноги. "Теперь все зависит от вашей настойчивости, - сказал ей врач. - Чем старательнее вы будете выполнять мои предписания, тем скорее восстановитесь!".
Кристель была настойчивой девушкой и терпеливой и через месяц уже уверенно ходила по коридорам, а через два ей даже разрешили прогулки в больничном парке. А когда маленькому Эрику исполнилось 9 месяцев, Кристель уже могла возить его в коляске по аллеям парка. Наблюдавшие за ее реабилитацией врачи только разводили руками: почему пациентка, у которой было 0 целых 0 десятых процента шансов выздороветь после страшных ран поднялась на ноги и полностью восстановилась? Никто из них до конца этого не понимал. Наверное это было то самое медицинское чудо, которое встречается в практике любого врача.
Раны и обморожения полностью зажили и почти не тревожили Кристель, но пули из "беретты" оставили глубокие шрамы на плече и над грудью. Врачи беспокоились о том, как это скажется на душевном равновесии девушки. Многие женщины панически боятся быть обезображенными. И даже мелкий дефект внешности может надолго выбить их из колеи. Кристель же совершенно бесстрастно приняла тот факт, что на ее теле останутся шрамы от пуль на груди и от обморожения и кесарева сечения - на боку и животе. Декольте она не любила и почти никогда не носила, предпочитая практичные водолазки и свитера, а на пляже можно и в закрытом купальнике загорать, если у нее не будет собственного бассейна. После своей работы с Куоленом и того кромешного ада на "Обреченном" с последующей борьбой за жизнь девушке и в голову не пришло бы переживать из-за такой мелочи. В одежде ее тело выглядит как обычно. А то, что может кого-то испугать или вызвать ужас и отвращение легко скроет глухая водолазка. По сравнению с тем, через что она прошла, это сущие пустяки. Ведь ей повезло гораздо больше, чем Делмару, Райану, Хэлдону, Малколму... И Куолену. Впервые за все время их совместной работы она превзошла любовника. Осталась жива.

Кристель. Сейчас.
Одеваясь утром, Кристель задержалась перед зеркалом, рассматривая свою грудь, бок и живот. Шрамы от обморожения и операции кесарева сечения уже почти сгладились. А вот те, что оставили пули из "беретты" Трейверса по-прежнему очень заметны. Тот, что на ключице, даже в сумерках бросается в глаза. И противно ноет. Значит, сегодня опять будут осадки. Только бы машина опять не застряла в сугробе. На Ниагара-Фолс опять надвигается туча с севера.
Одевшись и собрав волосы в "хвост", Кристель провела по векам серебристым карандашом, а по ресницам - черной тушью, и вернулась в комнату с чашкой кофе. У окна она покачала головой: туча уже закрыла все небо. Ее черно-лиловый цвет не оставлял сомнений: снегопад будет долгим и обильным. И еще не оставляло тревожное ощущение, напряжение, беспокойство. Как будто она почувствовала взгляд, направленный ей в спину. Раньше интуиция никогда не подводила ее и не раз спасала жизнь. Кристель всегда безошибочно определяла, что ее "водят". Но кто может следить за ней здесь? Она так хорошо замела следы, оторвавшись и от тех, и от этих. Семь лет она жила спокойно, думая, что все действительно позади. И вот тревожное чувство вернулось, что-то тревожно зудит в голове: надо быть настороже, что-то изменилось.
*
На работе Кристель автоматически кивала на приветствия сотрудников, поправляла тех, кто называл ее "Крис" или "Крисси", отлаживала зависшие компьютеры, лечила завирусованную машину Эшли, пыталась восстановить жесткий диск у Натана, ворча: "После вечеринки тебе лучше к компьютеру не подходить. Здорово же ты погулял: вместо очистки кеша запустил форматирование!". После обеда ее вызвала к себе Анжелина, которой Дорис все-таки нажаловалась.
- Кристель, - в отличие от подчиненных начальница никогда не вольничала с ее именем, - Дорис заявила, будто вы умышленно вывели из строя ее компьютер, чтобы сорвать совместную работу над презентацией северных маршрутов. Но я бы хотела услышать ваши объяснения. Вы работаете у нас семь лет и до сих пор ни в чем подобном не замечены.
Кристель глубоко вздохнула и подняла голову. Что ж, эта вертлявая дура Дорис хочет войны, она ее получит. Вот только противника она себе выбрала не по зубам. Знала бы она, с кем Кристель приходилось воевать, онемела бы от ужаса.
- Анжелина, - ответила она, - меня уже в течение недели трижды в день вызывает Стенли Фримен из отдела европейских маршрутов. Его компьютер самопроизвольно открывает и закрывает приложения, "забывает" пароль и логин Стенли и даже выключается. Я не сразу поняла, что это связано с использованием программы удаленного сетевого доступа.
Начальница выжидающе молчала.
- Дорис не в состоянии разрешить свой семейный конфликт со Стенли и мстит ему на работе, - продолжала Кристель. - Пользуясь тем, что мистер Фримен не разбирается в системе удаленного доступа, она таким образом забавляется. На первый раз я ограничилась просьбой прекратить это потому, что такие выходки срывают работу "европейского" отдела, но Дорис пропустила мои слова мимо ушей.
- Я все поняла, Кристель, - кивнула Анжелина. - У меня больше нет к вам претензий.
Выходя, Кристель услышала, как начальница вызывает Дорис.
Вечером, стоя у кофе-машины и ожидая свою последнюю за день чашку эспрессо, Кристель услышала, как в комнате для курения за стеной зло всхлипывает Дорис, проклиная перед подругами "эту стерву Анжелину".
- Конечно, это Кристель насвистела, - взвизгнула Минди, первая подпевала Дорис. - Она ведь грозилась тебе!
- Крыса бледная! - поперхнулась дымом Сидни. - Мне не по себе становится, когда с ней в коридоре встречаюсь: посмотрит и холодом обдаст. Блузки носит "вырви-глаз", а сама на фоне побелки не выделяется!
- Помните, Дэн как-то назвал ее "секси"? - фыркнула Дорис. - Наверное, перебрал тогда: такое только спьяну и скажешь. В телеграфном столбе больше сексуальности, чем в Кристель!
- Жертва анорексии, цапля долговязая, - негодовала Сидни. - Она, наверное, забыла, что мода на ходячие кости прошла!
- И волосы у нее крашеные, - съехидничала Минди.
- Как она хлопочет о Стенли! - возмущалась Дорис. - Ах, я ему работу сорвала! Ничего, еще раз сделает свою презентацию! И еще раз, и еще! Может, некогда станет за девчонками из отдела маркетинга волочиться!
- А если Кристель хочет отбить его у тебя? - спросила Сидни, и все трое заржали как лошади.
- Кто, она? - спросила Дорис. - Нет, на этот счет я спокойна. Конечно, некоторые парни от нее голову потеряли, но Стен вряд ли на нее засмотрится. И вообще, я думаю, что она старая дева.
- А может, любит девочек, - гоготнула Минди.
- Нет, думаю, старая дева, потому и такая вредная. Ничего, я придумаю, как проучить Стэна и без удаленного доступа. Вот послушайте, что я придумала...
Кристель выбросила пустой стаканчик в мойку и не спеша вошла в комнату, доставая сигареты. Все трое мгновенно замолкли, настороженно глядя на компьютерщицу и гадая, что она слышала. Кристель молча закурила, словно не замечая этих встрепенувшихся куриц. Девушки с минуту помолчали, потом завели разговор о красящих шампунях и цветном мелировании, продолжая посматривать на Кристель. Она спокойно докурила, аккуратно погасила окурок в пепельнице и направилась к выходу, заставив стоящую на ее пути Дорис попятиться.
С порога Кристель обернулась:
- Кстати, волосы я не крашу. Даже оттеночные шампуни не использую. Мой цвет волос натуральный, - она поправила густые пряди цвета сливочного масла. - Извините, что вмешалась в разговор.
Кристель невинно улыбнулась и тихонько прикрыла за собой дверь, оставив сплетниц в глубоком ступоре.
До самого гаража она еле сдерживала смех, вспоминая как вытянулись лица у Дорис и ее подружек, которые поняли, что Кристель слышала значительную часть их разговора. Эти девицы вечно из кожи вон лезли, доказывая превосходство над "тупыми животными мужчинами" и постоянно обменивались опытом, как усложнить жизнь своим мужьям. Кристель считала их жалкими. Посмотрела бы она на этих "сильных женщин" в падающем самолете, изрешеченном пулями, или под лавиной. А прогони-ка их десяток километров по горным тропам в буран, и много ли останется от их крутого характера? "И трех миль не выдержали бы", - беспощадно заключила Кристель. Она хорошо помнила свой маршрут по Роки-Маунтин в пилотском костюме и водолазке, совершенно не рассчитанных на зиму в горах. Изначально прогулка по горам не входила в их планы. Но Трейверс допустил оплошность при зачистке; в министерском "боинге" кто-то остался в живых и прежде, чем там сработало взрывное устройство, успел обстрелять их "джет-стар", выведя из строя половину ведущих систем и смертельно ранив второго пилота и одного из бойцов. Чемоданы со ста миллионами долларов сорвались с троса и разлетелись по горам, а Кристель пришлось в одиночку выравнивать падающий самолет и искать место для аварийной посадки. В какие-то страшные мгновения ей казалось, что плато, на которое она посадила самолет, закончится раньше, чем "джет" прекратит движение по инерции, и они рухнут в ущелье. "Посмотрела бы я на этих троих на моем месте", - подумала Кристель, заворачивая на парковку супермаркета, где делала покупки.
Из-за столкновения со сплетницами в агентстве Кристель даже на время выпустила из-под контроля свои ощущения слежки...

Неторопливо двигаясь по залу супермаркета и наполняя тележку упаковками, банками и коробками, Кристель снова "включила" свой внутренний голос, но здесь он молчал. В магазине ее никто не "вел". Если вообще была слежка. Может, это и вовсе плод ее разбушевавшегося воображения. После всего, что ей пришлось пережить, может и крыша поехать.
Выкатив тележку на крыльцо, Кристель сразу обратила внимание, что ее "лансия" стоит как-то неровно, накренившись. Так, спустило колесо. А поблизости, в тени массивного джипа и внушительной "вольво" угадывается какое-то движение. Там притаились в ожидании две или три темные фигуры. "Вот тебе и слежка, - подумала Кристель, жестом подзывая одного из таксистов, дежуривших у выхода из магазина и доставая мобильник, чтобы вызвать эвакуатор для своей машины. - Какие-то сопляки решили ограбить одинокую женщину на парковке; спустили колесо у моей машины и ждали, когда я выйду с покупками и начну хлопать глазами в растерянности. А потом по схеме: окружить, прижать к машине, нож к горлу, мат в три этажа, пыхтение в лицо перегаром и гнилыми зубами, хватание за все места потными руками и стреляние глазами не идет ли кто. Щенки! Я бы справилась с вами за пару минут, - Кристель сложила покупки в багажник такси, - как уже не раз справлялась с более серьезными противниками, тоже принимавшими меня за обычную женщину, которую можно испугать ножом или пистолетом. Идиоты! Я просто не хочу выдать себя, поэтому и уехала. Здесь я должна быть осторожной и не показывать, что я не обычная женщина... Думаете, страшнее ваших выкидных ножей ничего нет? Это потому, что вы еще никогда не боялись по-настоящему...".
Кристель откинулась на спинку заднего сиденья и назвала водителю такси свой адрес.
Из стоявшего в углу парковки микроавтобуса "Даф Лейланд" наблюдали, как трое подростков спустили шину "лансии" и затаились поблизости; как Кристель вышла, мгновенно оценила ситуацию и укатила на такси, и как парни, озадаченно шмыгая носами, уходят искать другую жертву, менее сообразительную.
- Мне даже не пришлось помогать ей, - констатировал рослый широкоплечий мужчина с внешностью киногероя, похожий на Джона Траволту в "Пароль "Рыба-меч" или Марлона Брандо в роли Дона Корлеоне. - Да, все та же Пинкстон, та же молниеносная реакция, способность мгновенно оценить ситуацию и найти единственно правильный выход... Что ж, придется тогда без всяких хитростей вступить с ней в контакт, - он вышел из машины и закурил. - А я уже хотел предстать перед ней героем, защитить ее от грабителей. А Крис как всегда поступила по своему усмотрению, даже не оглянувшись на парня, который хотел быть рыцарем.
- Вы думаете уломать ее? - спросил сидевший за рулем блондин с угрюмым лицом. - Вроде она семь лет как завязала.
- Я могу быть убедительным, - "Марлон Брандо" прошелся, разминая ноги, затекшие за время сидения в автобусе. - Поеду к ней. Насколько я помню, она "сова" и так рано не ложится. И, скорее всего, сейчас встанет к духовке... Я видел в ее тележке замороженную начинку для фруктовых пирогов...
- Она еще и готовит? - поднял бровь блондин.
- Отменно печет пироги. Надеюсь, не разучилась с тех пор, как мы расстались. Голоден смертельно, - усмехнулся "дон Корлеоне" и зашагал к стоянке такси.
Через полчаса он уже звонил в дверь квартиры, адрес которой знал еще позавчера.
Через полминуты ожил домофон.
- Кто там? - настороженно спросил женский голос, который был так хорошо знаком "киногерою" даже через много лет.
- Пинкстон, узнаешь меня? - спросил мужчина. - Не подводит ли тебя хваленая память?
- Алекс? - голос женщины вздрогнул от удивления; несомненно, сейчас она напряженно всматривалась в экран домофона, пытаясь понять, действительно ли это ее товарищ по колледжу ВВС Алекс Гудвин, с которым она встречалась и даже какое-то время они жили вместе - пока не появился этот тип, Куолен из военной разведки. Уже через две недели после первого знакомства Кристель собрала вещи и, пробормотав Алексу что-то сумбурное, ушла к машине, возле которой курил в ожидании разведчик. А потом Алекс увидел ее с Куоленом в ресторане в Санта-Монике. Лысеющий здоровяк обаятельно улыбался, поглаживая маленькую девичью ладонь и рассказывал что-то, судя по выражению лица, остроумное. Кристель звонко смеялась и выглядела совершенно счастливой. Потом они танцевали, и крупные руки Куолена очень нежно обнимали ее, такую тоненькую, обтянутую серебристым платьем, похожую на русалку. Кристель в ответ положила руки на широкие плечи партнера; ее малоподвижное лицо порозовело от счастья, а глаза сияли как звездочки. Она никого не видела кроме этого верзилы и прошла мимо Алекса, даже не заметив его.
Потом пошли какие-то слухи о двойной деятельности Куолена, он был объявлен в федеральный розыск; рядом с его именем пару раз промелькнуло имя капитана ВВС Пинкстон... А потом она подала рапорт об отставке и исчезла как раз накануне дисциплинарного разбирательства по ее делу.
В последний раз Алекс видел Кристель накануне ограбления казначейского "боинга" в Колорадо. Девушка пила кофе в придорожном баре, и Алекс даже вздрогнул, увидев ее замкнутое и жесткое лицо. Она поздоровалась, но все попытки Алекса завязать доверительный разговор резко пресекла. "Это моя жизнь, я в ней сама разберусь!" - отрезала она, когда Алекс воскликнул: "Какого черта ты с собой делаешь? Ты же классный пилот, лучшая на курсе! Почему ты идешь за этим мерзавцем как дурочка?! Одурманил он тебя, что ли?!".
Потом было похищение 100 миллионов из самолета Министерства финансов и гибель всей банды Куолена во главе с командиром в Роки-Маунтин. Кристель была единственной, кто выжил. О том, что она работает в Ниагара-Фолс, Алекс узнал совсем недавно...

Она наконец-то открыла дверь, и впервые за прошедшие годы Алекс увидел ее, девушку курсом младше его, свою гражданскую жену, которую не смогла заменить ни одна из женщин, которые у него были потом, первую и единственную свою настоящую любовь. В полутьме прихожей Кристель выглядела совсем как тогда, в баре. Тоненькая, со светлым "хвостом" на затылке. Свободные домашние джинсы, тонкая водолазка с высоким воротником. Поверх джинсов повязан фартук, из приоткрытой двери кухни аппетитно пахнет яблоками и корицей - ага, значит, он угадал, и Кристель занимается созданием очередного кулинарного шедевра.
Кристель тоже рассматривала Алекса, вспоминая веселого долговязого парня, за которого собиралась выйти замуж, и сопоставляя свои юношеские воспоминания с этим представительным седеющим мужчиной в короткой дубленке и шерстяных брюках с заутюженной стрелкой. В последний раз они виделись 20 лет назад в колорадской кофейне, когда она ждала сигнала от Эрика о начале операции "Танго". Кристель редко вспоминала о последней встрече с бывшим приятелем, но пару раз думала, что Алекс тогда был прав. Вот только слишком поздно он пытался образумить ее. Тогда у нее уже не было пути назад.
- Будешь держать меня на пороге, Пинкстон? - Алекс сделал маленький шажок через порог. Кристель посторонилась:
- Проходи. Как ты меня нашел?
- Веришь ли, увидел на улице, - Алекс повесил дубленку, пригладил волнистые, все еще густые волосы и прошел за Кристель. - Глазам своим не поверил. Я уже не чаял увидеть тебя на этом свете.
- Я и сама себя тогда похоронила... Знаешь ведь, чем все закончилось?
- В общих деталях, - Алекс на ходу скользил глазами по обстановке. Теплые кремовые тона. Неброский практичный интерьер, все строго функционально, ничего лишнего. Почти нет милых женскому сердцу украшений, безделушек, магнитов. Безупречный порядок, чистота - ни одной пылинки, ни одной вещи, валяющейся не на своем месте. Алекс сразу узнавал стиль Кристель; квартира была отделана по ее вкусу, не изменившемуся за эти годы. Алекса еще интересовало, одна ли живет Пинкстон. На вешалке были только ее пальто, дубленка и короткая светлая шубка. На обувной полке - только женская зимняя обувь небольшого размера, на танкетке или на удобном низком ходу, по размеру аккуратных маленьких ног Кристель. В воздухе ощущался только аромат ее "Шанель номер 5" без примесей мужского парфюма.
- Можешь пройти и помыть руки, - насмешливо распахнула перед ним дверь ванной Кристель, - и осмотреться там. А потом придумай предлог, чтобы заглянуть и в комнаты, чтобы увидеть: мужских вещей здесь нет.
Алекс расхохотался и поднял ладони:
- Все та же язвительная Пинкстон. От тебя ничего не скроешь.
В просторной и такой же аккуратной и функциональной кухне Кристель кивнула Алексу на стойку с двумя высокими стульями, а сама надела кухонные рукавички и склонилась над духовкой. Аромат яблок и корицы усилился. Повернув противни с пирогами другим боком и уменьшив температуру в духовке, Кристель снова обернулась к гостю:
- Значит, на улице увидел и узнал? Я не изменилась за столько лет?
Алекс внутренне напрягся под испытующим взглядом Кристель. Она словно сканировала его, и он не имел права на обмолвку, неосторожный взгляд или неверное движение. Рядом с Куоленом Кристель стала еще более проницательной; ее и раньше-то было непросто обмануть. А сейчас она стала еще внимательнее, догадливее, с каким-то волчьим чутьем. И по-волчьи беспощадной к обманщикам.
- Я тебя и через сто лет узнал бы, - ответил он.
- Неужто? - но металла в голосе женщины убавилось, и она даже слегка оттаяла. Алекс с удовольствием следил, как она хлопочет у плиты, такая же стройная, легкая в движениях, так же отбрасывает левой рукой перепрыгивающий через плечо "хвост" светлых волос обратно на затылок. Каждое движение четкое, никакой женской суеты. Сразу видно женщину, много лет работавшую в исконно мужской сфере. Он вспомнил, как Кристель тогда танцевала с Куоленом, легко, пластично, словно скользила над полом, откинув голову и улыбаясь ясной светлой улыбкой. Рядом с крупным как медведь-гризли Эриком она казалась еще миниатюрнее, и напоминала Белоснежку или Рапунцель, попавшую в лапы Чудовища, как в диснеевском мультике.
- Я так рад, что встретил тебя, Крисси, - совершенно искренне сказал Алекс. Кристель, вынимавшая пироги, кинула на него быстрый взгляд через плечо и ответила:
- Хм... Я тоже. Сейчас приготовлю чай.
Она прошла в спальню, открыла верх окна и закурила, собираясь с мыслями. Итак, это Алекс за ней следил. Случайно увидел на улице и узнал? А что он делал в Ниагара-Фолс? Тоже случайно заехал? Не слишком ли много случайностей? Двадцать с лишним лет назад Кристель забыла Алекса, едва закрыв за собой дверь их квартиры, и не знала, как он жил дальше, как сложилась его карьера и вообще насколько изменился симпатичный, но недалекий парень, которого девушка за глаза беззлобно прозвала "теленком". Пожалуй, внешне он изменился к лучшему. А в остальном? Можно ли доверять ему? И чего от него ждать?
Выбросив окурок и закрыв окно, Кристель повернулась, чтобы вернуться на кухню и включить чайник, и попала прямо в объятия Алекса. Жадно целуя ее в губы, лоб, щеки, макушку, гладя руками ее спину под тонким трикотажем водолазки, Гудвин шептал:
- Я так соскучился по тебе, Крисси... Я никого больше так не любил. Какая ты красивая, моя Крисси...
Кристель чувствовала, как щекочет ее виски его дыхание, от почти забытых ощущений закружилась голова, и рассудок взял тайм-аут. Она была одинока уже три года. Когда ее приятель начал задавать вопросы о ее шрамах и глупо острить насчет женщин на охоте (Кристель объяснила появление шрамов несчастным случаем на охоте в Орегоне), она хладнокровно велела Метью одеться и выставила его вон, даже не слушая его оправданий и извинений. С тех пор она никого не впускала в свою жизнь. Праздного любопытства и дурацких шуток Кристель не терпела. Одной ей было спокойнее. Но сейчас, в объятиях Алекса, она остро ощутила, как замерзла в одиночестве и соскучилась по нежности. Она отступит от своих правил, ненадолго... на этот вечер... может, не на один вечер...
Алекс отнес ее на руках к кровати, бережно, как хрустальную статуэтку, опустил на матрас, и потянулся, чтобы зажечь бра.
- Нет, - поймала его за руку Кристель, боясь, что даже при слабом свете зоркий глаз Алекса уцепится за ее шрамы; бывший жених изменится в лице, и момент будет погублен, она просто выгонит его, а на душе станет еще хуже. - Пожалуйста, не зажигай.
- Как хочешь, - не стал спорить Алекс.

Проснулся он по привычке в тот самый час, когда первый луч солнца скользнул по жалюзи.
Кристель свернулась калачиком на боку, натянув до плеч одеяло. Во сне ее лицо порозовело, женщина чему-то растроганно улыбалась и выглядела совсем юной и трогательно беззащитной. Алексу на какое-то время стало неловко. Он появился из ниоткуда, напомнил о прошлых отношениях, согрел замерзшую в одиночестве бывшую невесту - и ради чего? Чем он теперь отличается от Куолена?
Кристель очень крепко спала. После этой ночи она была совершенно обессилена, но впервые за последние годы ощутила хоть что-то вместо холода и пустоты. Алекс был очень нежным и страстным любовником, от его умелых ласк она довольно быстро пробудилась от чувственной спячки и ответила ему так же пылко.
Улыбнувшись во сне, Кристель перевернулась на правый бок. Алекс тихонько потянулся поправить одеяло, сползшее с ее плеч, и в сероватом полумраке увидел на узком плече Крис круглый шрам с неровными краями, бугристый, размером почти в полтора дюйма.
Словно ощутив на себе его взгляд, Кристель открыла глаза и поспешно прикрыла плечи одеялом.
- Откуда это? - спросил Алекс.
- Из Роки-Маунтин, - суховато ответила она. - Память о "беретте".
Не желая продолжать разговор на эту тему, Кристель закуталась в простыню и, избегая смотреть на Алекса, встала чтобы надеть халат.
- Пироги тебе придется есть холодными, - сказала она. - И не удивлюсь, если они подсохли. Я вчера не успела убрать их с противня. Хорошо что хоть духовка у меня автоматически отключается, когда цикл закончен. А то проснулись бы мы на пожарище.
- Ничего, думаю, холодные они не менее аппетитны, - жизнерадостно ответил Алекс, нашаривая на полу свою одежду. - Если честно, самая аппетитная здесь ты...
Кристель поморщилась. Эпитеты "сладкая", "вкусная", "аппетитная" в свой адрес она терпеть не могла и всех, кто пробовал так ее называть, категорически просила больше этого не повторять.
- Особенно аппетитно во мне это, - резко сказала она, приоткрыв халат на груди и пристально следя за лицом Алекса. Обычно у тех, кто видел следы от трех пуль на ее стройном холеном теле, на лицах появлялась стандартная гамма чувств - замешательство, содрогание, ужас, брезгливость. Благодаря ежедневно исполняемому сложному комплексу из 1000 упражнений и регулярному посещению бассейна фигура Кристель сохраняла девичью стройность и упругость форм и гладкую кожу. Но в декольте или раздельном купальнике иллюзия совершенства пропадала.
Если бы Алекс вздрогнул, поперхнулся или вылупил глаза, Кристель в ту же минуту указала бы ему на дверь и забыла о его существовании. Сейчас она уже жалела о своем срыве. Ну, любят мужчины бромотать эти нежные глупости вроде "аппетитной", "конфетки", "медочка" - стоит ли из-за этого раздражаться?
Алекс молчал, глядя на нее долгим взглядом. Сейчас Кристель напоминала ему прекрасную античную скульптуру, задетую пулями. Грубые захватчики с оружием походя осквернили красоту и протопали мимо своими пыльными сапогами, даже не поняв, что совершили. Но красота не погибла, она продолжает жить потому что в отличие от варваров вечна.
- Очень аппетитно? - Кристель запахнула халат. - Алекс, ты забыл, что я не люблю этих дурацких словечек?
- Кто это сделал? - Алекс не отшатнулся, не изменился в лице, не передернулся. Понимание и сочувствие, вот что увидела Кристель в его глазах. От этого она снова приоткрыла свою защиту:
- Любовь - это жертвоприношение, - сказала женщина, расчесывая густые светлые волосы. - Так мне Эрик сказал. Один из наших компаньонов помешался и взял нас на мушку. Эрик предложил мне доказать, как я его люблю. Да так предложил, что я просто не успела отказаться! - Кристель саркастически усмехнулась.
Алекс встал, не веря услышанному. Всякое он повидал за годы их разлуки, но чтобы такое... Мистер Обаяние, который так красиво обольщал Кристель, потом прикрылся ею от пуль?!
- Проклятый ублюдок, - выругался он. - Жаль, я тогда не свернул ему шею...
Кристель развернулась так резко, что волосы взлетели. Ее лицо побелело, а глаза стали похожи на две черные дыры. Молниеносного движения Алекс не успел заметить, но от летящей в него массажной щетки для волос успел увернуться.
- Не смей говорить так! - срывающимся голосом крикнула Кристель, сорвалась и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь ванной. В тишине квартиры донеслись тихие мучительные всхлипывания. Так плачет ребенок, незаслуженно жестоко обиженный взрослыми. Потом заработал душ.
Алекс вышел из оцепенения.
- Гореть тебе в аду, Куолен, - сказал он, заканчивая одеваться. - Вернуть бы тебя к жизни, чтобы своими руками удавить. Что же ты с ней сделал, сволочь?
Алекс рылся в одном из кухонных шкафчиков в поисках кофе, когда вода в ванной перестала литься и щелкнула задвижка.
Злясь на себя за этот срыв, Кристель простояла под холодным душем дольше обычного, пока кожа не утратила чувствительность от холода. Энергично растершись махровым полотенцем, большим и жестким, такие лучше для кожи, чем мягкие - Кристель сняла купальную шапочку, оделась и вышла из ванной.
- Кофе в другом шкафчике, - сказала она Алексу. - А здесь у меня только специи.
- Понял, босс, - шутливо козырнул Алекс и достал из соседнего шкафчика банку "Черной карты". - Ты позволишь приготовить нам кофе?
- Конечно. Если только ты не разучился варить свой фирменный эспрессо, - Кристель взобралась на высокий табурет у стойки и подперла щеку кулаком.
- Я уже забыла, когда мне в прошлый раз варили утренний кофе, - задумчиво сказала она. - Извини, Алекс. Но Эрик для меня до сих пор больная тема. Я досадую на себя за то, что была так доверчива и не рассмотрела, каков он на самом деле...
- Ты его любила? - Алекс поставил джезву на плиту. Дома Кристель не признавала кофеварок, предпочитая кофе, приготовленный собственноручно.
Кристель молча кивнула.
Алекс мог бы не спрашивать ее об очевидном, но все равно ее ответ заставил его помрачнеть. И задал следующий вопрос, еще более трудный, не дающий ему покоя:
- А если бы он был жив, ты бы простила его?
- Нет, - после долгой паузы ответила Кристель. - Я не мазохистка. Всему есть граница, и Эрик ее перешел. Я понимаю, он хотел жить. Но тогда я увидела его без розовых очков, и увиденное меня разочаровало. Теперь я уже никого не люблю, нечем. Как будто они тогда все-таки меня убили. А может, моя душа в сугробе замерзла или с кровью на снег вытекла. Или в том мешке для трупов осталась. Этого я Эрику простить не смогла бы.
Кристель говорила тихо, ровным голосом, без эмоций, не под влиянием минутного порыва, то, что давно знает и с чем смирилась.
Раздалось шипение. Аромат горячего кофе сменился запахом подгоревших зерен.
- Все-таки ты разучился варить кофе, - Кристель подбежала к плите и поспешно завернула кран горелки. Потом покачала головой, глядя на кофейное озеро на плите.
- Подожди, я сам, - Алекс схватил губку и стал собирать разлитый кофе, обжигая пальцы и морщась от боли. Взглянув на часы, женщина охнула:
- Кошмар, мне пора собираться на работу... Кофе выпить я не успею.
- Подвезти тебя? - спросил Алекс. Кристель металась по квартире, переодеваясь в офисный костюм с пурпурной блузкой, причесывалась, подкрашивала ресницы и брызгала духами.
- Я на своей, - она торопливо проверила сумку, убедившись, что не забыла ничего важного и стала застегивать сапоги.
- Вечером встретимся? - спросил Алекс. - Я так и не отведал твои пироги.
- В шесть возле агентства, - Кристель набросила на плечи белый пушистый платок и сняла с вешалки короткое пальто нежного бежевого цвета.
- А адрес уточнишь?
- Думаю, прежде чем случайно встретить меня на улице, - Кристель убрала волосы под белый берет и сунув в карман перчатки, - ты собрал обо мне необходимый минимум информации. В шесть, Алекс, - она легко сбежала по лестнице. В белом берете, коротком пальто, узких брюках и сапожках с острыми носами она была так хороша, что Алекс восторженно провожал ее взглядом.
- О-кей! Я буду ждать тебя! - ответил он.
В 8.00, как обычно, "Лансия" Кристель как обычно выехала со двора.

*
Выпив кофе и разобравшись с новой версией антивирусной программы, Кристель наконец-то добралась до компьютера в своем кабинете и открыла электронную почту. Сказав Алексу, что больше никого не любит, она покривила душой. Есть два исключения...
Их контакты не были сохранены в ее почтовом ящике; Кристель не доверяла эти адреса Интернету.
Она помнила их наизусть. Введя в адресной строке координаты первого адресата, Кристель покосилась на дверь кабинета и стала набирать письмо:
"Здравствуй, Эрик!
Спасибо за твое предыдущее письмо. Очень рада, что ты выбрал свой путь в жизни. Надеюсь, что он правильный и ты с него не свернешь.
Охотно верю, что тебе очень нравится там, где ты работаешь и тоже очень хотела бы встречать Рождество с тобой. Но как раз сейчас у меня так резко изменились обстоятельства, что выбраться я не смогу.
Ты упрекнул меня за то, что я нарушаю свои обещания. Это неверно, я все помню. Мне очень хотелось бы наконец-то откровенно поговорить с тобой. Но момент пока еще не пришел. Пойми меня правильно, от меня ничего не зависит.
Я очень тебя люблю.
Счастливого Рождества!
Целую. Мама".
Второе письмо она отправила миссис Элейн Чемберс из Детройта:
"Дорогая мамочка Элейн!
Извини, что от меня так долго не было писем. Ничего нового в моей жизни не происходило, а отделываться формальными отписками я не хотела.
Прежде всего поздравляю тебя с наступающим Рождеством! Видишь, мама, вот и прошло то самое 21-е число, которого ты так боялась, наступил новый день, и ничего плохого не произошло.
Я работаю все там же; мои очаровательные коллеги Дорис, Минди и Сидни по-прежнему тренируются в остроумии, пытаясь испортить мне настроение, но у меня уже выработался иммунитет к их шуткам, и девушки напрасно теряют время со мной.
Праздники буду, наверное, встречать дома. Эрик звал меня на Рождество к себе на работу, но туда поехать я не могу... Ты помнишь, почему. Очень хотела поехать к тебе, но планы резко изменились уже когда я собирала вещи. Мое прошлое в очередной раз догнало меня и напомнило о себе... Подробнее об этом я расскажу тебе позже, не доверяю такие тексты Интернету. Я очень соскучилась по тебе, мамочка!
Гони от себя мрачные мысли; ведь ты во всем следуешь библейским заветам, а Библия трактует уныние как грех. Пока человек жив, у него всегда есть надежда на лучшее.
Я люблю тебя, милая мамочка!
С Рождеством!
Кристель".
Когда она нажала на кнопку отправки, заглянула Дорис:
- Крисси, посмотри, что с моим компьютером! Уже третий раз за утро "зависает"!
Проверив компьютер сотрудницы, Кристель невесело усмехнулась:
- Дорис, постарайся вспомнить, кого из своих "заклятых подруг" ты посвятила в работу с удаленным доступом. Твой компьютер исправен, на него кто-то воздействует со своей машины.
- Убью Монику, - пробормотала рыжеволосая девушка. - Спасибо, Крис, ты золото!
Вернувшись в кабинет, Кристель обнаружила в почтовом ящике письмо от сводной сестры Джулии Чемберс, по мужу Брайтон, и удивилась. С Джули они никогда не были особо близки, старшая дочь Элейн могла годами не вспоминать о Кристель. И никогда не понимала мать. Зачем миссис Чемберс, имеющая уже двух родных дочерей, вдруг взяла на воспитание дочь своей младшей сестры, эту маленькую худющую девчонку с колючими глазами, молчаливую и сверкающую глазами как волчонок...
Эрик Пинкстон. Сегодня.
Стажер разочарованно хмыкнул, выходя из почтового ящика, и встал заварить себе кофе.
- Что, мама снова не пишет? - подняла голову работавшая с журналом дежурств Джесси Уокер, уже хорошо знавшая мимику и интонации Эрика Пинкстона. Неделю назад мальчик оживленно рассказывал, что хочет пригласить в Роки-Маунтин свою мать, живущую где-то на севере у границы и отправил ей письмо. Ответа он ждал с нетерпением, трижды в день проверял почту, но письмо от миссис Пинкстон почему-то никак не приходило.
- Да ну, - буркнул Эрик, включая кофеварку, - пишет, что опять не может приехать... Планы у нее поменялись.
Эрик, высокий спортивный блондин, уже загоревший в горах, взъерошил густые волосы и забрал из окошечка выдачи пластиковую чашечку кофе. И остановился у окна, за которым открывался потрясающий вид на заснеженные горные склоны, освещенные ярким солнцем в чистом голубом небе.
- Такую красоту упускает, - подосадовал паренек. - Ну почему у нее вечно меняются планы?
Джесси закрыла журнал и тихонько улыбнулась. Девятнадцатилетний Эрик рассуждал с бескомпромиссным и несгибаемым юношеским максимализмом, совсем как ее дети Марисса и Джозеф, двойняшки, которым уже скоро исполнится 17 лет. Если он сам очарован красотой и величием Роки-Маунтин, то и все должны разделять этот восторг.
- Есть дела, которые нельзя отодвинуть, - сказала она вслух. - Не обижайся на мать.
- Я и не обижаюсь, просто жаль... Я по ней соскучился, а она никак не приедет. Мы так редко видимся с тех пор, как она в седьмом классе отдала меня в ту школу с пансионом. И на фига ей это понадобилось, мне и в простой школе было нормально. А на каникулы она отсылала меня в лагерь или на спортивный курорт. Только изредка на неделю-другую куда-нибудь ездили, или снимали котедж. А я так хотел хоть иногда проводить с мамой все лето, понимаете? Дома, как другие мальчики из школы.
- А хочешь, я попрошу капитана Такера отпустить тебя на Новый год к матери? - спросила Джесси, сочувственно взглянув на стажера.
- Спасибо, лейтенант Уокер! - просиял Эрик.
Этот парнишка появился на станции полгода назад, но уже успел досконально изучить парк и подружиться со старшими спасателями. Вот только Гейб почему-то относился к Эрику несколько настороженно. "Не могу понять, кого он мне напоминает, - сказал он однажды жене. - Кого-то неприятного... Вроде претензий у меня к нему нет, но...".
Хел Такер, капитан станции, относился к стажеру по-отечески, с грустью вспоминая свою невесту Сару... У них сейчас мог бы быть сын такого возраста, если бы... Хел радовался успехам стажера в пилотировании и альпинизме, журил за невнимание к теории и с удовольствием хвалил за успехи.
- Осталось выдержать безумную неделю перед Новым годом, - Джесси тоже решила заварить себе кофе, - а потом капитан позволит тебе на неделю съездить к матери...
- Класс! - воскликнул Эрик. - Спасибо, мэм!
Кристель. Сегодня.
Кристель снова и снова перечитывала письмо от Джулии, не понимая, что это - наваждение, ужасная шутка, или старшая сестра просто сошла с ума. "Нет. Это ошибка. Я что-то не так поняла. Этого не может быть. Я не верю. Нет!".
Но снова и снова она читала в письме одно и то же. Утром 22 декабря Элейн нашли в ее квартире мертвой. Врачи назвали причиной смерти аллергический шок, отек Квинке.
Выйдя из почтового ящика, женщина открыла социальную сеть, где у Элейн была страница. Несмотря на возраст, миссис Чемберс была активным пользователем и увлекалась онлайн-общением. "Сейчас увижу, что она в сети, вывешивает новые фотографии из поездок, и мы вместе с ней посмеемся над недоразумением..."
На странице Элейн в ленте сверху был вывешен виртуальный букет из 8 черных роз с подписью: "Мама, я всегда буду помнить тебя веселой, энергичной и полной сил! Твоя любящая дочь,
Лора Стоун Чемберс".
Кристель закрыла все вкладки и вышла из кабинета, кусая губы и ничего не видя от доли. "Я хотела рассказать ей, что встретила Алекса... Он всегда нравился ей больше, чем Куолен, мама бы обрадовалась, узнав, что мы снова встречаемся. Но опоздала... Теперь уже навсегда опоздала...".
Зажигалка никак не хотела высекать огонек. Потом дважды гасла, не достав до сигареты.
Дорис и ее подруги с недоумением смотрели на Кристель. В таком состоянии ее видели впервые за семь лет.
- Кристи, тебе нездоровится? - наконец спросила Дорис. - Господи, какая ты бледная!
Кристель недоуменно посмотрела на девушку, пытаясь понять вопрос. Во рту появился металлический привкус, тело содрогалось в ознобе, мучительно болела голова, а в глаза словно попал песок. И не оставляла тяжелая мысль: Элейн так и не дождалась от нее весточки...

Кристель. Прошлое.
Своего отца Кристель не знала. Мать была почти всегда раздраженной, сердитой, часто кричала на девочку, а однажды отвезла пятилетнюю дочь в какой-то большой дом на окраине Детройта, по дороге объясняя: "Ты будешь жить там с другими детьми, ходить в школу, заведешь друзей... Да что я тебя еще уговаривать должна? Мне 24 года, всего 24, а жизнь уже считай кончена. Может, сейчас я была бы ведущей моделью или получила бы приглашение в кино или сериал, а все пошло под откос из-за твоего папеньки. Санта-Клаус, черт бы его взял! Сделал подарок и был таков... Я хочу наконец пожить для себя... Прекрати скулить, пока мы не попали в аварию!".
Маленькая Кристель послушно перестала всхлипывать и забилась в угол сиденья, чтобы стать еще тише и незаметнее. А то мама помнет машину и еще больше рассердится. Кристель была виновата в том, что у мамы ломался ноготь, кофе проливался на платье, а у подруги оказывались новые туфли от Феррагамо, о которых мама могла только мечтать... "Вот, все на тебя уходит! - злилась в таких случаях мама. - Только что купила тебе платьице, а оно уже мало. Господи, может, есть какие-то таблетки для замедления роста? Я скоро голой останусь из-за тебя!".
Дом оказался мрачным и холодным. Женщины, которым отдала ее мама, тоже на что-то сердились. Рванувшись, Кристель выбежала из большого полутемного дортуара с множеством коек, куда они ее отвели, пересекла длинный коридор и выбежала на освещенное солнцем крыльцо. Мама садилась в машину - в ослепительном красном костюме и белой шляпке, остановилась подкрасить губы ярко-алой помадой. Кристель со всех ног бросилась к ней. Нет, мамочка не может оставить ее в этом жутком месте...
- Мамочка! Не оставляй меня здесь! Я не буду тебя сердить! Я буду слушаться! Мама! Подожди меня! Мамочка! Не уезжай!
Споткнувшись, девочка с размаху упала, разбив лоб и коленки, приподнялась и сквозь слезы увидела, как мама убирает помаду в сумочку, садится за руль и спокойно уезжает.
В интернате Кристель пережила тяжелые времена. Но довольно быстро она усвоила, что плакать или жаловаться на обидчиц воспитателям бесполезно - в первом случае плаксу будут презирать еще больше, а во втором сживут со свету за ябедничество. А вот если сможешь обругать в ответ или дать сдачи, тогда скорее отстанут. Если раскиснешь и испугаешься перед рассерженной воспитательницей, тебя потом каждый пнуть будет рад. На плаксах все отыгрываются. А вот если молчать и не опускать сухих глаз, озлобленная баба просто подавится своим воплем и быстрее отвяжется.
"Негативизм, аутический синдром", - такие слова появились в личном деле Кристель, и молчаливую агрессивную девочку хотели перевести в специализированный интернат. И тут появилась Элейн Чемберс, в девичестве Пинкстон, старшая сестра Натали. Ранее, живя с мужем в Стокгольме, где он был послом США в Швеции, миссис Чемберс не знала о переменах в жизни младшей сестры и о рождении племянницы. Когда ей рассказали, что Натали сдала дочь в детский дом, Элейн немедленно направилась туда. Вначале ей хотели отказать во встрече с племянницей, но спорить с Элейн было бесполезно, она всегда добивалась желаемого.
Как раз в этот день восьмилетняя Кристель в очередной раз сидела под замком в кладовке при школе. Сегодня на перемене Лайза Блэкли из ее класса утащила и разорвала тетрадь Кристель с домашним заданием по английскому языку, а ее подруга Ширли Дэниэлс, сидевшая на уроках за спиной у Кристель, изловчилась исчеркать ее форменную кофточку синим маркером.
На большой перемене обе захлебывались от хохота:
- Эй, грязнуля Крис! Где ты так измазала блузку?
- Ой, Кри-Кри, через пять минут английский, а у тебя даже тетрадки нет. Смотри, скоро тебя отдадут в интернат для дебилов!
Кристель молча слушала их насмешки. И вдруг с размаху ударила Лайзу кулаком в скулу, а на Ширли выплеснула вишневый сок из бутылочки, которую держала в руке. Это увидела классная дама и схватила Кристель за руку, оттаскивая от одноклассниц. Лайза, держась за лицо, рыдала и вопила, что Крис выбила ей зуб. Ширли, в залитой соком блузке, ревела в три ручья. Воспитательница молча отволокла не проронившую ни слова нарушительницу дисциплины в кладовку, где запирали провинившихся учениц.
- Вот, полюбуйтесь, мэм, - директор школы открыла дверь и указала идущей следом Элейн на худенькую девочку, сидящую на подоконнике. Кристель обхватила руками острые коленки и неприветливо смотрела на вошедших. - За последний месяц уже в пятый раз наказана за нарушение дисциплины и агрессивное поведение. Посмотрите, и сейчас так и сверкает глазами. Все время молчит, ни с кем не дружит. Странно, что при этом у нее лучшие оценки в классе... Хотя бывают случаи, когда аутизм переплетается с одаренностью...
- У вас у самих аутизм, - на язык к Элейн лучше было не попадать. - Я заберу у вас племянницу, и через год вы ее не узнаете!
Миссис Чемберс была человеком действия. И уже через месяц вышла из здания детского дома, ведя за собой хмурую, слишком высокую для восьми лет девочку с растрепанной светлой косой.
- Будь она неладна, эта Натали, - ворчала Элейн по дороге. - Таким людям под страхом расстрела нельзя доверять детей. Кукушка, и та птенца в уютное гнездо подкидывает, а не выбрасывает на свалку...
Кристель забилась в угол машины, не глядя на тетю и крепко прижав к груди рюкзачок со своим небогатым имуществом.
- Ничего, Крисси, теперь у нас все будет по-другому, - заверила ее Элейн, искоса посматривая на девочку. Удастся ли вытащить ее из панциря, в который та забилась? Что сделать, чтобы Кристель научилась улыбаться и перестала смотреть исподлобья?..
*
Натали снова появилась в жизни Кристель только через двадцать лет после того, как Элейн забрала племянницу из приюта и добилась для беспутной сестры лишения родительских прав по суду.
За это время Кристель успела окончить военный колледж ВВС, получить звание капитана и налетать изрядное количество миль. Многие знакомые удивлялись, почему Кристель после школы выбрала себе исконно мужскую профессию военного летчика. Еще больше удивлялись те, кто узнавал, что Кристель была лучшей студенткой в колледже, и преподаватели часто ставили ее в пример другим курсантам. Уверенная в себе, энергичная и решительная, девушка всегда была в центре внимания. Вот только улыбалась она очень редко; от ее правильного красивого лица ощутимо веяло холодком, а выразительные серо-зеленые глаза казались подернутыми льдом. А когда Кристель сердилась или была недовольна, ее взгляд, казалось, мог заморозить на месте даже белого медведя.
В колледже она познакомилась с Алексом Гудвином, студентом, который был на год старше ее. Он был беспечным, веселым и напоминал озорного годовалого щенка. Иногда он отпускал шутки, не подозревая, что обижает ими других людей. Кристель в два счета отучила его острить на ее счет, заморозив его глазами и холодно спросив: "По-твоему, это смешно? Я так не думаю!". В этой тоненькой блондинке чувствовался стальной стержень, непререкаемая сила. Дав себе зарок никогда не проявлять слабость, Кристель ни на шаг не отступала от него.
Единственным человеком, который мог иногда приоткрыть броню Кристель, заставить девушку улыбнуться и расслабиться, была Элейн, "мамочка Элейн". Именно она стала настоящей матерью для Кристель. А потом появился Эрик Куолен, которому тоже удалось завоевать полное доверие девушки, очаровать ее и полностью подчинить своей воле, как он проделывал это абсолютно со всеми...
Однажды Кристель сидела в уличном кафе в Санта-Монике, ожидая Эрика, и вдруг к ней подошла худощавая женщина средних лет, одетая и накрашенная слишком ярко и вычурно, не по возрасту, с обесцвеченными волосами и тусклыми, словно стертыми глазами. Кристель с трудом узнала Натали, всегда такую красивую, изящную, элегантную. Мать заговорила с ней; девушка ответила сухо, почти не глядя на нее.
- Пойми меня правильно, Крисси, - увещевала Натали, - когда ты родилась, мне было всего 19 лет. Я показывала свадебные платья на дефиле, готовилась поступать в университет, хотела стать модельером. А потом все рухнуло, с подиума пришлось уйти, в университет я не поступила, и пришлось работать в магазине одежды. Денег не хватало ни на что. А ты часто болела, была капризной, и я после работы была вынуждена сидеть с тобой, хотя мне так хотелось видеться с друзьями, развлекаться, может даже устраивать свою жизнь. Но ты требовала не только все деньги, но и все мое свободное время...
- Однако платья от-кутюр и духи "Диор" у тебя не переводились, - не глядя на нее, ответила Кристель. - И ты опять пытаешься сделать меня виноватой во всем, что у тебя не получилось?
Мать начала что-то бурно объяснять о негодяе-отце Кристель. Но тут девушка увидела, что рядом со столиком уже давно молча стоит Эрик, до поры не вмешиваясь в разговор.
- Ко мне пришли, - резко и даже грубо оборвала бормотание Натали девушка. Мать плаксиво скривилась:
- Не могу поверить, ты такая жестокая...
- Вы были нужны дочери раньше, - Куолен сел рядом с Кристель и приобнял девушку за плечи, нежно погладив по руке. - Но тогда она была не нужна вам. Кристель очень страдала, но пережила эту боль. И уже привыкла рассчитывать только на себя, - мужчина снял черные очки и выразительно посмотрел на Натали холодными светло-серыми глазами, и женщина под его взглядом, окончательно сникнув, поспешно покинула кафе. Это напомнило Кристель другую картину. Женщина в ярком костюме подкрашивает губы и спокойно уезжает, даже не оглянувшись на бегущую за ней в слезах маленькую девочку. Картинку заволокло туманом. Кристель моргнула, и по щекам скатились две слезинки.
- Ну-ну, - Эрик погладил ее по голове, как ребенка, и вытер девушке щеки белоснежным платком с монограммой. - Ты расстроена, малыш?
- Все детство я расплачивалась за то, что мой отец бросил ее, - Кристель сцепила пальцы в "замок" и говорила сквозь зубы, чтобы не разрыдаться в голос. - Я была виновата в том, что у нее испортилась сумочка, разбился пузырек с духами, или украли что-то в магазине. А потом она вообще избавилась от меня как от ненужной вещи. Я ей мешала развлекаться. И теперь она упрекает меня в эгоизме. Она что, думала, что я брошусь к ней на шею через 23 года?!
Голос Кристель все-таки сорвался, и слезы потекли уже одна за другой.
Эрик обнял ее и прижал к широкому плечу. Девушка уткнулась лицом в его "гавайку", пахнущую его любимым "Фаренгейтом", а Куолен тихонько покачивал Кристель за плечи и гладил по волосам, пока всхлипывания не стихли.
- Извини, - наконец выпрямилась Кристель. - Не думала, что так расстроюсь из-за этой встречи. Знаешь, все, кто знал Натали, говорят, что я похожа на нее... Не дай Бог...
- Ты совсем другая, - Эрик протянул девушке платок и накрыл ее руку своей. - Нечего и сравнивать тебя с этой пустоголовой эгоистичной куклой. Если бы ты была такой, разве я обратил бы на тебя внимание?
С тех пор Кристель больше не встречалась с Натали и даже не интересовалась ее судьбой. Зато с Элейн сохранила теплые отношения и сохранила с ней связь даже когда волей судьбы оказалась в Ниагара-Фолс, регулярно отправляя ей письма через электронную почту и иногда встречаясь на курортах, куда "мама Элейн" ездила поправлять здоровье...

Кристель. Сегодня.
- Крис! Тебе плохо? - Дорис подошла к Кристель и обеспокоенно коснулась ее руки. Ее подруги тоже притихли и удивленно смотрели на компьютерщицу. В таком состоянии они ее еще не видели.
- Голова очень болит, - разжала губы Кристель, - кажется, у меня жар, - она попыталась покачать тяжелой головой. - Скажите Анжелине, что я плохо себя чувствую и уехала домой.
- Я вызову тебе такси, - метнулась, обгоняя ее, Дорис. - Тебе нельзя садиться за руль в таком состоянии!
Кристель ощутила что-то вроде благодарности к заклятой подруге. От головной боли темнело в глазах, и вести машину она бы не смогла.
У подъезда Кристель не глядя сунула шоферу деньги и, не дождавшись сдачи, вышла. Толкнув дверь квартиры, она не слышала, щелкнул ли за ней замок.
Повесив пальто и убрав сапожки, Кристель добралась до комнаты и упала поперек кровати. Перебраться вдоль или хотя бы подложить под голову подушку не было сил. Сделав несколько попыток дотянуться до подушек, Кристель провалилась в забытье.
... Они стояли у спасательного вертолета на вершине "Обреченного", и Трейверс с круглыми безумными глазами наставлял на них "беретту". Эрик хватает Кристель в охапку и заслоняется ею.
- Эрик, ты сошел с ума? - Кристель пытается высвободиться из захвата. - Мне больно... Что ты делаешь? Я же люблю тебя!
- Любовь - это жертвоприношение, - ласково шепчет Эрик, целуя девушку в висок. - Элейн принесла себя в жертву потому, что любила тебя. А ты способна взять пример с матери?
- Я беременна, Эрик... Это твой ребенок! Ты и его не пожалеешь? - Кристель хватается за последнюю соломинку.
- Это ничего не меняет, - Эрик целует ее в макушку, как тогда в кафе. - Любовь - это жертвоприношение...
Трейверс стреляет раз, другой, третий. Боль обжигает, холодный металл впивается в тело, разрывает мышцы, дробит кости...
- Любовь - это жертвоприношение... Так-то, малыш...
Кристель с воплем рванулась и ударилась головой о стену. Открыв глаза, она увидела, что лежит на своей кровати. "Я больна. Это бред. Надо встать и принять аспирин..." - она пошевелилась, чтобы встать и открыть аптечный шкафчик, но снова уткнулась лицом в покрывало, и воспаленные глаза закрылись.
... Она бежала по плато, выбиваясь из сил и боясь опоздать. Высокую фигуру Эрика было видно издалека, массивный черный силуэт на фоне солнечного диска.
- Поздно, Кристель, - Эрик обернулся. На руках он держал Эрика-младшего. Понимая, что сейчас произойдет, Кристель прибавила скорость, на бегу умоляя:
- Эрик, не делай этого! Отдай мне сына!
- Я же его отец, - Куолен покачал малыша на руках, сделал ему "козу" и засмеялся вместе с мальчиком. - Ты же сама хотела, чтобы я позаботился о нашем ребенке. Не знаешь, чего хочешь, Кристель. Все-таки ты очень похожа на Натали.
Кристель вспыхнула от незаслуженной обиды, но только снова попросила:
- Эрик, не забирай у меня сына. Я не могу тебе его отдать, ведь ты же умер...
- Да ну? - усмехается Куолен. - И как ты мне помешаешь, стальная девочка?
Рванув предохранитель, Кристель с размаху наставляет на него "хеклер-кох":
- У тебя десять секунд! Девять! Восемь!
Эрик хохочет, запрокинув голову:
- Как же ты глупа. Это все, на что ты способна ради сына? Умеешь только стрелять, взрывать, вышибать зубы и сворачивать шеи? Кстати, на тебя лавина идет!
Кристель знает, что это уловка, но все равно инстинктивно поворачивает голову. Эрик со смехом бросается наутек.
- Стой! - Кристель метнулась за ним. - Отдай сына! Оставь его в покое!
Носок бутсы зацепился за камень. Падая, Кристель видит, как растворяется, сгорает в солнечном диске силуэт хохочущего Эрика вместе с мальчиком, и вот уже никого кроме нее нет на плато...
Откуда-то словно сквозь вату долетает смутно знакомый мужской голос:
- Так-так, и дверь не закрыта... Что я увижу дальше?
Скрипит дверь комнаты. Шаги. Возглас. Тот же голос:
- Боже праведный! Это еще хуже...
Большая жесткая рука хватает ее за запястье, прижав к нему палец. От прикосновения кожу саднит как от ожога.
- Горячая, как печка, - бормочет мужчина, укладывая ее вдоль кровати. - Что же это ты, Пинкстон? Или у вас сэкономили на прививке против гриппа?
"Кто это? - ломает голову Кристель. - Я ведь его знаю... Ах, да, это же Эрик... Он пришел отобрать моего сына. Только я теперь начеку. Он меня не проведет!".
Мужчина подсовывает ей под голову подушку, набрасывает на плечи плед. Кристель пробует открыть глаза, но верхний свет резанул по ним, обжег, ослепил. Ничего, это ей не помешает. Она хорошо умеет игнорировать мелкие неудобства... Сжав кулак, Кристель вслепую бьет, попав по лбу или по челюсти и снова падает, обессилевшая после этого рывка.
Сдавленный возглас. Крепкое словцо. И тот же голос:
- Да-а, узнаю Кристель. Глаза открыть не может, а лупит без промаха, - болезненное шипение. - Расскажи кому, не поверят. Хорошо врезала. Это она еще не все знает. А если бы знала, вообще бы голову мне оторвала и за ноги подвесила. Запросто.
Дальнейшую возню вокруг нее Кристель уже не воспринимала. Не слышала она, как приехал доктор.
- Грипп, - сказал он. - Забыла, наверное, сделать прививку.
- Этого еще только не хватало, - проводив врача, Алекс Гудвин вернулся в комнату и плюхнулся в кресло, потирая свежий синяк на скуле. Сегодня он ждал Кристель возле агентства до половины седьмого, потом догадался спросить вахтера и узнал, что мисс Дикстайн уехала домой еще днем и выглядела нездоровой. Квартира встретила Алекса незапертой дверью. Это было непохоже на аккуратную внимательную Кристель. Еще больше он испугался, войдя в полутемную комнату и увидев лежащую ничком на кровати Кристель в офисном костюме. Светлые волосы женщины были растрепаны, пальцы судорожно комкали покрывало. Алекс попытался уложить ее удобнее и прикрыть пледом, и вдруг Крис открыла глаза и лихо заехала ему кулаком в скулу. Потом женщина снова потеряла сознание, и Алекс снова испугался. Неужели она уже как-то узнала?!
Но тут Кристель сквозь беспамятство прошептала "Иди к чертям, Эрик!". Алексу стало немного легче. Но если у нее грипп, успеет ли она поправиться за оставшиеся дни? А без нее нет смысла браться за это дело. Вызванный доктор подтвердил худшие опасение Алекса.
"Так, главное не терять присутствия духа. Надо сделать все, чтобы дело не сорвалось. Для начала я должен как можно скорее поставить Кристель на ноги!".

Кристель открыла глаза, и тут же снова зажмурилась. В окно било зимнее солнце, которое в такие тихие декабрьские дни светило в ясном небе ярче, чем летом. Вот только тепла от него было маловато.
Осмотревшись, Кристель увидела, что лежит в постели в своей спальне. Голова уже не болела, сознание прояснилось, но остались металлический вкус во рту, резь в глазах и слабость. Превозмогая ее, Кристель откинула одеяло и попыталась приподняться. И увидела, что на ней теплая голубая пижама из мягкой фланели. Вспомнив, что, придя домой, она рухнула на кровать поверх покрывала одетой, Кристель озадаченно моргнула. Кто же переодел ее, уложил под одеяло и дал аспирин (судя по небольшому улучшению самочувствия, женщина поняла, что выпила лекарство)?
В кухне что-то звякнуло, мужской голос чертыхнулся, и Кристель, забыв о слабости, села в постели. Кто-то проник в ее квартиру и до сих пор находится здесь. А она сейчас практически беспомощна. "Кто здесь?" - хотела спросить Кристель, и почувствовала, что у нее совершенно пропал голос, и она может издавать только слабый хрип и шипение. Из кухни раздались шаги, открылась дверь.
- Проснулась, Крисси? - весело спросил Алекс Гудвин. "Теленок" выглядел бледным и усталым, под глазами залегли круги, как будто он не спал пару ночей. Легкая небритость, рубашка помята. Такое впечатление, что Алекс провел некоторое время, не раздеваясь и почти без сна. - Вот и умница.
"Что ты здесь делаешь?" - хотела спросить Кристель. Алекс без труда расшифровал набор шипящих и свистящих звуков, который ей удалось произнести.
- Ну извини, - развел руками он, - ты оставила дверь незапертой, и я обеспокоился. Хорошо, что первым на нее не набрел какой-нибудь воришка или кто-то похуже.
Кристель инстинктивно отодвинулась, когда Алекс присел на край кровати, держа кружку с каким-то розово-золотистым напитком. Лицо мужчины было хорошо освещено солнечным светом, и Кристель увидела его припухший подбородок и разбитую губу. Проследив за ее взглядом, Алекс рассмеялся:
- Ты не помнишь, откуда у меня это украшение? Ну да, ты тогда совсем была плоха. Я увидел, что ты лежишь поперек кровати, хотел уложить нормально, а ты открыла глаза и врезала мне по физиономии. Рука у тебя тяжелая, чуть не снесла мне голову. И что тебе померещилось?
- Извини, - с трудом прошептала Кристель. Голос почти не повиновался ей.
- Пустяки, заживет. Ну-ка, выпей вот это, - одной рукой Алекс ловко подсунул ей под спину и затылок три подушки. Другой рукой он поднес стакан к губам женщины. Кристель отвернулась и взяла емкость.
- Грейпфрутовый сок с медом, первое средство против вирусов, - пояснил Алекс. - И при болезнях горла.
Кристель поморщилась. Она с детства не любила мед. От этой липкой приторной массы ее воротило с души. Но нужно лечиться... Отпив глоток подогретого напитка, женщина прошептала:
- Сколько ты добавил меда? Полфунта?
- Ну, слегка перестарался... Но видишь, уже действует, - пожал плечами Алекс. - Ты уже и заговорила. Я помню, что ты не любишь мед, но сейчас выпей его, как лекарство.
- Сок грейпфрута целебен и сам по себе, - Кристель не спеша выпила содержимое стакана. - В следующий раз я предпочла бы его без добавок.
- А я не представляю, как ты его пьешь в чистом виде, - поморщился Алекс. - Это же микстура какая-то. Ну и напугала же ты меня. Два дня лежала почти в полной отключке, а очнувшись, почти утратила дар речи.
- Два дня? - Кристель поправила волосы и оперлась локтем на подушку. - Сегодня что, уже суббота?
- Да, суббота, 22 декабря... Вроде пока ничего не происходит, - попытался неуклюже пошутить Алекс.
- Давно я уже так не болела, - Кристель откинулась на подушки. Во рту еще ощущался приторный вкус меда, но говорить было уже легче, и дневной свет не резал глаза. - Но я почувствовала себя плохо в среду...
- Да, когда мы договорились встретиться. В шесть часов я приехал к твоему агентству, и узнал, что ты отпросилась с работы. Поехал к тебе, и вот...
- У меня что, грипп? - Кристель разобрала пирамиду из подушек и прилегла. - Проклятье... Один раз пропустила вакцинацию, и вот результат. Какие лекарства ты мне давал?
- То, что нашел в твоей аптечке. Ты все так же предусмотрительна, имеешь лекарства на все случаи жизни.
Кристель молчала, испытующе глядя на Алекса. Почему-то ей не понравилось, что человек, которого она не видела более двадцати лет, хозяйничал в ее доме, пока она лежала в беспамятстве. Но с другой стороны, если бы не Алекс, то неизвестно, чем бы все обернулось. Ведь она тогда не могла даже добраться до подушек и забыла запереть дверь.
- Спасибо, Алекс, - наконец сказала она. - Мне уже лучше. Ты настоящий друг... Ты тут со среды?
- Тебя нельзя было оставлять одну. Да, я ночевал тут на кушетке. И съел все твои пироги. Ты по-прежнему отменно печешь!
- Рада, что тебе понравилось, - Кристель уютно свернулась в постели. - Эту начинку я пробовала впервые.
- Ты ведь умница, - Алекс погладил ее по волосам. - Отдохни немного, а потом я принесу тебе немного бульона. Я закажу его из ресторана.
- Боюсь, что не смогу проглотить ни капли после твоего медового сиропа.
- И слышать не хочу возражений. Тебе необходимо поесть. Ты почти трое суток ничего не ела. Потеряешь остаток сил и пролежишь еще месяц. Тебе это надо?
- Нет, - Кристель обняла подушку. - Ну ладно, попробую немного съесть.
Она закрыла глаза и задышала ровно и размеренно, как крепко спящий человек. Алекс тихонько вышел из спальни.
На самом деле женщине просто хотелось остаться одной. Здесь она привыкла к одиночеству и почти всегда пустой квартире, что сейчас отчасти тяготилась посторонним присутствием.
"И все-таки, как он меня нашел? И узнал, что я жива? Я думала, что хорошо замела следы и жила здесь под фамилией Дикстайн. Не на улице же он меня случайно узнал, в самом-то деле!".
- Умница, - сказал Эрик, с которым она снова оказалась в альпийском домике "Приют странника", где ночевали тогда. И там они провели свою последнюю ночь. Телмар, Кеннет и Трейверс оглушительно храпели внизу, Такер притворялся спящим и ломал голову, как бы сбежать, а Куолен и Кристель сплелись в объятиях на втором этаже, на жесткой кушетке. Эрик был таким ласковым, страстным и изобретательным, что Кристель забыла о буране, авиакатастрофе, лавине и гибели четырех ребят из их группы в поисках чемоданов с деньгами. Она была абсолютно счастлива рядом с любимым человеком и отвечала ему такими же страстными ласками. Эрик Куолен пробудил в ней чувственность и открыл новый, совершенно прекрасный мир, принадлежащий только им двоим. Только с ним Кристель по-настоящему стала женщиной.
На людях она по-прежнему оставалась суровой, скупой на эмоции и даже жестокой. Ее называли "ледышкой", "отмороженной", "чумой" и еще более хлесткими словами, которые только могли взбрести на ум мужчинам, раздраженным вторжением женщины в их мир. Многие парни боялись этой худощавой блондинки с красивым но холодным лицом и ледяными глазами. Но и они стали посматривать на Кристель по-другому, словно почувствовав, какое пламя теперь бушует под ее внешней броней.

В ту ночь Кристель несколько раз порывалась сказать Эрику о своей беременности, но в последний момент решимость покидала ее: "Не сейчас, чуть позже... Вот выберемся отсюда, и скажу...". И внезапно ее словно толкнуло страшное предчувствие: "Другого раза не будет. И мы не выберемся их этих гор!".
Кристель вздрогнула от этого холодного неумолимого голоса. Эрик тут же заметил это:
- Тебе холодно, малыш? - и натянул одеяло на плечи девушки. - Бедная моя девочка, замерзла сегодня? Ничего, скоро у нас уже будет свой дом в тропической стране... Ты бы хотела жить на Каймановых островах, или Гоа?
- Сейшелы, - ответила Кристель, свернувшись калачиком под боком у возлюбленного. - Я была там в отпуске пару лет назад, и мне очень понравилось. Дом на берегу океана, пальмы шелестят под окнами, а неподалеку шумит прибой, и больше никаких звуков... Там мне будет лучше всего.
- А почему бы нам не построить дом вместе? - шепнул Эрик и поцеловал девушку в теплую макушку. - Думаю, когда мы найдем последний чемодан, произойдет естественный отбор. Эти идиоты Трейверс, Кеннет и Телмар весь день наскакивают друг на друга, как бешеные собаки. Мне ничего не придется делать - просто забуду вмешаться в их очередную перебранку. И эти кретины в конце концов перестреляют друг друга, а вся добыча достанется нам. На Сейшелах я тоже был, согласен, райский уголок. А с тобой мне там будет еще лучше. Не знаю, как ты, но я там даже не буду скучать по Америке, из которой мы почти выбрались... Что она нам дала? У тебя детство отняла. У меня... ну, я уже тебе рассказывал, повторяться не хочу... Что с тобой, девочка, тебя знобит? Ты простудилась?
- Мне не по себе, Эрик, - призналась Кристель. - С начала все не заладилось. Почему-то кажется...
Куолен тихо рассмеялся, согревая девушку в объятиях:
- Глупенькая девочка. Это простые накладки, которые случаются в любом деле. Да, в этот раз их многовато. Но уж третий чемодан от нас не уйдет. Я учел вчерашние промахи и теперь знаю, что делать. Ты ведь веришь мне, Кристель?
- Конечно, ты всегда знаешь, что говоришь. Просто я перенервничала при аварийной посадке и потом замерзла, вот и мерещится всякая чушь.
- Могу помочь тебе ее отогнать, - тихонько рассмеялся Эрик, лаская плечи и грудь девушки.
... Ее разбудил стрекот пропеллера в рассветном небе. Кристель встала тихо, чтобы не разбудить Эрика, быстро оделась и выглянула в окно. Красный спасательный вертолет пролетел над домиком. "Ищут Такера, - догадалась девушка. - Скоро здесь будут и "фэбы", и ВВС, и наземные войска. Может, и Алекс... Теперь мы по разные стороны баррикады. Я - террористка, а он - военный пилот. Таков был мой выбор. И я о нем не жалею!" - Кристель причесала густые светлые волосы и туго стянула их на затылке...
... Сейчас, в своем сне, она снова очутилась в этой комнате. И там ее встречал своей обаятельной улыбкой Куолен.
- Умница, - повторил он. - Подумай, каким образом Гудвин добрался до тебя в Ниагара-Фолс? Конечно, ваша встреча была не случайна.
- Почему ты даже сейчас не оставишь меня в покое? - спросила Кристель. - И откуда ты знаешь про Ниагара-Фолс? Я ведь переехала туда только через 13 лет после того, как ты...
- О, ты даже не представляешь, ЧТО я знаю, малыш, - негромко и добродушно рассмеялся Эрик. - Мой тебе совет, малыш, соображай быстрее, а то снова попадешь в историю. Не надоело еще? И сына втянешь.
- Тебе до него не было дела...
- Я не знал о нем. И не думал, что дело примет такой оборот, что дойдет до стрельбы на поражение. Разумеется, я рассчитывал тебя уберечь...
- Твоя промашка стоила мне года на больничной койке.
- Прости, малыш... Прости. Но ты умница девочка, из всего выбралась. А мне хуже пришлось. Сама видишь. А о моих словах все-таки подумай и не особо доверяй Гудвину. "Телята" имеют обыкновение вырастать.
- Я никому не доверяю. Благодаря тебе, кстати.
- Ошибаешься, - Куолен подошел к женщине и двумя пальцами взял ее за подбородок. - Ты уже готова ему поверить. Тебе одиноко на берегу водопада, что ты поневоле потянулась к давнему знакомому из прошлой жизни. А он изменился, поумнел. Даже не верится, что это и есть тот дурачок, который так злил тебя своими глупыми шуточками. Так что, если будешь воспринимать его по-прежнему как безобидного "теленка" и не ждать подвоха, можешь из-за этого пострадать. Я тебя предупредил, малыш!
"Приют странника" и лицо Эрика стали расплываться перед глазами, пока не исчезли совсем. Кристель покачала головой: "Я опять заснула? И сон очень странный. Наверное, это от болезни. Кому-то грипп бьет по почкам или сердцу, а у меня вызывает бредовые сновидения!".
- Проснулась, соня? - улыбающийся Алекс поставил на постель поднос на ножках с чашкой теплого бульона, стаканом грейпфрутового сока и тоненьким ломтиком поджаренного хлеба. - Обед в постель. Как ты к этому относишься?
Кристель задумчиво посмотрела на него. Эрик сказал, что все "телята" рано или поздно вырастают. Эта фраза не давала ей покоя. Но почему - женщина не могла понять. Сложно разобраться в ходе своих мыслей, когда голова еще кружится от слабости и озноб продолжает трясти тело.
- Забыла, когда в прошлый раз у меня была такая роскошь, - Кристель взяла хлеб. - Пожалуй, ты прав, мне нужно поесть. Нужно восстанавливать силы.
Кристель надкусила поджаристый ломтик и про себя повторила:
- Мне снова нужны силы...

Кристель. Прошлое.
"Вам нужны силы", - сказали ей в больнице, когда Кристель боролась за свое выздоровление. Ради сына она стремилась встать на ноги как можно скорее. Мальчику нужна мать, здоровая и сильная.
Но незадолго до выписки в больницу явились двое в штатском, Хейз и Майклз из ФБР, и объявили, что Кристель имеет право на молчание и адвоката и обвиняется в преступлении против государства.
На суде прокурор требовал для изможденной, шатающейся от слабости женщины 20 лет. Государственный защитник, которого заставили представлять интересы девушки, молодой и напористый адвокат, с жаром доказывал, что Кристель в отряде Куолена исполняла только обязанности пилота и не была поставлена в известность о цели полета на "джет-стар" над Колорадо. Тех, кто мог бы опровергнуть его слова и рассказать о "работе" Кристель по данному профилю уже не было в живых. А ключевых свидетелей, которые могли бы обеспечить Кристель все 20 лет, требуемые прокурором, почему-то в суд не вызвали. Хел Такер и Габриэль Уокер, горные спасатели, которые попали в заложники, прибыв на сигнал тревоги, и лихо разделали всю группу террористов, могли бы рассказать о том, какую роль играла Кристель при главаре. Но обвинение выпустило этих двоих из вида. И адвокат сумел убедить судью и присяжных, что Кристель была втянута в преступление обманом и пострадала из-за этого. Он повернул все так, будто девушка ужаснулась происходящему, попыталась отказаться от дальнейшего участия в авантюре, и озверевшие бандиты за это расстреляли ее в упор и бросили умирать. Но все равно Кристель получила десять лет. Услышав приговор, девушка закрыла глаза в ужасе. У нее ведь маленький Эрик, что теперь будет с ним? Кристель попросила адвоката спасти ребенка от интерната. Она слишком хорошо знала, что это такое, и боялась такой участи для сына.
Тюрьма, в которую ее отправили, пользовалась самой дурной репутацией в Штатах. О том, что там творится, ходили слухи один страшнее другого. Те, кто выбирал для Кристель место для отбытия наказания, надеялись, что террористка оттуда не выйдет.
Длинноногая блондинка сразу привлекла внимание других заключенных. При первой попытке завязать знакомство Кристель предложила катиться подальше и добавила, что это последнее предупреждение. Ночью на голову Кристель набросили одеяло. Она отбивалась вслепую, использовав все навыки рукопашной борьбы, которые не раз спасали ей жизнь в критических ситуациях, и наконец изрядно помятые противницы отступили, охая и костеря девушку на чем свет стоит.
- В следующий раз я убью первого, кто ко мне приблизится, - спокойно предупредила Кристель, выбравшись из-под одеяла. Ответом ей было молчание. Всю ночь девушка провела без сна, сидя на своей койке. Больше ее не трогали. Кто-то даже начал побаиваться Кристель - "да она бешеная, отмороженная на всю голову, с ней связываться себе дороже. У нее глаза мутные, действительно убьет и не поморщится!".
Как-то в душевой предводительница одной из банд обратила внимание на левое плечо Кристель:
- Чем это тебя?
- Из "пустынного орла", - не стала вдаваться в подробности Кристель, прикрыв ладонью шрам и плотнее стянув на груди полотенце.
- Ты сечешь в оружии?
- Я с ним работала.
- Так ты из военных? Неслабо. А за что сюда угодила?
- За ограбление казначейского самолета.
- А, слышали мы об этом. Не повезло вам, - сочувственно посмотрела на нее заключенная. - Правильно вы сделали. Этим толстозадым мордоворотам иногда надо делать хорошую клизму с керосином. Ясно, почему тебя именно сюда отправили. Вы их хорошо задели за нежное место. На тебе за всю группу отыграться решили. А ты молодец, за себя постоять умеешь и дерешься лихо. Не беспокойся, больше тебя здесь не тронут.
Девушку действительно оставили в покое и даже начали смотреть на нее с уважением. Те, кто "делал клизму" правящей системе, здесь пользовались почетом. А то, что эта худенькая девочка оказалась бывшим пилотом ВВС, добавило Кристель авторитета и ей простили даже нежелание примыкать к одной из тюремных группировок. Теперь у Кристель появилась цель заслужить условно-досрочное освобождение и вернуться к сыну. Но вскоре ее адвокат потерянно сообщил, что маме Элейн отказали по возрасту в опеке над внуком и передали маленького Эрика на усыновление в приемную семью.
Кристель смотрела на адвоката остановившимися глазами, молча, потом поднялась и, как робот, вышла из комнаты для свиданий. Эта новость сразила ее, как те три пули на "Обреченном".
- Все это дерьмо собачье, - припечатала вечером ее единственная здешняя подруга Мона Штерн, та самая предводительница группировки, первая обратившая внимание на шрамы Кристель. - Они не имели права не отдавать ребенка родной бабушке. Усыновление было незаконным. Ты даже не была поставлена в известность о лишении родительских прав. То есть, ты можешь опротестовать передачу ребенка приемным родителям и добиться, чтобы делу дали обратный ход. Только для этого на воле первым делом обзаводись нормальным жильем и работой, чтобы пройти проверку на благонадежность. Чего глазами хлопаешь? Я ведь на свободе как раз юристом по таким делам работала. Думаешь, раз я тут бандой заправляю, значит, мозгов не имею? - скупо усмехнулась Мона и протянула Кристель сигарету "Лаки-Страйк":
- На, покури и подумай о моих словах. Я знаю, что говорю. Вызывай-ка своего "белого воротничка" и скажи, пусть готовит арену, а сама добивайся условно-досрочного. Что, малость полегчало? - Штерн поднялась со скамейки и похлопала Кристель по плечу. - Ну то-то. А то я думала, ты навеки окаменела.
- Спасибо, Мона, - Кристель тоже поднялась и прикурила. - Теперь я знаю, что делать, и не остановлюсь ни перед чем.
Отсидев "всего" пять лет, Кристель вышла на свободу и при помощи все того же адвоката добилась отмены вердикта о лишении ее родительских прав и признания передачи маленького Эрика в приемную семью незаконным. Кристель и ее адвокат проявили недюжинный натиск, и в конце концов добились нужного им решения суда.
Забирать мальчика из приемной семьи вместе с Кристель поехал и адвокат Винсент. Поначалу он боролся за ее защиту, зарабатывая себе имя и репутацию после университета. Потом внимательнее присмотрелся к своей первой подзащитной. Эта бледная молчаливая девушка с трогательным "хвостом" на затылке не была похожа на исчадие ада, которым ее пытались представить обвинители. В зале суда она была похожа на белую голубку, загнанную в угол стаей злобно орущих ворон. Молодой человек, чисто по-человечески пожалев Кристель, решил, что сделает все ради того, чтобы спасти ее.
В начале слушания одно из заседаний затянулось; перерыв объявить забыли, и участники процесса провели в зале с закрытыми дверями и окнами 10 часов, не имея возможности даже подняться с места и размять ноги.
Винсент ожесточенно листал бумаги, готовясь к прениям с прокурором, и вдруг сидящая рядом подзащитная резко побледнела и закрыла глаза. Отложив папку, адвокат подал девушке стакан соды:
- Нервничаете?
- Немного кружится голова, - ответила Кристель. - Я еще не совсем здорова.
Узнав в подробностях о том, через что прошла Кристель - три сквозных ранения в грудь и плечо, три часа в снегу, пробуждение в пластиковом мешке и несколько месяцев в коме - Винсент ужаснулся. На эту девушку обрушился целый ящик Пандоры. И мало того, теперь ее готовы растерзать в суде. А потом Кристель попросила адвоката позаботиться о ее сыне, и у молодого человека сжалось сердце. Сколько же испытаний жизнь может посылать одному и тому же человеку, тем более девушке? И почему на суде не учитывают ни болезненное состояние Кристель, ни то, что у нее на руках ребенок? Нарвавшись на неудачу при попытке помочь Элейн Чемберс взять под опеку внука и увидев остановившиеся от боли глаза Кристель в тюремном зале для переговоров, адвокат обозлился и твердо решил: он вытащит Кристель Пинкстон из-за решетки и поможет ей вернуть сына. Любой ценой. И очень обрадовался, когда через пару дней девушка сама попросила его приехать и пересказала слова Моны. Винсент воодушевился. Уже через два месяца после освобождения Кристель он сопровождал ее в пригород Сент-Луиса, где жили мистер и миссис Холден, приемные родители маленького Эрика. На руках у Кристель было решение суда. Оно восстанавливало ее родительские права в отношении шестилетнего Эрика Пинкстона и требовало от приемных родителей мальчика вернуть ребенка родной матери в течение 48 часов.

Эрик Пинкстон. Сегодня.
- А вначале у нас было как в кино, - рассказывал Эрик, протягивая вдоль стены рождественскую гирлянду. - Я с детства привык, что с моей мамулей скучать не приходится.
- Осторожнее, не качай стремянку, - предостерег Гейб Уокер. - Что ты имеешь в виду?
Сегодня он впервые за полгода решил попытаться выведать у стажера что-нибудь о его семье. Может, удастся сообразить, кого ему напоминает Пинкстон. Эрик оказался словоохотливым парнем и, украшая здание офиса снаружи, рассказал, что о своем отце практически ничего не знает, а мама - отдельная тема.
- В общем, вначале я жил в Сент-Луисе и думал, что моя фамилия Холден, а потом узнал, что они не мои родители. Прихожу я как-то из школы...
Эрик хорошо помнил день, перевернувший его жизнь. Мистер и миссис Холден, которых он считал своими родителями, баловали его. Он был одет лучше всех в классе, у него была большая просторная комната, заваленная игрушками, телевизор, компьютер с набором игр и учебных программ, магнитофон, плеер. Но чаще всего с Эриком занималась няня, а отец и мать возвращались с работы поздно, когда мальчик уже ложился спать. Только уик-энды Эрик проводил с родителями.
В этот день он бежал из школы с табелем за первый семестр и был счастлив, что у него хорошие оценки. А впереди были первые в его жизни школьные каникулы...
Мамина машина стояла у дверей, и мальчик удивился. Почему мама приехала так рано?
Миссис Холден сидела в гостиной, сжавшись в кресле у камина. Перед ней, спиной к двери, стояла высокая худощавая женщина с длинными светлыми волосами, одетая в узкие брюки и свитер. У окна раположился какой-то мужчина в сером костюме и очках. Мама смотрела на них со страхом. Появившегося в дверях мальчика никто не заметил.
- Вы не имеете права, - твердила миссис Холден. - Я не позволю... Уходите!
- У меня на руках решение суда, - резким голосом отвечала блондинка. - Усыновление было незаконным. Вы фактически стали сообщниками похитителей моего сына.
- Это правда, - подтвердил мужчина. - Я советую вам исполнить предписание суда, мэм. В противном случае моя клиентка имеет право подать иск и обвинить вас в неисполнении решения суда. И выиграет дело.
- Я не отдам вам сына, - твердила миссис Холден.
- Эрик - мой сын, - гостья шагнула к ней. - Я родила его. Это мне он впервые улыбнулся, сказал "мама". И от того, что вы дали взятку, чтобы получить приемного ребенка вне очереди в обход формальностей, еще не делает вас матерью. Ребенок - не вещь, которую можно купить или продать. Да-да, я знаю все. Хотите, я скажу вам, сколько вы заплатили? Человек, который принял от вас взятку, уже дал показания под следствием, они записаны и их копия на руках у моего адвоката.
- Проявите благоразумие, миссис Холден, - подхватил очкарик, наверное, тот самый адвокат. - Помимо нарушения действующего законодательства вы нарушаете еще и законы человечности, не отдавая миз Пинкстон ее сына.
- А где она раньше была? - вскочила миссис Холден. - Почему раньше не появилась? Где вы провели эти пять лет? - наступала она.
- Там, где можете оказаться вы за то, что украли Эрика! - блондинка ответила это спокойно и даже не шевельнулась, но что-то в ее лице заставило миссис Холден остановиться и вернуться на прежние позиции. - Я буду бороться за своего сына и ни перед чем не остановлюсь, чтобы вернуть его. Даже волчица любит своих волчат. Мы слишком долго были в разлуке. Суд постановил вернуть мальчика мне, присяжные согласились, что ему нужна родная мать, а не компьютер, игрушки и магнитофон. Все это я тоже смогу ему купить, и еще, Эрик будет жить с настоящей матерью, а не с покупательницей!
- Что вы можете ему дать? - яростно спросила миссис Холден. - Здесь у Эрика есть отец и мать. А вы, наверное, и сами не помните, от кого его родили... - тут она осеклась, а блондинка очень тихо ответила:
- Не продолжайте, иначе скажете то, о чем пожалеете. То, что вы замужем за преуспевающим директором фирмы, не дает вам права оскорблять меня. Да, я не замужем. Но мы с отцом Эрика любили друг друга. Вам этого не понять.
- Я слышала, как дорого вам стоила его любовь! - скривилась миссис Холден.
- Прошу вас, мэм, - вмешался адвокат, успокаивающе кивнув блондинке. - Ваши слова можно квалифицировать как нанесение преднамеренного оскорбления миз Пинкстон.
- Все настоящее дорого стоит, - жестко сказала блондинка.
... - Почему-то я сразу ей поверил, - Эрик закреплял гирлянду под крышей, потом спустился на несколько ступенек, чтобы украсить цветными лампочками окно. - Голос крови, что ли... Знаете, она особенная. Ей врать бесполезно, моментально обман чувствует. Сама никогда не врет. Если не хочет о чем-то говорить, просто замолкает и заявляет: "Я это обсуждать не хочу". В общем, я только взглянул на нее тогда, и понял, что это и есть моя настоящая мама.
- Иногда так бывает, - Гейб закреплял гирлянду на соседнем окне. И подумал: интересно было бы посмотреть на мать Эрика. Судя по рассказу стажера (и одной маленькой детальке в нем) эта миз Пинкстон - очень интересная дама.
- Угу... В общем, она забрала меня и мы переехали в Детройт. По дороге я спросил ее об отце.
... Эрик вспомнил, как мать надолго замолчала и отвернулась к окну, глядя на реку, протекавшую у границы Индианы с Огайо. Минуты две женщина и мальчик молчали. Потом мама повернулась к нему
- Мой ответ, конечно, прозвучит банально, но на этот раз правдиво. Твой отец был военным. Он разбился в авиакатастрофе. А более подробно я тебе все расскажу позже, когда ты подрастешь. Договорились?
- О-кей, - согласился Эрик. - А что значит "банален"?
- Это значит, что многие матери-одиночки так отвечают своим детям на вопрос об отце. Но в нашем случае это правда.
- И вот я уже который год жду, когда мама решит, что мне уже можно все рассказать, - Эрик спрыгнул со стремянки и полюбовался украшенным домиком. Вечерами офис будет переливаться всеми цветами радуги. Хорошо они потрудились. - Недавно я спросил ее по "мылу": может, уже можно об этом поговорить или она забыла? Мама молчала неделю, а потом ответила: она все помнит, но еще не время для разговора. И что у нее опять изменилось? Она уже в четвертый раз обещает приехать сюда и откладывает.
- Четвертый раз подряд? - Гейб складывал стремянки. - И каждый раз ссылается на изменившиеся в последний момент обстоятельства?
- Ага. А еще, за семь лет мы четырежды переезжали. В Детройте мы жили два года, потом полтора года - в Филадельфии, год - во Фриско, потом мотались по всей Флориде, нигде дольше месяца не задерживались, оттуда перебрались в Нью-Йорк, прожили там полгода, а потом мама перевела меня в Бостон в математическую школу с пансионом, а сама поселилась в Ниагара-Фолс. Оттуда, вроде, пока выдвигаться не собирается. Работает компьютерщиком. Видимся только в отпуске, то в Калифорнии, то на Гавайях. А сюда только обещает приехать, но каждый раз у нее меняются планы.
- Наверное дело в том, - Гейб соединил сложенные стремянки, - помоги-ка оттащить их на склад... что она просто из другой формации людей. Тебе лучше дышится в горах, а ей - внизу. Говоришь, она живет в Ниагара-Фолс и видитесь вы в Калифорнии или на Гавайях? Скорее всего, она предпочитает море, озеро, реку, в общем, водоемы. Вот и объяснение. Предложи матери провести отпуск где-нибудь у моря, и увидишь, как она обрадуется твоей догадливости.
- А ведь об этом я и не подумал, офицер Уокер, - Эрик поудобнее ухватил свой край стремянок. - Вы, наверное, правы, я сейчас припоминаю, что мы всегда жили неподалеку от воды, и чаще всего мамина спальня выходила окнами на водоем. И еще, мама классно плавает, как рыба, мне за ней не угнаться.
- После праздников мы дадим тебе недельные каникулы, - сказал Гейб, когда они затащили стремянки на склад и заперли хранилище. - Съездите с матерью к морю, позагорайте, поплавайте наперегонки...
- Супер! - улыбнулся Эрик. - А то какая радость тащить маму в горы, если ее все равно такой отдых не обрадует.
- Верно, - согласился Гейб, подумав, что зря так настороженно относился к Эрику. Похоже стажер - неплохой парнишка. Недаром Хел и Джесси так хорошо к нему относятся. Хел, наверное, учит и опекает парня по-отечески, видя в нем сына, которого у него никогда не было; все еще вспоминает Сару. Джесси нравятся старательность Эрика и его легкий дружелюбный характер. И мальчишка не виноват, что кажется Гейбу на кого-то похожим. - Она будет делать радостный вид, чтобы не огорчать тебя, но ты все равно это заметишь, и отпуск будет испорчен у вас обоих. А если вы поедете туда, где ей больше нравится, это будет лучший подарок для миссис Пинкстон.
Они вошли в офис, где Хел и Джесси тоже развесили украшения и нарядили елку.
- Ну, друзья мои, - объявил Хел, - готовьтесь, впереди безумная неделя!
- А нам все по плечу, - залихватски ответил Эрик, рассмешив всех троих.
- Это ты, хвастунишка, никогда не работал в рождественскую неделю, - похлопала его по плечу Джесси.
- Вот и испытаю себя, - не унывал паренек.

Кристель. Прошлое.
Вскоре после ее возвращения в Мичиган ее обнаружили люди, которые уже знали о предыдущей работе Кристель. Ей предложили снова поработать по прежнему профилю. Кристель покачала головой:
- Извините, нет. Я завязала. Ищите себе другого пилота.
- Ты не поняла? - заказчик слегка тряхнул ее за тонкое плечо. - Нам нужна именно ты за штурвалом. Куолен тебя ценил за твою благонадежность. С каких это пор ты стала такой чистюлей? Ради сынка? Смотри, детка, я ведь могу добиться пересмотра дела о восстановлении твоих родительских прав и твое УДО накроется медным тазом...
Кристель пришлось согласиться на сомнительный рейс. Это продолжалось из года в год, из города в город, много раз подряд, куда бы она ни направилась. Всюду находились люди, знавшие Куолена, и всем нужен был надежный и молчаливый пилот. И все припугивали Кристель одним и тем же - возвращением в тюрьму и разлукой с маленьким Эриком.
Ей были противны все эти люди, эксплуатирующие женщину с ребенком. Они словно бравировали своей ущербностью, давили на материнские чувства Кристель и находили ее повсюду.
- Как знаешь, милая монашка, - сказал ей однажды в Ки-Уэсте один из них. - Хочешь изображать из себя праведницу, твое дело, но у меня хорошие связи. Я сделаю только один звонок, и тебя будут пасти денно и нощно. И если ты только перейдешь улицу в неположенном месте, тебя тут же возьмут за твою симпатичную попку. По всем статьям Кодекса пойдешь...
Кристель молча выплеснула коктейль ему в лицо. Утираясь, мужчина добавил:
- А за нападение на должностное лицо особо ответишь, если будешь ерепениться.
За Эрика было неспокойно. Мальчик рос, превратился в подростка, его было труднее удерживать рядом с собой. Кристель боялась, что один из заказчиков может попытаться надавить на нее при помощи сына... Потратив свой гонорар за один из рейсов, Кристель определила сына в школу-пансион с лучшей системой безопасности во всех США. Потом Кристель Пинкстон исчезла из Нью-Йорка. А через несколько недель в Ниагара-Фолс появилась Кристель Дикстайн, программист. Так она исчезла из поля зрения плодящихся как плесень "знакомых" Куолена. Семь лет ей удавалось сохранять инкогнито...
Кристель. Настоящее.
Утром во вторник Кристель открыла глаза и увидела, что стены спальни украшены мишурой, на окне мерцает гирлянда, а в уголке стоит пышно украшенная елочка.
- Сюрприз! - Алекс вошел в комнату с подносом. - Ты так сладко спала, что я успел украсить квартиру и даже заказать на дом угощение. С Рождеством, Крис!
- У меня ведь есть искусственная елка, зачем ты купил еще одну? - улыбнулась Кристель.
- Ничего, вторую поставим в гостиной, - Алекс поставил поднос и начал сервировать завтрак.
Кристель немного понаблюдала за ним, еще раз посмотрела на елку, украшенное окно, и сердце опять заныло. Элейн так любила Рождество. И не дождалась его...
- Что, Пинкстон? - обеспокоенно спросил Алекс. - Глаза болят? Температура?
Кристель молча откинула одеяло и опустила босые ноги на ковер. Алекс попытался удержать ее:
- Крис, не вставай, еще не стоило бы... У тебя голова закружится! Дай я хотя бы плечо тебе подставлю...
Не слушая его, Кристель оперлась на бортик кровати и медленно (голова действительно кружилась) встала и, пошатываясь от слабости, добралась до окна.
- Мама Элейн умерла 10 дней назад, - сказала она. - Джулия сообщила мне. Помнишь маму Элейн?..
- Конечно... Что с ней было?
- Отек Квинке... Странно, она всегда так следила за своим здоровьем и если бы заметила, что какая-то пища или лекарство вызывает у нее аллергию, тут же перестала бы принимать аллерген. Я собиралась поехать к ней на Рождество, провести праздник вместе с ней и сестрами...
- Я тебе сочувствую, - Алекс подошел и поддержал ее под локоть. - Элейн всегда была добра к тебе...
- Элейн стала мне настоящей матерью, - Кристель взгля со спинки стула махровый халат и закуталась. - Ты знаешь нашу историю... Господи, ну почему я не поехала к ней 2 недели назад, когда получила от нее тревожное письмо по социальной сети? Нет, дела, видишь ли, помешали...
- Не ругай себя, - Алекс приобнял женщину за плечи. - Что случилось, то случилось, и уже не изменится.
- Это меня и угнетает, - Кристель отвела его руки. - Я пережила уже слишком много потерь. Пойду приготовлю кофе. Тебе тоже заварить?
- Не откажусь. Только не клади мне корицу, лучше пару ложек сахара.
- Сладкий кофе, брр, - Кристель поморщилась. - Как ты его пьешь?
- А я удивляюсь, как ты пьешь горький эспрессо...
На кухне Кристель занялась приготовлением кофе; пакетик с корицей куда-то запропастился, и женщина методично проверяла все полки шкафчиков, когда в комнате стукнула балконная дверь и голос Алекса что-то забубнил. Кристель замерла, прислушалась и поняла, что "теленок" с кем-то беседует по телефону.
- Твоя работа?.. Так я и думал. Идиот! А ты не знаешь, что случилось? Ну вот сам им и объясняй, из-за кого задержка. Нет, к счастью... К ТВОЕМУ счастью, - Алекс крепко выругался. - А ты никогда не думаешь. Нет, еще не говорил. Потому что не время. Благодаря тебе, идиот. Ладно, держи ситуацию на месте и жди сигнала...
Щелкнула зажигалка, потянуло табачным дымом, и Алекс уже себе под нос буркнул:
- Недоумок... Надо было самому ехать.
"Куда? Что за задержка?" - подумала Кристель, отыскав пакетик с корицей. За спиной раздалось шипение. Женщина обернулась и ахнула, увидев залитую сбежавшим кофе. И вздохнула. Нормально начинается Рождество.
- Все-таки ты еще не совсем здорова, - вошел в кухню Алекс, когда Кристель собирала кофейное озеро на плите. - У тебя сроду кофе не убегал.
- Ничего, все когда-то бывает впервые. Тут хватит на две чашки, - Кристель сунула мужчине джезву. - Налей его в чашки, пока я привожу плиту в порядок.
Выполаскивая и отжимая губку, она искоса посматривала на Алекса. Он чем-то встревожен, раздражен, но старается это скрыть. Движения чуть резче, голос более высокий - совсем ненамного, но у Кристель наметанный взгляд на такие мелочи. И ей это не нравилось. Раньше Алекс был, как открытая книга. А теперь у него какие-то тайны, что-то от нее скрывает...
"Телята" имеют обыкновение вырастать"...
"Пошел ты, Куолен!".
"Я предупредил тебя, малыш!".

Часть 2.
Катастрофа.
Кристель. Сегодня.
В это утро площадки, с которых можно было любоваться Ниагарским водопадом, были пусты. Пасмурная погода и свежий пронизывающий ветер разогнали всех любителей природы.
Шум падающей воды и облака водяной пыли всегда успокаивали Кристель и помогали ей собраться с мыслями в трудные моменты. Она могла подолгу стоять на своей любимой площадке, опершись на перила, подставив лицо свежему влажному ветру и глядя на широкую полосу падающей воды. В такие моменты женщина ощущала полное умиротворение, покой и единение с природой. Гейб Уокер не ошибся: в отличие от своего сына, Кристель любила водоемы больше, чем горы. Только на берегу моря, реки или озера она чувствовала себя по-настоящему комфортно.
- И все-таки ты погорячилась, - Алекс повыше застегнул воротник своей дубленки. - Надо было отлежаться дома еще пару дней...
- К этому времени я уже свихнулась бы в четырех стенах, - Кристель натянула берет на уши и достала теплые перчатки и первой поднялась на свою любимую смотровую площадку. Внизу ревел поток темно-серой воды. На фоне покрытых свежим утренним снегом берегов Ниагара казалась еще темнее. Кристель с наслаждением вдохнула свежий речной воздух, наполненный водяной пылью, и с улыбкой покосилась на подошедшего Алекса:
- Я уж думала, не пересохнет ли водопад к тому времени, как ты влезешь по ступенькам, Алекс. Вот когда сказывается твой сладкий кофе.
- Все та же язвительная Пинкстон, - Алекс тоже облокотился на перила. - Разве я так плох?
Женщина смерила приятеля взглядом. В молодости он был худощавым и долговязым, в 25 лет напоминал преждевременно выросшего подростка. И даже его красивое лицо казалось детским из-за широкой озорной улыбки. Сейчас Алекс раздался в плечах, превратился в крупного статного мужчину. Привычка пить очень сладкий кофе еще не слишком отразилась на его комплекции, но все же Алекс подумал: Кристель права, надо меньше увлекаться сахаром. Сама она всю жизнь пьет кофе и чай несладкими, и, регулируя свой рацион, не набрала ни грамма жира. Фигура у нее девичья, совершенно не изменилась за время их разлуки.
- Алекс, а что я не должна была знать? - спросила Кристель, вынимая бинокль, который всегда брала с собой, гуляя у водопада.
- Извини, о чем ты? - обернулся Алекс, который щурился, пытаясь разглядеть канадский берег.
- Ну, когда я задела тебя по лицу, - Кристель любовалась в бинокль кипящей далеко внизу белой водяной пеной, - ты пробормотал "Хорошо врезала, а если бы знала, вообще убила бы". Так что ты сделал такое, чтобы меня разозлить?
Алекс несколько секунд молчал в замешательстве. Кристель не оборачивалась и не напоминала о своем вопросе, продолжая держать бинокль возле глаз. "Думал, я ничего не слышала? Теперь не знаешь, что ответить потому что не приготовил убедительную историю заранее? Не буду оборачиваться, ты ведь сейчас из кожи лезешь, чтобы сохранить лицо. Ты ведь не знаешь, что я даже не глядя на человека, чувствую, что он пытается соврать. Эрик научил". 
- Ну, Пинкстон, ты даешь. Ты что, никогда не расслабляешься? - рассмеялся Алекс. - Или ты и во сне все видишь и слышишь?
- После ВВС я тоже не в кондитерской работала, - скупо улыбнулась Кристель, - пришлось учиться быть наблюдательной всегда: малейшее головотяпство могло стоить жизни. Ты мне не ответил...
- Крисси, а может, сначала спустимся? - дурашливо округлил глаза Алекс, - чтобы у тебя не было соблазна врезать мне коленом под зад, когда я отвечу? Ты девушка суровая, а я не хочу в водопаде искупаться.
- Сейчас искупаешься, если и дальше будешь увиливать, - почти серьезно пообещала Кристель.
- Я помял твою машину, пытаясь припарковаться в вашем дворе. Задел крыло. Но уже завтра ее можно будет забрать из сервиса, все работы оплачены, от вмятины и следа не осталось. Я не хотел тебе об этом говорить потому что ты не любишь, когда портят твои вещи...
- И всего-то? - Кристель опустила бинокль и прислонилась спиной к опоре площадки. Алекс выдержал ее испытующий взгляд. Он тоже был не худшим на службе и почти не уступал Кристель. Да, она не изменилась даже в отставке в Ниагара-Фолс: железный характер, несгибаемая сила воли и сверхъестественная наблюдательность этой привлекательной блондинки были вне конкуренции. И еще, глядя на Кристель, сложно было угадать, что у нее на уме. С ней держи ухо востро.
- А ты думала, в чем я собираюсь признаться? - со смехом спросил он. - Что я ограбил сиротский приют или революцию в Венгезии устроил?
- Не знаю, это тебе виднее, - Кристель наконец-то отвела взгляд. - Поедем домой. Кажется, ты прав, я поторопилась с прогулкой по берегу, - женщина первой спустилась с площадки и направилась к автобусной остановке; Алекс поспешил за ней.
*
- Что ж, Алекс, - Кристель помешала варившиеся на слабом огне спагетти и потянулась за пакетиком приправы для макаронных изделий, - может, расскажешь, зачем ты меня "случайно встретил"? Я думаю, об этом ты хотел поговорить еще тогда, когда мы собирались встретиться после моей работы, а теперь ты уже два часа смотришь и гадаешь: достаточно ли я окрепла, чтобы выслушать твою просьбу, - женщина отмерила ложечкой для специй нужное количество приправы и всыпала ее в кастрюлю. - Я прекрасно себя чувствую и внимательно слушаю.
- И давно ты догадалась, что я хочу сделать тебе деловое предложение? - удивился Алекс, и даже отставил миску, в которой смешивал овощи для салата.
- Еще вначале, когда ты сказал, что встретил меня на улице случайно. Дело в том, что еще за несколько дней до твоего появления я ощутила за собой слежку. И если бы ты действительно СЛУЧАЙНО увидел меня, наша встреча произошла бы по-другому: "Привет, привет, сто лет не виделись, как твое ничего, а я вот с семьей к вам на праздники приехал...".
- У меня нет семьи, - Алекс потянулся за оливковым маслом. - Я так и не женился после тебя. Всех девушек с тобой сравнивал, и ни одна не выдержала сравнения.
- И много их было? - Кристель откинула спагетти на дуршлаг и посмотрела на таймер духовки, где пеклось печенье.
- Ну, не цепляйся к слову. Ты права, у меня к тебе деловое предложение. На тебя вся надежда, - Алекс переложил готовую смесь в салатницу и отнес ее в гостиную.
- Только если опять что-то сомнительное, то придется тебе искать кого-нибудь другого, - Кристель посыпала спагетти тертым сыром. - Я таким больше не занимаюсь.
- "Опять"... Разве я уже заставлял тебя грабить или взрывать кого-то? - Алекс отнес в гостиную ведерко со льдом, где ждала своего часа бутылка "Брют". - Нет, Крис, нужно просто отвезти одного человека с личной охраной в Канаду. Обычный частный рейс. Нужен только пилот.
- И обязательно я? - Кристель раскладывала спагетти и мясо по тарелкам. - А что это за пассажир такой, что обычный пилот ему не годится? Кого мне везти придется? Если это какая-то важная персона, у меня, чего доброго, штурвал из рук вырвется от волнения.
- Скорее Статуя Свободы выронит факел, чем ты выпустишь штурвал, это я запомнил еще с тех пор, как мы отрабатывали парный пилотаж в колледже. Этот человек сказочно богат и не поскупится на вознаграждение за помощь. Так что скажешь, Пинкстон?
- Кого мне придется везти?
- Я знал, что ты согласишься.
- Я еще думаю, - Кристель вытащила противень с печеньем, услышав сигнал духовки.
- Какой аромат! - Алекс вдохнул теплый запах сладкой выпечки. - Кокос, ваниль... И что еще?
- Банан, - Кристель переложила печенье в вазу. - Я его размяла и добавила в тесто. 
- Мне грозит переедание! - картинно ужаснулся Алекс.
- Ничего, на Рождество можно позволить себе полакомиться, не думая о режиме питания. Ты снова ушел от ответа.
- После ужина поговорим об этом. Крис, у нас ведь рождественский ужин. Это первое Рождество за 20 лет, которое я встречаю не на работе и не в одиночестве... А вылет мы наметили на тридцатое. Изначально должны были сегодня лететь...
Кристель кивнула. Она закончила сервировку стола и поставила в центре две ароматические свечи - сосновую и мандариновую - и зажгла их.
- У меня пластиковая елка, - пояснила она Алексу, - всем хороша, кроме одного. Синтетика может имитировать живое дерево, но пахнуть, как настоящая елка, не будет. А я хочу, чтобы в рождественский вечер в моем доме пахло как в детстве. Элейн не признавала синтетических елок, только настоящие. И фрукты... - Кристель прервала саму себя. - Пойду переоденусь. А ты пока включи гирлянды и поищи какой-нибудь подходящий музыкальный сборник....
Она прихватила из спальни коробки с платьем и туфлями и косметичку и скрылась в ванной.

Послушав, как шелестит вода за дверью ванной, Алекс не спеша порылся на полке с музыкальными дисками, выбрал альбом Франсиса Гойи (Кристель по-прежнему любит инструментальную музыку) и поставил его; воткнул в сеть "вилку", и гирлянды рассыпали по стенам разноцветные огоньки. Когда Алекс пригасил свет, в комнате сразу появилось ощущение того самого праздника, о котором так мечтала Крис - свечи, тихая музыка, лампочки, блестящая мишура на елке и запах хвои, мандаринов и горячего домашнего печенья.
Полюбовавшись украшенной гостиной, Алекс расположился в кресле с бокалом коньяка и стал ждать Кристель.
Ради первого за много лет настоящего Рождества в своей жизни Кристель решила на этот вечер преобразиться.
Узкое черное платье до колен красиво подчеркнуло высокую стройную фигуру, оттенив нежную светлую кожу и золотистые волосы. Скромная, но элегантная прическа. Немного пудры, карандаша для век, розовая помада, нежные румяна. Золотая цепочка на шею. Немного духов - вместо привычных "Шанель номер 5" - "Пурпур-2" от Гуччи, более праздничный вариант. Лайкровые колготки и изящные черные "лодочки" довершили картину.
Кристель посмотрела на себя в зеркало. Неужели это она? Эта женщина с теплым румянцем, смеющимися глазами и высокой стильной прической? Это она, Кристель Пинкстон, капитан ВВС США, "боевая подруга" Эрика Куолена?
Алекс поднял голову, услышав шаги в прихожей, и смахнул локтем коробочку от диска с подлокотника кресла:
- Пинкстон, это ты?!
- А ты думаешь, кто? - не дожидаясь, пока Алекс отодвинет ей стул, Кристель села за стол сама. - У меня тут не постоялый двор.
- Теперь узнаю тебя, - Алекс взял бутылку шампанского. - Но ты сейчас... Я уже забыл, когда в прошлый раз видел тебя в платье, а не в брюках. Ты совсем другая!
- В одежде главное - практичность, - Кристель скупо улыбнулась. - Но сегодня я сделала исключение для гостя.
- Рад это слышать, - Алекс открыл бутылку, наполнил бокалы шампанским и подал один женщине. - С Рождеством, Крисси!
- С Рождеством, Алекс, голос Кристель растроганно дрогнул.
- Когда закончился диск Гойи, Алекс поставил сборник романтических хитов, пока Кристель курила на балконе. Вернувшись и услышав мелодию из "Истории любви", Кристель грустно сказала:
- Знаешь, когда я смотрела этот фильм в первый раз, то даже заплакала. Потому что до последнего надеялась, что у Оливера и Дженни все будет хорошо... Тогда я еще верила, что любовные истории имеют хэппи-энды. И это было мое первое разочарование...
- Не вспоминай сегодня о печальном, - Алекс взял Кристель за руку, а другой рукой обнял женщину за тонкую талию. - А следующая мелодия ничего тебе не напоминает? Однажды она звучала в кафетерии колледжа ВВС. Я забежал перекусить в перерыве между лекциями и увидел сидящую у окна тоненькую девушку с волосами цвета спелой пшеницы...
- Банально, - усмехнулась Кристель.
- Ну и ладно. Ты помнишь наше знакомство?
- Помню. Я тогда решила, что у тебя не все дома.
- А я подумал, что ты зазнаешься.
- Первое впечатление обманчиво, - Кристель положила руку на плечо Алекса, танцуя с ним в центре гостиной. - Ты просто не знал, как заинтересовать девушку при знакомстве, а я ничего не изображала, просто вела себя по привычке.
- Если честно, я удивился, когда узнал, что ты тоже курсант. Я думал: такая блондинка, с такими глазами, такой фигуркой, да по ней подиум плачет...
- Пусть дальше плачет, - отрезала Кристель, поморщившись. - У кого в голове нет мозгов, те пусть и идут кривляться на подиуме.
- А ты злючка, - Алекс наклонился и поцеловал ее мочку уха. - М-м-м, какой аромат!
- А ты просто гендерный шовинист. По-твоему, блондинка с фигуркой только и может, что платья демонстрировать? - не осталась в долгу Кристель.
- Да, признаю, был неправ. Но ты из меня быстро выбила все заблуждения. Ты даже не редкая женщина, Кристель, ты - единственная.
- Каждый человек неповторим. Даже близнецы имеют разные отпечатки пальцев. Двух идентичных людей не существует на всей Земле.
- Я о другом говорил...
- А я поняла, просто подкалывала тебя. Думала, ты скажешь: "Ну и зануда ты, Пинкстон, всю романтику убиваешь когда умничаешь!".
- Я и сейчас могу тебе это сказать, - Алекс притянул Кристель к себе еще крепче, поцеловал ее и нащупал "молнию" ее платья.
- Погасить свет? - прошептал он, подхватив женщину на руки.
- Не надо, все равно ты уже все видел. И спасибо, что не скривился, не подскочил и не начал говорить глупости. 
- "Над ранами смеется только тот, кто не бывал еще ни разу ранен"... С Рождеством, Крисси!
- С Рождеством, Алекс!
*
На часах было уже 11 часов, когда Кристель проснулась. Тихонько, чтобы не разбудить Алекса, она выскользнула из постели, приняла душ и, закутавшись в халат, приготовила себе кофе.
"Новая работа... Надеюсь, Алекс ничего от меня не утаил и мы действительно всего лишь отвезем какую-нибудь "шишку" в Канаду...".
Насыпая в чашку корицу, Кристель еще раз прислушалась к своим ощущениям. Все-таки она семь лет не бралась за штурвал. Но в прошлом у нее приличный стаж и такое количество миль, сколько не каждый летчик налетает за свою практику. А значит, навыки она не должна бы потерять. И, как только она сядет в кресло пилота, ее руки сами вспомнят, что делать.
Немного заработать женщина хотела. В "Кинг Трэвеллер" она зарабатывала неплохо и собрала приличную сумму на банковском счету, чтобы купить загородный коттедж у озера. Кристель постоянно просматривала проспекты фирм, продающих загородные дома, и недавно наткнулась на идеальный вариант. По фотографиям она сразу влюбилась в этот бежевый коттедж с красной крышей и кремовыми стенами, с верандой и большим балконом. Съездив с агентом посмотреть дом, Кристель еще больше захотела купить его. Из окон гостиной открывался вид на лес. Из окна спальни на втором этаже можно было любоваться озером. Через лес вела широкая подъездная дорога. До Буффало можно было добраться на машине меньше чем за час. При коттедже были внутренний двор с бассейном, небольшой сад, гараж и даже причал для лодки или катера. Но, услышав цену, Кристель обескураженно покачала головой. У нее не было и половины требуемой суммы. С трудом уговорив риэлтора подождать до февраля, Кристель мрачно думала:придется делать то, чего она раньше избегала - брать кредит в банке. Или отказаться от понравившегося дома, поискать что-то дешевле. Так что, сам не зная, Алекс появился вовремя. "Хотя почему сам не зная? - усмехнулась Кристель, помешав горячий напиток ложечкой. - Прежде чем случайно меня встретить, он навел справки о моих делах. И знал, что, в конце концов, я соглашусь поработать перевозчиком..." - Кристель поднесла чашку к губам и поморщилась: еще слишком горячо. Отставив чашечку, женщина отошла к окну, открыла верх и закурила.
В кухню ворвались морозный воздух, пахнущий лесом и водяной пылью, и отдаленный шум водопада. Это подействовало на Кристель умиротворяюще и в то же время помогло ей собраться с мыслями. "Я, как нереида, вода придает мне сил", - подумала Кристель, помахав рукой чтобы разогнать дым и закрыла окно. Теперь она уже знала, что ответит Алексу. И справится с работой. Хорошо, что вылет запланирован на тридцатое. Теперь легче будет объяснить свой отъезд на работе. Она скажет, что собирается провести праздники у сына в Колорадо. Но тут кольнула совесть: "А ведь я обещала Эрику, что мы встретимся на Гавайях на Новый год. Теперь придется опять придумывать какие-то изменившиеся обстоятельства? Проклятье... Опять придется обманывать сына, разочаровывать его! - Кристель взяла чашечку. - Хватит того, что я уже исчерпала все предлоги, чтобы не ехать к нему на работу. Ну, не тянет меня в Скалистые горы!".
Потягивая чуть остывший кофе, женщина призналась сама себе: да, она старается избежать поездки в Колорадо потому, что не хочет видеть плато "Холодный блеф", где еще сохранились следы аварийной посадки "джет-стар", скалу, с которой неслась ревущая белая масса, унесшая за собой в ущелье Дерека, и "Обреченный", где она билась в могучих руках Куолена, умоляя о пощаде. А когда первая пуля раздробила ей ключицу, Кристель, повинуясь материнскому инстинкту, потянулась руками к животу - даже на волосок от смерти девушка пыталась защитить ребенка, пока еще маленького, беспомощного, но уже живого, с бьющимся сердцем и маленьким личиком. Странно, что маленький Эрик, повзрослев, воспылал такой любовью к горам, где его отец заживо сгорел в падающем вертолете, а мать истекала кровью на истоптанном снегу. По идее, он должен был генетически "запомнить" ужас, боль и горе Кристель и тоже избегать гор. А вот поди же ты - жить не может без гор.

И это при том, что ни Куолен, ни Кристель страсти к альпинизму не испытывали. Насколько знала Кристель о семье Эрика-старшего, его родственники тоже были "земными". Натали Пинкстон хватило одного отпуска в горном лагере, чтобы понять: это не ее отдых. "Если бы я знала о своем отце, - подумала Кристель. - Может, это он передал маленькому Эрику любовь к горам...".
Почему-то сейчас женщина задержалась на мыслях об отце, которые раньше старалась сразу же отгонять. Мать говорила: "Санта-Клаус; сделал подарок и был таков". Но зная мать, Кристель могла предположить, что Натали исказила действительность. Была у матери такая привычка, выставлять себя страдалицей, а окружающих - чудовищами...
В прошлый раз Кристель поделилась мыслями об отце с Куоленом и сказала, что хотела бы посмотреть на "Санта-Клауса". Эрик-старший только добродушно рассмеялся, обнял девушку, по привычке покачивая ее за плечи, как ребенка, и поцеловал в висок:
- Малыш, зачем тебе это нужно? Какое тебе дело до человека, который двадцать лет даже не думал о твоем существовании?
- Мне двадцать девять, - уточнила Кристель, которая в объятиях Куолена часто теряла свою привычную ледяную маску.
- Тем более, - Эрик ласково поглаживал плечи девушки под исландским свитером. - Если он до сих пор не сделал попытки встретиться с Натали или с тобой, значит, до вас ему нет дела. И ты без него обойдешься. Ты же у меня девочка сильная, малыш, и умница...
Спустя 20 лет Кристель снова задалась вопросом, кто же ее отец. Она могла бы получить на него ответ очень быстро: разыскать в Калифорнии Натали и спросить у нее. Но самый простой выход был слишком сложным для Кристель. Она однажды решила для себя, что сможет обойтись без присутствия этой женщины в своей жизни и не хотела снова выслушивать жалобы матери на негодяев-мужчин, мерзавок-сотрудниц, идиотов-соседей... И попреки из серии "ты плохая дочь, неблагодарная и жестокая".
- А мне кофе полагается? - Алекс бесшумно появился в арочном проеме, уже одетый, выбритый и пахнущий своей любимой туалетной водой "Эгоист". - Доброе утро, Крисси! Замечательное Рождество.
- Уже, наверное, день, - Кристель поставила вариться вторую порцию кофе, кивнула на часы. - Скоро полдень.
- Давно я уже так долго не спал, - сладко потянулся Алекс.
- Я тоже. Алекс, я хорошо подумала и принимаю твое предложение. И хотела бы узнать побольше.
Алекс тут же посерьезнел, отошел к окну, вытаскивая сигареты, и начал издалека:
- Ты смотришь международные новости?
Кристель кивнула, уменьшив огонь горелки, чтобы кофе не убежал.
- Тогда о революции в Венгезии (Страны Венгезии в Южной Америке не существует. - Прим. автора.) я тебе рассказывать не буду, ты уже знаешь о ней из выпусков новостей. Повстанцы при поддержке иностранных союзников свергли режим президента Родригеса и объявили установление демократического строя...
- Это я действительно уже знаю, - Кристель сняла джезву с горелки, налила еще одну чашку кофе и села напротив Алекса, положив ладони на стол. - Переходи к сути.
- Родригес в Аризоне, - Алекс добавил сахар и стал размешивать. - На одной из моих баз. Это его ты повезешь.
Кристель молчала, ожидая продолжения.
- За Родригесом сейчас охотятся Интерпол, Международный суд и жаждущие расправы экс-подданные. С собой он прихватил кое-что из государственной казны, чтобы безбедно зажить на Кипре, и нас обещал вознаградить по-королевски за участие. Тебе, наверное, не помешают деньги?..
Кристель с усмешкой кивнула. Алекс действительно хорошо подготовился к разговору.
- Это мы помогли Родригесу бежать, - Алекс отпил кофе и наконец зажег сигарету, которую вертел в пальцах. - Мы и раньше не раз помогали ему в деликатных ситуациях. Сейчас наша задача...
- Ты говоришь "мы"?
- Я и моя группа. Восемь человек, надежные ребята. Специалисты по деликатным ситуациям. Мы должны переправить Родригеса в Канаду. В Реджине его ждет транспорт до Ванкувера. Оттуда Эрнандо и его охранники с новыми документами отправятся в Никосию...
- Что ж, не с моим прошлым возмущаться тем, "как ты можешь помогать человеку, сбежавшему с казной", - голос Кристель снова стал сухим и резким, как во времена ее работы у Куолена. - На меня столько навешено, что я не имею права осуждать других. У тебя в группе нет пилота?
- Есть. Вилсон. Второй пилот. Обычно я сам сижу за штурвалом, но тут мне лучше находиться в салоне рядом с пассажирами.
Кристель вопросительно посмотрела на него:
- Ты говорил, это обычный частный рейс, и осложнений быть не может...
- Дело в том, что Родригес не выпускает из рук свой багаж. Флэш-карта с реквизитами счетов, на которые он перевел средства из государственной казны, кейс, набитый самыми ценными экземплярами Алмазного фонда страны и пакеты акций нефтяных и алмазных компаний страны. С ним четверо охранников, не спускают глаз с шефа, все время настороже, на взводе. И мне лучше быть в салоне, чтобы держать ситуацию под контролем.
- Поняла. Что за самолет?
- Знакомая тебе марка, "джет-стар".
- Хорошо. Придется пару раз садиться для заправки...
- Мы это предусмотрели. Приготовлены места для заправки в Вайоминге и Монтане.
Кристель кивнула еще раз. Алекс удивился, как быстро она настроилась на рабочий лад. Да, она хоть сейчас готова вести самолет - собранная, уверенная в себе, деловитая.
И она сильно отличалась от той женщины, которая вчера гуляла у водопада, готовила рождественский ужин, танцевала и занималась с ним любовью. Даже не верится, что эта особа с неподвижным лицом и суровым непроницаемым взглядом и есть та же Кристель. "Настоящий боец, - с уважением подумал Алекс, - держит эмоции в кулаке и направляет все внимание на рабочие моменты!". Невозможно было поверить, что еще несколько дней назад Кристель лежала обессилевшая от болезни, и Алекс хлопотал над ней, укладывал в постель, поил лекарством и соком с медом и протирал лицо мокрым платком, уговаривал съесть бульон и задергивал шторы, чтобы солнечный свет не бил ей в глаза. Кристель, настроенную на рабочий лад, Алекс почти не знал, но сейчас, глядя на нее, понял: он не ошибся, выбирая пилота, эта женщина его не подведет.
- Через два дня выезжаем в Аризону, - продолжал Алекс. - 29-го мы должны быть в Ногалесе.
- Ногалес - звучит лучше, чем Скалистые горы, - задумчиво сказала Кристель.
- Не любишь горы?
- У меня с ними связаны не лучшие воспоминания.
Готовя поздний завтрак, Кристель думала о поездке, предстоящей им через 48 часов. "Итак, я повезу в Канаду бывшего президента Венгезии, оставившего временное правительство почти без гроша в казне... Зря я надеялась спрятаться от своего прошлого у Ниагары, от себя невозможно убежать...".
Быстро сложив дорожную сумку, Кристель открыла ноутбук. Ничего не поделаешь, придется в очередной раз придумывать объяснения для сына. Конечно, Эрик поймет, что это снова отговорки... Пусть лучше думает так, чем узнает, чем она занимается на самом деле...

Эрик Пинкстон. Скалистые горы.
- Что ж, ребята, - Хел Такер сложил в папку отчеты спасателей о сегодняшнем дежурстве, - неделя выдалась по-настоящему жаркой, несмотря на морозы, такой, что мало не показалось никому, но вы молодцы. Справились!
- Ну, об этом говорить еще рано, - весело парировала Джесси, нажимая на кнопки кофе-автомата. - Впереди еще два дня... Что такое, Эрик? Ты очень устал? А уверял нас, что тебе все по плечу.
- Да ну, еще чего, - стажер отодвинул свой ноутбук и отошел к автомату, выдающему пончики. - Это еще не самое тяжелое дежурство, бывало и хуже. Просто получил письмо от мамы. Она не поедет на Новый год к морю. У нее внезапно появились какие-то другие планы на праздники. И я поехать к ней не смогу - как раз вся неделя на дорогу уйдет.
Джесси промолчала, хотя у нее появилась догадка насчет изменившихся планов матери Эрика. Рассказывая о себе, паренек ни словом не обмолвился об отце, только один раз обмолвился, что отец давно погиб. И миссис Пинкстон, наверное, не теряет надежды снова устроить свою личную жизнь, тем более что сын уже вырос и зажил самостоятельно.
- Кстати, ты хорошо пилотируешь, - решил отвлечь Эрика от невеселых мыслей Гейб. - Я наблюдал за тобой когда мы снимали с утеса тех студенток из Техаса.
- Вы не одурели там от их визга? - спросил Эрик, надкусывая пончик. - И как они только туда забрались? Хорошо еще что хоть додумались вызвать службу спасения, когда застряли на верхушке.
- Кстати, одной из них ты понравился, - улыбнулся новичку Гейб, - и эта симпатия была взаимной. Или мне показалось, что ты строил ей глазки в ответ?
- Я просто хотел ее успокоить, - не растерялся стажер. - Когда человек в шоке или в панике, надо первым делом привести его в адекватное состояние, это азы спасательной работы. А то эти горе-альпинистки так рыдали и тряслись, что вертолет ходуном ходил.
- Находчивый ты, тебе палец в рот не клади, - развеселился Хел. - Молодец, хорошо справляешься. Считай, эта неделя - твой экзамен на профессиональную пригодность.
- Я стараюсь! - даже покраснел от радости Эрик.
В офисе спасательной станции мало что изменилось за 20 лет. Только техника стала более современной, и добавились кофе-машина и пончиковый автомат. На стенах по-прежнему висело несколько картин, на которых было изображено нечто абстрактное. Только старина Френк Уэллоу мог бы объяснить, что он воплотил на этих полотнах, написанных в свободное от дежурства время. Подумать только - прошло уже 20 лет... А Хел, Джесси и Гейб помнили своего старшего товарища и наставника так отчетливо, как будто он ушел от них совсем недавно.
- А кстати, Эрик, - Хел убрал папки и журнал в сейф и задержался возле картины на стекле, последней работы Френка, - иной раз можно встретить на утесе в нескольких тысячах футов от земли свою любовь. Как офицер Уэллоу...
Эрик дожевал пончик и обратился в слух. Он часто слышал рассказы о легендарном пилоте "рейнджера" Френке Уэллоу, который отдал спасательной работе в горах более сорока лет. Стажер проникся уважением к этому человеку, о котором рассказывали мистер Такер и мистер и миссис Уокер. Эрик хотел добиться такого же уважения и прилагал к этому все усилия.
- Однажды он полетел спасать людей, заблудившихся в горах. Это оказалась компания из Мичигана, молодые люди и девушки из модного дома, новички в альпинизме. Френк помог им, привез на базу, где им оказали медицинскую помощь... А после смены поехал в Монтроз ужинать с одной из спасенных манекенщиц. И наутро она решила остаться с ним. Френк говорил, что эта девушка была похожа на ангела - тоненькая, нежная, с бездонными зелеными глазами, а когда солнце освещало ее волосы цвета спелой пшеницы, сходство становилось головокружительным.
Эрик слушал, забыв даже закрыть рот. Но Гейб и Джесси не разделяли его чувства. Тем более что они уже знали, что уик-энда у этой истории не было.
- А через месяц девушка уехала, ничего не сказав. Однажды, вернувшись с дежурства, Френк увидел, что она и ее вещи исчезли. Осталась только записка, что их отношения были ошибкой, они слишком разные, и она возвращается в Детройт, ее готовы взять обратно и поставить на дефиле в свадебном платье. Может, для нее знакомство с Френком было всего лишь ошибкой, а он не мог забыть ее всю жизнь...
- И все? - разочарованно спросил Эрик. - Тоже мне, судьба.
Хэл немного замялся:
- Да, бывает и такая судьба... А ты ждал хэппи-энд?
Он не стал рассказывать стажеру продолжение истории. Через 30 лет после исчезновения вероломной манекенщицы Френк увидел в горах девушку, похожую на нее как две капли воды. Это была террористка, сообщница Куолена, бывшего военного разведчика, ограбившего Министерство финансов на 100 миллионов. Но сбежать с трофеями не получилось; самолет бандитов разбился, чемоданы разлетелись по горам. Чтобы найти хотя бы один из них, главарь банды шел на все. Когда им понадобился вертолет, Куолен заставил свою помощницу лечь в снег на плато и зажечь фальшфейер. Помощница бандита, тоненькая блондинка Кристель, слушалась шефа беспрекословно. А когда Куолен ласково гладил ее по щеке, обнимал за плечи или говорил: "Из тебя получится прекрасная жена!", девушка счастливо улыбалась и ее неподвижные глаза оттаивали. Хел почти сутки был в заложниках у бандитов и успел рассмотреть их всех. Особенно его занимала Кристель. Он удивлялся, какие обстоятельства сделали эту миловидную девушку такой жесткой и замкнутой и чем ее очаровал главарь, этот жирный мордоворот с маленькими глазками и крокодильей улыбкой. И тем не менее девушка смотрит на Куолена влюбленными глазами и, не задумываясь, пойдет ради него на любой риск или преступление.
Конечно, Френк тут же посадил вертолет и поспешил с аптечкой к лежащей в снегу девушке. И оторопел, когда она навела на него пистолет. Этим воспользовался прятавшийся рядом за камнями бандит Телмар и расстрелял Френка в упор из автомата. Бросившись к умирающему коллеге, Хел услышал, как Кристель вопит на Телмара, обзывая кретином и маньяком.
Френк посмотрел на девушку, стоявшую вполоборота к ним. Потом с последним усилием вытянул руку и прошептал:
- Натали...
Хелу показалось, что террористка услышала этот шепот и еле заметно вздрогнула. И на ее лице мелькнуло нечто вроде замешательства. Мысль о том, что Френк принял Кристель за свою давно потерянную возлюбленную пришла в голову Хела уже с опозданием . Старина Френк погиб. Девушку тоже увезли в пластиковом мешке. Куолен, который еще недавно целовал Кристель в макушку и называл "малыш", хладнокровно прикрылся ею когда спятивший сообщник взял их на мушку. А потом хрупкое девичье тело вздрагивало от пуль, красивое лицо исказилось от боли и ужаса, и девушка со слабым стоном осела на подножку вертолета. У Хела сжалось сердце - примерно как тогда, когда сорвалась в ущелье Сара. Хел считал Кристель такой же как ее главарь и сообщники, был уверен, что видит в ней только потенциального врага, но когда увидел ее лежащей вниз лицом в прошитой пулями и окровавленной куртке, понял, что жалеет ее и с тех пор вспоминал почти так же часто, как Сару.
- Не всегда истории любви заканчиваются счастливо, Эрик, - сказал он вслух. - Бывает и так: один раз увидишь и никогда не забудешь...
- Мне пока об этом трудно судить, - сдался стажер. - Но все равно, хотелось бы, чтобы моя любовь была взаимной. А то вот например, моя мама. Похоже, она очень любила отца. Она никогда не говорила со мной о нем, только тогда в поезде сказала, что он был военным и погиб. Но я видел, что мама часто грустит, надолго замолкает, а бывало я просыпался ночью от того, что мама плачет за стеной. Наверное, она до сих пор вспоминает отца и не может смириться с его смертью.
- Значит, она была с ним счастлива, - задумчиво сказала Джесси. - По-моему, лучше любить и потерять, чем порхать, не зная любви.
- Лучше счастливо любить, - авторитетно заявил Эрик. Гейб подумал, что готов согласиться с парнишкой. - А та женщина больше сюда не приезжала? Просто уехала, оставив записку, и все?
- Насколько нам известно, да... Эта история случилась задолго до того, как мы начали здесь работать.
Хел снова промолчал. Свою догадку о том, что белокурая Кристель неслучайно была так похожа на Натали, он держал при себе.

Кристель. В поезде.
"Только с такого расстояня я и могу спокойно видеть горы Сан-Хуан", - подумала Кристель, когда за окном в значительно отдалении проплывали голубоватые силуэты гор. - А Эрик, кстати, он где-то там, напротив не знает лучшего места на Земле. Надеюсь, он не разочаруется как я...".
В Аризону Кристель и Алекс ехали поездом из Буффало. Из Финикса в Ногалес их должен был отвезти один из сотрудников Алекса, Монти. Двести пятьдесят миль - неблизкая дорога, но на автобусе или поезде легче притащить за собой "хвост", чем на машине. Аризонские шоссе в это время года не переполнены, и слежку легче отследить.
Не дожидаясь, пока вернется Алекс, Кристель опустила плотную штору, погасила свет над своей постелью и уютно свернулась лицом к стене. Только в такой позе она засыпала. Поезд быстро и почти бесшумно пролетал милю за милей, за окнами стемнело, к окнам прилипали кляксы мокрого снега, а здесь, в купе, было тепло и уютно; стены, отделанные в ореховых тонах, ваза с цветами на столе, ковровое покрытие и плотные шторы в тон стенам, но с геометрическим рисунком.
- И знаешь, о чем я подумал... - вошедший в купе Алекс увидел, что Кристель уже погасила свет, замолчал и тихонько прошел на свое место.
- Я еще не сплю, - не оборачиваясь сказала Кристель. - Что ты подумал?
- Может зря я столько лет помогал Родригесу, - Алекс убрал зубную пасту и щетку в свой небольшой дорожный несессер. - Ты о нем только из прессы знаешь, а я с ним работал. Знала бы ты, какой он сукин сын. Хорошо, что он скоро свалит на свой кипр и нам больше не придется иметь дело с этим закомплексованным тупицей-наполеономаном...
- Интересная характеристика, - все-таки повернулась к нему Кристель. - Если ты такого мнения о нем, почему с ним сотрудничаешь?
- Что поделать, Пинкстон, у всех есть свои желания, и большинство из них дорого стоит. Тебе вот хочется купить коттедж на берегу озера, и мне тоже многого хочется... А Родригес всегда щедро платит за добросовестную работу. И за срочность охотно удваивает гонорар...
- Сколько же у тебя желаний, если ты до сих пор не осуществил их все, - Кристель закинула руки за голову, глядя мимо Алекса. - А я в прошлый раз хотела одного: домик на Сейшелах. На берегу океана. За окнами шлестит прибой, шуршат пальмы, а ночью небо как темно-синий бархат...
Она замолчала, чуть прикрыв глаза, словно надеясь нарисовать в своем воображении домик под бархатным небом, к которому так и не добралась. Потом встряхнула головой:
- Спокойной ночи, Алекс. Мне нужно выспаться пару ночей перед работой. Тогда я смогу хоть двое суток не вставать от штурвала.
- Спокойной ночи, Пинкстон, - Алекс стал тоже готовиться ко сну. Услышав за спиной глубокое ровное дыхание снова отвернувшейся к стене Кристель, он и сам затих, чтобы не побеспокоить чуткий сон женщины. Заснул он не сразу. Удивительная она, Кристель. Холодная и жесткая, деловитая и практичная, решительная и невозмутимая, страстная и пылкая, откровенная и прямая; мечтательница; напрочь лишена женственности и в то же время женщина на все 100 процентов; способная на многое, железно соблюдающая свои принципы - и все это о ней.
Кристель заворочалась, глубоко вздохнула во сне и обняла подушку как ребенок; что-то пробормотала. Поезд дернулся на стрелке. Женщина на секунду приоткрыла глаза и тут же заснула снова.
"Надо брать с нее пример", - подумал Алекс и через две минуты тоже уснул. Мгновенно засыпать и просыпаться в заданное время или при первых признаках опасности он научился еще на службе в ВВС.
*
В Финиксе их уже ждал синий "ровер" Монти. Атлетичного вида чернокожий мужчина лет тридцати стоял у машины и всматривался глазами в платформу, ища людей, которых встречал. Когда Алекс и его спутница подошли к джипу, Монти коротко поздоровался, открыл им заднюю дверцу и молча вопросительно посмотрел на Кристель.
- Это Кристель, - пояснил Алекс. - Наш пилот.
- А она справится? - хмуро спросил Монти. - Самолет не малолитражка.
- У тебя за рулем нет столько миль, сколько Кристель налетала, - сухо отрезал Алекс, прежде чем покрасневшая от обиды Кристель нашла что возразить.
Монти сразу притих и даже словно стал меньше ростом. Еще раз оглянулся и пробормотал:
- Лучше в темпе сваливать.
Кристель проследила за его взглядом и увидела неприметный пикап и двух мужчин в джинсах, потертых "косухах" и стетсонах. По виду это были типичные жители ферм в предместье, приехавшие в Финикс по делам; просто тоже встречают кого-то сч поезда. Но что-то в их облике или манере держаться насторожило женщину. Кристель первая скользнула в машину, радуясь, что ее очки закрывают половину лица, а большой козырек кепки бросает тень на оставшуюся половину, и волосы она подобрала под головной убор. Алекс оказался в салоне следом за ней и вовремя: "фермеры" как по команде обернулись и пронизали "ровер", стараясь, впрочем, делать вид, что высматривают кого-то из своих знакомых на привокзальной площади.
- Вы вовремя, - докладывал Монти по дороге. - Чем скорее выедем, тем лучше. Это федералы. Мы их уже и в Ногалесе видели. За город они пока не рыпаются, но в городе нас "водят".
- Плохо, - Алекс нахмурился и сцепил пальцы в "замок". - Итак, Бюро ищет Эрнандо в Штатах и уже добралось до Ногалеса. Утечка информации, или случайное везение "фэбов"?
- Похоже, утечка, - Монти вывел джип на шоссе Финикс - Меса и стал излагать ситуацию. Алекс слушал и хмурился. Кристель опустила стекло со своей стороны и закурила, параллельно бросив взгляд назад. Пикапа из Финикса видно не было, но, скорее всего, у агентов Бюро не одна машина для слежки.
- Они ждали меня на вокзале, - констатировал Алекс. - А известно ли им, куда я ездил? Давно они в Аризоне?
- Почти неделю.
- Так. Завтра надо пораньше выехать на аэродром, чтобы ФБР приехало к пустой ферме. Что еще?
- Родригес нервничает из-за задержки, - Монти докладывал короткими четкими фразами о ситуации на ферме, выпадах будущего пассажира и стычках его охранников с людьми Алекса. Слушая его, Гудвин еще больше мрачнел. Задержись он в Ниагара-Фолс еще на день, и ситуация достигла бы точки кипения. Эрнан всегда отличался трудным характером, это постоянно ощущали на себе жители его государства, а сейчас, на перевалочной базе у мексиканской границы, Родригес окончательно слетел с катушек. Глядя на него, теряют тормоза и его сопровождающие - Мануло, Гомес, Энрике и Диего - двухметровые смуглые головорезы, гибкие и мускулистые, вечно настороженные, мрачные парни. Эрнандо часто забывает, что он уже не в своем дворце и пытается вести себя как прежде. Он покрикивает не только на свою свиту, но и на людей Алекса. И кто поручится за их выдержку? Монти, Энди и Терри - парни вспыльчивые. Анжело запросто может послать конкретно и далеко. Да и терпению Грега, Берти и Квина может наступить конец. Вилсон, второй пилот, более уравновешенный, но он большую часть времени проводит на аэродроме у самолета. Да и ФБР наступает на пятки... Нужно поспешить, пока еще можно сохранять контроль над положением дел...
*
Гарри Диксон ждал у кафе на заправке, пока его машину вымоют и зальют бензин. Невысокий, но крепкий и жилистый, подтянутый, круглый год загорелый до черноты, Гарри выглядел именно тем, кем являлся, кадровым военным, дослуживающим свои 20 лет. В Аризону в отпуск он приехал впервые за 5 лет. До этого об отпусках приходилось забывать, а азиатские города, горы и пустыни уже мелькали перед глазами даже во сне. Поэтому Генри наслаждался первыми днями отпуска в родной Аризоне.
Подъехал синий "рэндж-ровер" со стороны Месы, весь в пыли. Водитель, крепкий чернокожий детина, похожий на боксера, вылез, разминая ноги, пощупал капот машины и выругался:
- Ну вот, вода закипела! Придется подождать.
- Тогда пойдем перекусим, - встал с заднего сиденья рослый брюнет в длинном пальто. - Кристель, ты, наверное, тоже проголодалась?
- Не откажусь от легкого обеда и чашечки кофе, - за ним из машины вышла высокая женщина, светловолосая, в голубых джинсах и черно кожаном жакете. Она шагнула туда-сюда, тоже разминая ноги, и стащив кожаную кепку и огромные, как блюдца, очки. Трудно было определить ее возраст. Гладкое холеное лицо, изящная точеная фигура и густые золотистые волосы принадлежали молодой женщине. Но взгляд был старше, в нем читался немалый отрицательный опыт человека, побывавшего на грани этого и того света, уж Генри-то хорошо знал этот взгляд, он их немало повидал на службе. Но не это поразило его. Он узнал эту женщину, хоть и видел ее всего один раз очень давно. Но такое "знакомство" не забудешь...

Генри Диксон. 1992 год.
Генри дослуживал второй год в морпехе, когда их отправили в Скалистые горы в Колорадо на перехват группы Куолена. Но когда пехотинцы прибыли, им осталось только подобрать трупы. Горные спасатели в этом районе оказались парни не промах и за сутки расправились со всей бандой. Им помогла сама природа - горы тоже ублюдков не терпели.
Самого Куолена военным пришлось отскребать со дна ущелья вперемешку с обгоревшими фрагментами вертолета, угнанного у спасателей.
Генри, Лесли и немолодой сержант из медицинского подразделения отправились сопровождать "груз 200" на вертолете. 20-летний Генри был мрачен. Он стремился на первом своем боевом задании показать, чему его обучили, а вместо этого приходится трупы возить, оказалось, что за него все сделали какие-то салаги-спасатели, старики лет по тридцать-сорок...
Сначала Гарри не обратил внимания на то, что один из мешков сверху шуршит не так, как другие. Потом из него послышался слабый еле уловимый стон. Диксон подскочил и прислушался. Нет, вроде послышалось. Сержант похрапывал у иллюминатора. Лесли листает футбольный журнал. "Это я в детстве слишком много ужастиков смотрел в кино, - успокоил себя Гарри, - вот и мерещится!".
- Помогите... Помогите...
Генри снова уставился на мешки, чувствуя, как сердце куда-то провалилось, а по спине бегают огромные мурашки. "Е-мое! Это мне уже не послышалось!".
Мешок снова зашевелился. Его пытались разорвать или расстегнуть изнутри. Снова донеслись стон и мольба о помощи. "Молния" затрещала и отъехала на несколько дюймов.
При мысли, что сейчас покойник вылезет из мешка, Гарри совсем по-детски взвизгнул, шарахнулся, налетел на привставшего Лесли, и оба растянулись на полу с таким грохотом, что пилот чуть не сделал "мертвую петлю", а сержант подскочил в кресле и спросонья от души обматерил рядовых:
- Вам тут что, дансинг с девочками? - орал он, злясь, что так испугался. - Нашли место придуриваться, - он добавил еще несколько ругательств.
Заикаясь и вздрагивая, Генри сообщил о странном поведении верхнего мешка. Сержант еще раз выругал его, подошел к мешкам, дернул "молнию" на верхнем, и гаркнул:
- Ну, идите, гляньте, кретины! И где ваш ожив... А-а-а, тысяча чертей!!!
Парни чуть снова не растянулись, когда бросились посмотреть, что заставило бывалого служаку так кричать.
На них умоляюще смотрела огромными глазами девушка, которую они подобрали на плато "Обреченного" с тремя ранами в грудь и плечо. От потери крови она стала белой, как тот самый снег на утесе, вокруг глаз залегли широкие синие круги, губы потрескались и поголубели. Но все равно видно было, что девчонка хорошенькая как картинка - блондинка с пушистыми волосами и нежным личиком. Ну и сволочь был этот Куолен. Спасатели, которые с ним разделались, говорили: то ли он сам подстрелил девушку, то ли в перестрелке ею прикрылся.
- Помогите, - повторила девушка.
Сержант быстро опомнился. Он расстегнул мешок полностью, осторожно переложил девушку на носилки, велел Генри приготовить аптечку, а Лесли - позвонить в госпиталь в Монтроз и сообщить о тяжелораненом на борту. Сам он разрезал разорванные куртку и водолазку девушки и поспешил с первой помощью. Внезапно раненая снова застонала, шевельнула губами и закатила глаза.
- Ну нет, дочка, - бормотал сержант, включая дефибриллятор и прикладывая "утюги" к едва прикрытой девичьей груди, - ты будешь жить. Такое выдержала, и помереть за полшага от спасения? Ну нет. Диксон, разряд! Быстро, черт побери!
Полуобнаженное тело содрогнулось, но точка на осциллографе продолжала чертить прямую линию.
- Еще разряд! - у сержанта даже встали дыбом пышные усы. - Живо!.. А ну живи, девочка! Ты должна! Оживай!
От второго разряда девушку подбросило на носилках, и сердце забилось. Капельница, укол, стимулирующий сердечную деятельность, обработка ран и обморожений... Уже на подлете к госпиталю пришлось снова запускать дефибриллятор. После трех разрядов и еще двух стимулирующих уколов сердечная деятельность стабилизировалась и девушка даже пришла в себя.
- Ну вот и прибыли, дочка, - обычно грубый, крикливый и вечно матерящийся сержант на этот раз смягчился и ободряюще погладил раненую по светлым волосам. - Умница, выдержала. Сейчас врачи тебе операцию сделают, будешь как новая, скоро плясать сможешь.
- Кристель... Меня зовут Кристель, - еле слышным голосом ответила девушка, обвела салон расширившимися зелеными глазами и поморщилась:
- Плечо... Очень болит...
- Если боль чувствуешь, значит, жить будешь, - заверил сержант. - Хуже когда раны немеют. Вот тогда дело плохо.
Когда девушку увезли на носилках, по дороге приказывая готовить операционную: "Женщина, белая, 20 - 30 лет, три огнестрельных ранения, состояние критическое!", Генри рискнул обратиться к сержанту:
- Простите, сэр... Но она же из банды...
- И что? - мрачно посмотрел на него сержант. - Надо было бросить ее загибаться в том мешке? Я уже 25 лет на медицинской службе, и раненых бросать на смерть не имею права.
Он немного помолчал, прикуривая, потом добавил уже другим тоном:
- А за свою глупость она уже наказана. Если и выздоровеет, тело в шрамах будет. Жалко девчонку, молоденькая совсем, красивая. У меня дочке 23 года, на нее смахивает, тоже беленькая, худенькая... Вот и боролся за эту Кристель до последнего. У нее ведь, наверное, тоже где-то отец с матерью есть...
Генри промолчал. В глубине души он понимал сержанта и соглашался с ним. И надеялся, что девушка с "Обреченного", которую они старались спасти, все-таки выживет.
Генри. Декабрь 2012 года (29-е).
Когда мужчина из джипа назвал спутницу "Кристель", Диксон невольно всмотрелся в нее. Именно так назвалась девушка, лежащая на носилках под капельницей.
Да, это была она. Мало изменилась за 20 лет, Генри мгновенно узнал ее. И действительно красивая, он не ошибся.
Женщина посмотрела на часы и ушла в кафе за своими попутчиками. Сквозь витрину Генри увидел, как она садится за столик с чашкой кофе. Франт и чернокожий водитель садятся напротив нее с подносами. Их Гарри уже пару раз видел на этой заправке. Чем-то они ему не нравились. У брюнета иногда какая-то жестокая улыбка, а шофер вообще с виду мать родную прикончит не моргнув. "И Кристель куда-то едет с ними? - удивился Диксон, словно женщина была его сестрой, женой или дочерью. - Мало ей прошлого раза? Я бы от таких подальше держался...".
Кристель. 29 декабря.
Слишком пристальное внимание мужчины, ожидавшего свой автомобиль, насторожило Кристель. Сидя у окна, она посматривала наружу. Мужчине было лет 40. Невысокий подтянутый крепыш с военной выправкой; судя по смуглому лицу - местный житель. На федерального агента не похож - слишком простое открытое лицо жителя глубинки, и глаза не сверлят в тебе дырки. Скорее всего, кадровый военный в отпуске.
Получив свой "чероки" после мытья и заправки, крепыш укатил в сторону Тусона. На его место тут же въехал какой-то фермер на пикапе, груженом мешками. Следом появилась фура. Значит, тут слежки нет. "По-моему, я просто понравилась этому парню, - про себя улыбнулась Кристель, - вот и смотрел. А у меня уже профессиональная деформация сознания, во всем я нахожу повод для подозрений!".
*
На ферме, которая изнутри была оборудована, как настоящая штаб-квартира, Алекс собрал всю группу в кабинете, чтобы представить их Кристель. С Монти она уже была знакома. Остальных старалась запомнить с первого раза. Анжело, блондин, похожий на Гари Бьюзи в молодости. Энди, смуглый брюнет гавайского типа. Терри, невысокий, лысоватый. Долговязый черноволосый Квин. Бородатый коренастый Берти. И Вилсон, приветливый молодой человек лет 30 с приятным лицом.
- А это Кристель, - заключил Алекс, закончив перечислять своих компаньонов. - Наш пилот.
- Значит, в паре полетим? - дружелюбно улыбнулся женщине Вилсон. - Вы водили "джет"?
- И не раз, - ответила Кристель.
- Тогда вам будет легко. Но у этой модели...
- Не напрягайся, Монти, - Анжело заметил, что шофер прислушивается к разговору, завязавшемуся между Кристель и Вилсоном. - Это все равно что пытаться вьехать в разговор двух китаез.
- Ну, ты ни во что не въезжаешь, это я давно знаю, - привычно огрызнулся Монти. Алекс так же привычно пресек их перебранку:
- Тише вы, двое!
Сам он с удовольствием слушал, как Кристель со знанием дела обсуждает со вторым пилотом технические детали полета. Похоже, она сможет хорошо пилотировать в паре с Вилсоном. И был доволен своим штурманом. Молодец Вилсон, сразу нашел подход к Кристель.
В разгар разговора дверь кабинета снова распахнулась, и вошел высокий смуглый брюнет с залысинами и обрюзгшим лицом нездорового цвета, уже которую неделю не сходившим с экранов и первых полос. Держался он высокомерно, как человек, привыкший быть в центре внимания и на первых ролях. За ним протиснулись четверо парней, таких же смуглых, черноволосых, похожих как горошины из одного стручка, рослые, атлетичные, в черных костюмах и водолазках, обтягивающих крепкие торсы.
Не поздоровавшись, Родригес резко спросил:
- Неужели вылет наконец-то назначен? Очень хорошо! Я уже начал сомневаться в твоих способностях. Думал, мы просидим тут, пока нас не накроют ваши федералы...
- Эрнан, - спокойно сказал Алекс, дождавшись, когда "пассажир" закончит выплескивать эмоции, - это Кристель, наш пилот. Она согласна помочь тебе. Кристель, я думаю, ты узнала Эрнандо. Ты ведь смотришь новости. А это Мануло, Энрике, Гомес и Диего, личные телохранители Эрнандо.
Родригес смерил Кристель скептическим взглядом и промолчал, но Кристель угадала его мысли. Примерно те же, что у ее одноклассников, когда она сказала незадолго до выпускного вечера в школе, что подает документы в колледж ВВС США. К ней стали часто подходить с глупыми вопросами: "Что, Кри-Кри, думаешь, там парни лучше?". "Конечно, - отвечала выведенная из себя Кристель, - ведь хуже вас не найдешь!". Эти придурки не верили, что женщина может стать военным пилотом? Тогда она докажет им обратное. И теперь Родригес тоже смотрел на нее с тем же выражением: "Она и есть пилот? Храни нас господь!".
В своей комнате Кристель проделала перед сном привычный комплекс гимнастических упражнений, приняла душ и легла спать пораньше. Если ей удавалось как следует выспаться перед рейсом, то она могла провести за штурвалом больше суток, не теряя концентрации внимания. Заснула Кристель как всегда быстро. На всякий случай она заперлась в спальне и переложила свой "пустынный орел" под подушку.
"Опять лезешь, как муха в варенье?".
"Это ты, Эрик? Давно тебя не было, недели не прошло!".
"В жизни все повторяется дважды, как поется в песне..."
"Оставь меня в покое!"
"А ты будь благоразумна, малыш!".

Кристель. В самолете.
"Джет-стар" уверенно держал курс на север. Погода благоприятствовала полету, небо очистилось, и снегопад прекратился. Но метеосводка обещала во второй половине дня изменение погоды в северных штатах вплоть до бурана, и Кристель очень надеялась, что успеет посадить самолет в Реджине до того, как разразится непогода.
Вилсон в кресле второго пилота с уважением посматривал на эту женщину. Она так четко и уверенно вела самолет, следила за индикацией и слушала эфир, как будто родилась за штурвалом. Шеф был прав: его приятельница действительно классный пилот. С такой летать - одно удовольствие.
Сверившись с картой, Кристель увидела, что уже через час им предстоит посадка для дозаправки в Вайоминге. "Коридор" в Канаду Алекс приготовил между Опхайм и Уайттейл в Монтане. Перед этим им предстоит вторая посадка, в Форт-Пен. Запомнив эти точки, Кристель словно запечатлела их для себя на фотопластинке и все реже сверялась с картой, и уверенно вела самолет по курсу. Вилсон оказался хорошим штурманом, с ним было легко работать. Чувствовались немалый опыт работы вторым пилотом и умение работать в паре.
Когда внизу появились заснеженные вершины Скалистых гор, Кристель сжала губы под кислородной маской. Те же самые горы. Хоть бы на этот раз пролететь над ними благополучно.
*
Алекс сидел в середине салона и, казалось, отрешившись от реальности, дремал. На самом деле мысли Гудвина мчались, опережая друг друга. Он обдумывал и анализировал события, просчитывал их дальнейший ход. Итак, они смогли улететь. С фермы пришлось выехать на два часа раньше намеченного часа. Поднялись они в четвертом часу ночи. Алекс так и не смог заснуть после совещания, лежал с открытыми глазами, и вдруг его подтолкнуло под бок беспокойство. Лучше не ждать рассвета, а уходить прямо сейчас. Алекс поднял Монти, Анжело и Вилсона и велел им готовиться к отъезду. Потом постучал в дверь комнаты Родригеса и сообщил сонному чертыхающемуся латиноамериканцу, что время отъезда изменилось. Еще более отчаянно ругаясь на жуткой смеси испанского, португальского и английского языков, Эрнандо разбудил охранников и велел готовиться к выходу.
Когда Алекс подошел к комнате Кристель, дверь была открыта, горел свет и уже совершенно не сонная, освеженная душем Крис в летном костюме сидела на кровати и зашнуровывала "джамп-бутсы". Волосы она гладко зачесала назад и стянула на затылке. Лицо не тронуто косметикой и выглядит строгим, замкнутым и решительным. Алекс опять залюбовался своей подтянутой и сообразительной подругой. Брюки от пилотского костюма обтягивают длинные ноги такой формы, что Алекс залюбовался ими, чуть не забыв о форс-мажорной ситуации.
- Сейчас выезжаем - коротко спросила Кристель, поднимаясь и надевая короткую кожаную куртку поверх исландского свитера ручной вязки.
- Кофе выпить успеешь, - слегка улыбнулся Алекс, пытаясь шуткой разрядить обстановку.
- Пять минут, и я готова, - Кристель вышла из комнаты.
Ровно через пять минут она вернулась, внеся с собой в комнату шлейф аромата теплого кофе и духов. Удивительно, как долго держится аромат фирменного французского парфюма. В прошлый раз Кристель пользовалась духами еще накануне утром в поезде, а ее волосы, ямочка на шее и ворот свитера до сих пор источают легкий, но узнаваемый аромат коронного творения Коко Шанель.
- Точнее тебя только солнце, - заметил Алекс.
Кристель с легкой улыбкой кивнула, взяла со стола сумку и спросила:
- Почему ты изменил время Думаешь, что федералы...
- Внутренний голос шепнул пару слов. А он меня никогда не подводит.
- Правильно, я тоже, - Кристель обмотала шею серым шарфом и заправила его под воротник куртки. - Я готова.
Выехали они только через полчаса из-за Родригеса, который спросонья больше ворчал и путался под ногами, чем собирался, и едва не забыл свой багаж: футляр с флеш-картой, кейс и папку. Ожидая его в салоне "ленд-ровера", Алекс и Кристель успели выпить еще по чашке кофе, выкурить по сигарете и послушать, как Монти за рулем костерит "фраера толстопузого" почем зря. "Пока он выползет, тут будет до черта федералов, окажемся из-за него в полной заднице! - бубнил шофер. - Макака безмозглая, всех утопит!". "Эта макака платит нам по миллиону каждому за перевозку, - напомнил Алекс. - Если тебе миллион лишний, я тебя не держу, можешь устроиться на ферму свиноводом!".
По дороге, когда "ровер" с потушенными фарами уже вползал на холм, Эрнандо опять начал ворчать и браниться, но Алекс его уже не слушал. Он обернулся и увидел в окно, как к ферме на малой скорости подъезжают два автомобиля с потушенными фарами и въезжают во двор почти со скоростью улитки, чтобы произвести как можно меньше шума, думая, что в доме все еще спят. "Хотели застукать нас тепленькими в постелях, - злорадно подумал Алекс. - Небось думали уже сегодня получить награду за поимку Родригеса и прищемить задницы нам. А вот вам чёрта лысого!".
- Вовремя мы уехали, Эрнандо, - сказал Алекс южноамериканцу, который тоже обернулся и увидел машины. - А то сейчас нам бы уже зачитывали права.
Родригес только пробормотал длиннейшую фразу, где воззвание к Пресвятой Деве перемешалось с интересными пожеланиями в адрес "чертовых федералов".
Кристель увидела машины и задумчиво сказала:
- Да, Алекс, твой внутренний голос был прав. Я попытаюсь вздремнуть по дороге. Тогда за штурвалом буду в еще лучшей форме.
Она перебралась на заднее сиденье огромного, как автобус, джипа, где были плед и подушка, и через минуту задремала. Берти и Энди с легкой завистью посмотрели на нее: "Железная баба! Мы все перед рейсом в напряге, да еще и федералы перца подсыпали, а у нее физиономия каменная, и смотри, придавила и спит как ни в чем не бывало. Крепкие нервы, если они у нее вообще есть!".
Охранник Родригеса, Энрике, украдкой покосился на длинные ноги женщины, обтянутые кожаными штанами, когда Кристель устраивалась на заднем сиденье: "Ничего бабенка. Все что надо, все при ней. Интересно, какова она в постели? Я слышал, что лучше американских блондиночек с длинными ногами только тайские малышки. Проверить бы. Американки у меня еще не было...".
Родригес всю дорогу угрюмо молчал, смоля в окно короткие толстые сигареты в коричневой бумаге, распространяющие горький удушливый дым. Через полчаса Грег не выдержал:
- Вам плохо не станет? Может, отдохнете
- Пересядь, если тебе мешает, - огрызнулся диктатор, закурив следующую сигарету.
- Тошнит уже от этой вони, Квин открыл окно рядом с собой. - Это химическое оружие, а не сигареты.
Родригес не удостоил его ответом, зато его охранник Мануло полез на рожон:
- Я не понял, парни, вы нарываетесь? Может, хотите до аэродрома пешком прогуляться?
- Это кто кого выставит? - возмутился Квин. - Уж не ты ли, придурок?
- Ты меня назвал придурком, задница? - привстал Мануло.
- Ну все, - Квин тоже поднялся, - сейчас сам пешком пойдешь!
- Квин, заткнись, - негромко попросил Алекс. - И верни свой зад в кресло, а то я сам тебя из машины выброшу.
Боевик моментально подчинился. Дважды шеф никогда не повторял, и все парни привыкли понимать его с первого слова. "Ладно, я еще вломлю этому уроду в Реджине, когда шефа рядом не будет. Там и разберемся, кто из нас задница!".
Родригес тоже что-то резко буркнул по-португальски; мрачный Мануло вернулся на свое место, и больше никто из четверых мордоворотов не возникал.
Еще через полчаса они доехали до аэродрома в пустыне в сотне миль от Ахо. Там уже ждал заправленный и отлаженный самолет. Аэродром был нелегальным. Его использовали для переправки мигрантов из Мексики, переброски десанта боевиков или для обслуживания "важных гостей" вроде Родригеса. Тому, кто смог бы пробраться на его территорию, открылось бы только побитое выцветшее асфальтовое поле и несколько покосившихся ангаров. Но заглянуть в них постороннему человеку не удалось бы. Территория находилась под постоянным неусыпным наблюдением. Изнутри ангары были великолепно оборудованы и укреплены. В подвалах хранились склады оружия и жили люди, конфликтующие с законом или просто не желающие подчиняться системе. "Сюжет из "Терминатора-2", - сказала Кристель, осмотревшись. - На такую базу приезжают Сара Коннор со своим сыном...". "А может, Рэндела Фрейкса вдохновила на этот образ именно здешняя база, - шепнул Алекс. - Она работала еще когда мы носили погоны. Да что там, мы еще в детский сад ходили, когда этот аэродром заработал! У этих стен и поля такая история, на дюжину фильмов-экшн хватит!".
Ровно в восемь часов утра самолет взлетел. Алекс откинулся на спинку кресла, когда Кристель разрешила отстегнуть ремни, и констатировал: еще один этап пройден. Дело теперь за его пилотами. За Кристель и Вилсона Алекс был спокоен: оба - профессионалы. Кристель - та вообще самородок от авиации. Да и у Вилсона за плечами приличный стаж в ВВС. Главное - им повезло вовремя уехать из-под носа у федералов. В последний момент успели...

Агент Харлин, ФБР
Руководитель группы федеральных агентов, направленной в Аризону для проверки слухов о потайной базе "северных доберманов" у мексиканской границы, был уверен, что уже на рассвете они узнают, на самом ли деле там укрылся у своих американских соратников беглый президент Венгезии. Ферма под Ногалесом принадлежала Алексу Гудвину, бывшему офицеру ВВС, одному из головорезов Родригеса. И очень похоже на то, что именно Гудвин помог диктатору бежать - уж очень похоже было на почерк бывшего военного летчика в работе по смежному профилю. А лучшего временного укрытия, чем база у границы, замаскированная под ферму, не придумаешь. Кому придет в голову соваться в этакую глушь и интересоваться обшарпанным домом, покосившимися постройками и запущенными полями. Просто одна из многих захудалых ферм в южной глубинке, мало ли их сейчас, еле дышащих после кризиса. На это и рассчитывал Гудвин, обустроив здесь одну из своих баз.
Самого его и кое-кого из его группы несколько раз видели в Ногалесе, Финиксе и на заправочной станции под Месой. Недели две назад Гудвин уехал на север поездом Финикс - Буффало. Проследить за ним в дороге не представлялось возможным, и наблюдателей за ним не отправляли, наученные горьким опытом. Очень часто бывало, что вместо оперативной информации от агентов о перемещениях Гудвина Бюро получало очередной труп.
На другой день в Детройт вылетел помощник Гудвина, Анжело Флорес, боевик, "прославившийся" на всю Центральную Америку. За ним смогли проследить. Флорес провел в Мичигане два дня, встретился в кафе при медицинском центре с одной из постоянных клиенток центра, миссик Элейн К. Чемберс. Флорес и Чемберс беседовали за столиком в углу зала, незаметно подойти к ним и прослушать разговор было невозможно. На всякий случай наблюдавшие за Анжело агенты проверили личное дело миссис Чемберс: вдова посла США в Швеции, мать троих дочерей; пятеро внуков и два правнука. Совершенно непонятно, как эта пожилая леди может быть связана с Гудвином и его бандой. А на следующий день после встречи с Флоресом миссис Чемберс скончалась от аллергического шока, вызванного приемом большой дозы некоего неизвестного медикамента. В биографии дамы покопались тщательнее и узнали кое-что, ускользнувшее при первой проверке. Они упустили, что у Гудвина была причина проявлять интерес к Элейн. Вернее, раньше была. Младшая дочь миссис Чемберс на самом деле была ее племянницей. Сестра Элейн, Натали Пинкстон, манекенщица, сдала свою пятилетнюю дочь Кристель в приют. Элейн удочерила девочку. Кристель была капитаном ВВС, потом - помощницей Эрика Куолена, имя которого двадцать лет назад было притчей во языцех для ФБР, Интерпола, ЦРУ и многих других правительственных служб. Кристель Пинкстон единственная выжила в Скалистых горах, а семь лет назад погибла в Нью-Йорке при невыясненных обстоятельствах. Сильно изуродованный труп выловили из реки неподалеку от Восточного Гарлема. Зачем женщину понесло в этот район, где даже не всякий полисмен решится появиться в одиночку, и из-за чего ей так страшно исполосовали бритвой лицо - выяснить не удалось.
Пинкстон была первой любовью Гудвина; они учились вместе в колледже ВВС; Кристель была на год моложе Алекса. После окончания учебы несколько лет молодая пара жила в гражданском браке. А потом появился Эрик Куолен, к которому Кристель вскоре после знакомства перебралась в Санта-Монику. Что-то не связывалось в этой истории. Если бы Пинкстон была жива, это объясняло бы интерес Гудвина к ее приемной матери. Но сейчас просто непонятно, о чем человек Гудвина мог беседовать с миссис Чемберс и из-за чего была убита пожилая дама. А агент Харлин не сомневался, что смерть Элейн была насильственной.
Узнав, что сегодня утром Гудвин прибыл в Аризону в обществе какой-то высокой худощавой женщины, прячущей лицо за козырьком кепки и большими очками, Харлин решил штурмовать ферму Сандерса. Похоже, там будет на что посмотреть. Например, на спутницу Гудвина без очков и кепки. Не напоминает ли она кое-кого. И нет ли на ферме людей, разыскиваемых Интерполом.
Агент, которого вечером отправили прозондировать почву проколол колесо в районе Бенсона, и к нему на помощь пришел проезжавший мимо местный житель, военный в отпуске, бесхитростный и словоохотливый, как многие жители южных штатов. Возясь с колесом, мужчины разговорились, агент задал несколько наводящих вопросов и узнал, что утром Диксон, так звали собеседника, видел на заправке двоих с фермы Сандерса и с ними женщину, блондинку, красивую, как кинозвезда. "А когда я ее получше рассмотрел, чуть не перекрестился, думал, призрак вижу, - говорил вояка, когда они заменили колесо и задержались выкурить по сигаре в честь такого события, - видишь ли, сынок, она вылитая девчонка, которую я как-то давно подобрал раненую в горах Сан-Хуан. Мы тогда прилетели в горы разгребать одну заварушку с международными диверсантами, да малость опоздали, только трупы и пришлось подобрать. Так среди них одна девчонка живая оказалась. Хороша, как картинка, блондиночка, тоненькая, личико как цветочек, фигурка - хоть на экран. Три пули в груди, вся обморозилась, еле до госпиталя в Монтроз довезли, в дороге два раза дефибриллятор запускали. Жалко девочку, поднялась же рука у какого-то гада. Так вот, эта женщина утром была на нее похожа как две капли, только чуть постарше...".
Пробравшись в дом, Харлин и его группа испытали жесточайшее разочарование. Дом встретил их пустотой. Лишь легкие запахи кофе, парфюмерии и сигарет говорили о том, что недавно отсюда ушли люди.
Гудвин опять перехитрил их.
Осталась надежда только на маячок, установленный на борту самолета внедренным в группу работников "закрытого" аэропорта помощником. В 8 часов утра самолет взлетел. Нужно было только засечь, где он сядет, и уж там Гудвин со своим экипажем и пассажирами легко не ускользнет...
*
Кристель. Нью-Йорк - Ниагара-Фолс
У Кристель были свои причины избегать встреч с агентами ФБР и уклоняться от визитов сына в Ниагара-Фолс. Да и появляться на его работе в Скалистых горах тоже нежелательно. Кое-кто из его начальства мог узнать ее.
В Нью-Йорке Кристель решила оборвать поток заказов от ублюдков, снова и снова втягивающих ее в свои грязные делишки, и избавиться от шантажа. Кристель воспользовалась сохранившимися связями Эрика-старшего, чтобы скрыться и от "заказчиков", и от правительственных служб. Ей надоели и первые, которым постоянно нужен был пилот или подрывник, и вторые, которые караулят малейший ее промах, чтобы снова отправить на нары. Кристель устала ходить по лезвию ножа вместе с маленьким Эриком и придумала, как обезопасить себя и сына.
Ждать пришлось довольно долго, пока в одном из моргов появился подходящий невостребованный труп жертвы поножовщины в сомнительном ночном клубе, пользующемся отвратительной репутацией. Девушке сильно порезали лицо, можно сказать, его у нее не осталось. Труп вывезли из морга, переодели, надели на него часы с гравировкой, на плечо повесили сумочку с паспортом Кристель и сбросили в канал с расчетом, чтобы тело выловили в первые же несколько часов. Так и вышло. А чуть позже в Ниагара-Фолс появилась Кристель Дикстайн, компьютерный "доктор". И за семь лет никто не заподозрил, что под этим именем скрывается Кристель Пинкстон. О том, что она жива, знали только ее сын и приемная мать. Им Кристель могла доверять. Она очень боялась выдать себя и постоянно чувствовала, на каком тонком волоске держится ее спокойная жизнь.
Так, однажды на девичнике у Синди сотрудницы "Кинг Трэвеллер" смотрели фильм с Джоди Фостер, где главная героиня теряет маленькую дочь в самолете, не может понять, что происходит, и буквально переворачивает самолет вверх тормашками. Сидни, Дорис и их подруги были захвачены фильмом, ахали и гадали, найдется ли маленькая Джулия. А Кристель еле сдерживала смех. Тупой примитивный фильм, из которого "уши" торчат со всех сторон. Вот если бы она написала сценарий хотя бы о том полете на "джет-стар"...
Девичник подходил к завершению; Сидни не поскупилась на коктейли, и поэтому к концу вечера всегдашняя сдержанность и осторожность подвели Кристель.
- Интересно, авторы фильма хоть минимальное представление об авиации имеют? усмехнулась она, потягивая "Сальвадора Дали". - Или они попросту прикол снимали?
- А ты имеешь? - спросила Дорис. - Может, до того, как лечить наши компьютеры, ты пару лет в ВВС отслужила, Крисси?
- Правда, Крис, - язвительно подхватила Минди, - просвети нас, глупых, что ты тут находишь неправильным. А то нам кажется, что фильм хороший, а ты по-другому считаешь...
У Кристель сразу прояснилось в голове. Ругая себя за развязавшийся не вовремя язык, она извинилась, сказала, что перестаралась с коктейлями, вот и мелет сама не зная что, и вообще ей просто не нравятся фильмы такого жанра, где невозможно понять: экшен это, или мистика. Выйдя на балкон с сигаретой, она услышала комментарий Дорис:
- Ну и как с ней можно нормально общаться? Пришла в гости как будто одолжение сделала, набралась, как верблюд, и умничает. Жанр ей не нравится. Наверное, в ее вкусе что-то вроде "Нико" или "Рокки". Когда в каждом кадре из кого-то отбивную делают, вот это ее уровень!
- Нет, она не тупая, - задумчиво сказала Сидни, - просто слишком замкнутая. А вы заметили, как быстро она встряхнулась, когда мы спросили ее про авиацию?
- Да уж, - фыркнула Минди, - я заметила, что Крисси уже почти спала в кресле, а тут встряхнулась, будто ее окатили холодной водой. Наверное, встречалась когда-то с мальчиком из гражданской авиации, вот и возомнила себя знатоком самолетов. Поэтому и смутилась. Не будет же она после такой блестящей ремарки объяснять нам, что все ее познания в области авиации сводятся к сказочкам, которыми пудрил ей мозги ее приятель...
Подружки налили себе еще по порции "мохито", продолжая острить насчет Кристель, а она зареклась посещать вечеринки. Тем более что однажды услышала в дамской комнате, как Дорис и Бренда сговариваются на следующей корпоративной вечеринке запасти побольше абсента, чтобы "эта швабра опять окосела и разговорилась, в прошлый раз подействовало, жаль только, быстро опомнилась и ничего не успела рассказать. Постараемся развязать ей язык, а если она еще и под стол упадет, так ей и надо!".
Кристель очень испугалась. Она чуть не выдала себя. Дорис так хочет узнать ее секреты. Но такие секреты чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Если Кристель разоблачат, она отправится в тюрьму как минимум на 20 лет, а Эрик узнает, что его мать - международная диверсантка. Надо быть начеку даже здесь, когда она, казалось бы, вне опасности. Расслабляться нельзя.
Поэтому сегодня ночью, услышав в доме шаги и голос Алекса, Кристель мгновенно согнала остатки сна, освежилась под холодным душем и поспешно оделась и пристегнула кобуру, готовая выйти в любой момент. Накануне она была встревожена, увидев федеральных агентов на вокзале и человека, провожавшего ее взглядом на заправочной станции, и после этого была настороже. Эрик Куолен мог бы гордиться своей последней любовницей...