Монастырский источник

*
Зная, что гости из "Фарма-Невы" всегда спускаются в бар, когда проходит уборка номеров, Ника все же подстраховалась. Воспользовавшись тем, что Лапин и Никодимов где-то гуляют, она попросила Олю на всякий случай увести и Дениса Василькова. Парни могли забежать из бара в номер за какой-нибудь забытой и срочно понадобившейся вещью, а девушки заказывали себе латте или коктейли и забывали обо всем, весело щебеча о косметических процедурах, курортах, моде и планах на отпуск, а заодно сладострастно перемывали кости коллегам.
Горничная согласилась одолжить популярной петербургской журналистке форму и инвентарь за вознаграждение и автограф на брошюре с "Пешками". И вот Вероника в темно-синем платье до колен, фартуке с бейджем на груди и наколке на голове поднялась в бельэтаж. Белокурые париковые локоны все время рассыпались и падали на лицо. Вероника чертыхалась, пытаясь собрать их за спиной и радовалась, что сама с двадцати лет носит короткую стрижку. "Что за радость от длинных волос, если они все время лезут в глаза!". Но сейчас ей нужна была маскировка - на всякий пожарный случай.
Только что она вернулась из Вишневки, где очень подробно побеседовала с участковым Артемом Марковым и бездомным Евгением Кирилловым, отбывающим пятнадцать суток за распитие спиртного в парке. В прошлом преподаватель античной философии, Евгений покатился по наклонной после того, как потерял престарелую мать, а на сороковой день жена объявила, что уезжает в Москву с другом детства, который стал состоятельным человеком - "он это, с нефтью теперь работает, деньги получает - куда уж там мне!", и увезла с собой детей - "оно конечно, при нем они будут как сыр в масле, но все равно, барышня, обидно) - Евгений не смог пережить эту лавину потрясений и начал попивать, все чаще и больше... Кончилось все тем, что он лишился работы и квартиры и выживал за счет ночлежек на северной окраине, благотворительных столовых и "халтурки" - "там поднесу, там разгружу, глядишь, и на хлебушек набежало".
Результаты экспертизы уже пришли. Да, так она и думала. На сером свитере, который Кириллов нашел на свалке, оказались пятна крови четвертой группы, с отрицательным резусом. Как была у убитого Ольминского.
А Кириллов повторил ей рассказ о рваном и испачканном ржавчиной платке. "Ну, если бы я только догадался! - виновато разводил руками он. - Да разве б я выбросил?.."
Ника вспомнила обрезок трубы, брошенный возле тела Ольминского под кустом. Ее восприятие тогда обострилось до предела. Девушка заметила чешуйки старой синей краски в волосах Вадима, крупинки ржавчины на его лбу, шелущащуюся от давности внутреннюю поверхность трубы на срезе... "А остатков синей краски на платке не было?" - спросила она. "Диоген" покачал головой: "Уж извиняйте, барышня. Врать не буду: не помню!". А участковый Марков был явно раздосадован тем, что такое интересное дело забирают в центр. Но Вероника заверила его, что и его вклад в расследование обязательно зачтется, тем более что Артем Николаевич нашел ключевую улику. Это слегка приободрило Маркова.
*
Толкая перед собой тележку с моющими средствами, метелками и щетками и катя пылесос, Ника подошла к первому люксу и отперла дверь. Белокурые локоны снова рассыпались и запрыгали перед глазами, и Вероника раздраженно отмахнулась. Нет, ей положительно не нравилась прическа "в стиле Барби".
Номер был таким же, как у нее с Виктором: двухкомнатный, с гостиной и двумя ванными комнатами. Одну спальню занимали девушки, вторую - парни. Для отвода глаз Вероника включила в гостиной моющий пылесос, отметив для себя, что "фармацевты" не относятся к тому типу туристов, которые руководствуются принципом "я заплатил и имею право делать что захочу, а вы утритесь и заткнитесь!". Из-за таких граждан русских туристов на мировых курортах встречают настороженно, и не зря. Увы, немало таких людей, которые, приехав в Турцию, Египет или даже на Мальдивы начинают активно "отдыхать", оставляя за собой грязь, кучи мусора, битые бутылки и разгромленные номера и ресторанные залы. Не редкостью стали фото и видео "отдыхающих", спящих на дорожке поутру или грубо пристающих к местным жительницам. "А что?! Мы отдыхать приехали, деньги платим! А они пусть делают так, чтобы мы были довольны! Не нравится - пусть идут...!". А потом удивляются, почему "люди такие злые, волками смотрят"...
Но Лёня и его друзья к этой категории явно не относились и не превращали номер в первобытную стоянку. И гостиную Ника убрала довольно быстро.
В комнате девушек она на всякий случай заглянула в шкаф, но там были только женские вещи, три комплекта. Первый явно принадлежал блондинке - такие разнообразные оттенки розового больше всего подходят девушкам со светлыми волосами и нежной кожей. Более яркие вещи в стиле "фамфаталь" или "вамп" предпочитала, скорее всего, брюнетка. Шатенка носила вещи в стиле "кэжуал" и "сити-стайл", оттенки - беж, сдержанно-голубой, кофе с молоком.
Кровати были разделены ширмами, расписанными в японском стиле - нежная сакура, птицы и изящные гейши с высокими прическами. На одной кровати сидел трогательный плюшевый зайчик. На другой лежал раскрытый журнал "Истории из жизни". Возле третьей на тумбочке Ника увидела новый детектив Дарьи Дезомбре, который перед отъездом взяла с полки в Доме книги, просмотрела аннотацию - и разочарованно положила обратно. Два года после "Теней старой квартиры" Вероника с нетерпением ждала продолжения истории Марии Каравай, сыщицы-интеллектуала, и ее коллеги-возлюбленного Андрея. И история княжны из XIX века, которой помогает вести расследование французский врач, Орлову совершенно не заинтересовала. Пролистав книгу, Вероника поняла, что читать это в дороге она не захочет.
- Скоро и в поездку нечего будет взять, - размышляла вслух Ника, приводя в порядок девичий номер, - о Маше Каравай третий год ни одной книги, да еще Литвиновы учудили. Взяли и упекли Варю Кононову в прошлое, сделав из нее семнадцатилетнюю девственницу Вареньку Семугову. Не знаю, как другие читатели, но я от такого "хэппи-энда" вслух чертыхалась... И Дима с Надей больше никак себя не проявляют. А про Пашу и Римму что-то не тянет читать. Нет в них обаяния и шарма Димы, Нади и Вари... Милые ребята, расследования проводят неплохо, но все не то... Эдак скоро и детектива увлекательного в поезд не подберешь.
Она перешла в комнату парней. Конечно, там был не такой порядок, как у девушек - валялась зарядка от телефона, рассыпались журналы; на столике - смятое полотенце. Но все равно видно было, что молодые люди тоже стараются быть опрятными.
Полки и вешалки в шкафу они тоже поделили поровну. Яркие свитера, рубашки и куртки Дениса и серебристые, со стразами, вещи Леонида Вероника определила сразу же. Третий комплект, тоже элегантный, дорогой и гламурный, но не такой броский, методом исключения, принадлежал Никодимову.
У Василькова не было ни одной вещи серого цвета, и Ника сразу исключила его полку и плечики из радиуса поиска. Теперь нужно было вспомнить, в каких свитерах Лапин и Никодимов ездили на турбазу и посмотреть, есть ли они в шкафу. Куртки были на месте - Лёнина блестящая ветровка, оранжевая куртка Василькова и строгая куртка "Стэн Варкин" Никодимова.
Ника стояла перед шкафом, пытаясь освежить память, когда в замке заворочался ключ. Прежде чем Орлова подумала о том, что никто не заподозрит дурного, увидев горничную с пылесосом в урочное время в номере, ведь в это время всегда проводят уборку, она метнулась в шкаф, увлекая за собой пылесос и метелку и натягивая на себя что-то большое, одуряюще пахнущее резиной. Кажется, это был надувной матрац или лодка. "Вот глупо! И что я буду делать, если вошедший заглянет в шкаф и найдет меня? Метелкой по голове и бежать, пока не очухался? Да... Только это и остается. Еще и настоящую горничную подставлю. Совсем "хорошо" выйдет. Додумалась!"
Человек в гостиной ругнулся. Что-то брякнуло.
- Это я не тебе, - сказал он, - это дура с веником тележку свою в гостиной оставила. Ладно, в коридор выкачу, вспомнит, пусть заберет, растеряха. Нет, тут уже все нормально, - хлопнула дверь номера, скрипнула дверца бара, что-то забулькало. - Не знаю, пульс не щупал... Если и очухается, то нескоро... Уверен, что не успела... Да, уверен. Сначала она на меня в курилке шары выкатила, а потом к ресторану приперлась, вокруг шарилась, в окна заглядывала... Не знаю, "симку" еще не смотрел"... Вряд ли у такой скифской бабы хватило бы на это мозгов... Слушай, бро, ты меня реально достал, чего ты истеришь, как баба?.. Я бы тебя туда же послал, да ты там, видно, живешь... Ладно, харэ. Не ссоримся. У нас еще дело не сделано... Все на нервах, шутка ли, на такой перформанс идем... Нет, я один. Ребята тут себе девок нарыли и гуляют, а тёлки в баре сидят... Ладно, до связи. Пойду, с ними латте хряпну... Да, я тоже терпеть не могу эту липкую бурду, но надо же фасон давить, латте сейчас в тренде!
Снова стукнула дверь бара, потом неизвестный прошел в спальню. Ника на всякий случай крепко сжала метелку. "Если отдернет резину - огрею по лбу и убегу. Ничего другого не остается...". Под защитным покровом лодки было душно и жарко, голова под париком болела и чесалась, а по спине бежали капли пота.
Мужчина возился в ванной комнате, пшикая то дезодорантом, то парфюмом. Стукнула дверь бокового отделения шкафа, где молодые люди держали водолазки и футболки.
- О, ну теперь можно и к дамам-с, - усмехнулся неизвестный. - "Пойдем любовь делить плачевной нашей крали... А, черт! Чего же эта метелка безмозглая журналы с пола не собрала? Убиться можно на этом глянце! Пойти, что ли, вставить ей фитиль? Или ладно, хрен с ней?
Мурлыкая "Тореадора", он выскочил из номера. Стукнула входная дверь. Брякнул ключ.
Ника выждала для верности пару минут, потом выбралась из-под удушливой резины, прихватила метелку и пылесос и спешно выбралась из номера.
В подсобке ее уже ждала настоящая горничная, которая успела за это время прибрать остальные люксы и нервничала. Орлова отдала ей инвентарь, расплатилась, черкнула дарственную надпись на брошюре и сбросила форму. Переодеваясь в свою одежду, она отметила, что джинсы снова застегнулись легко. То ли хватило пары дней на йогуртах, то ли от волнения все последствия употребления местных лакомств исчезли.
В баре ее уже дожидалась Лиля. Она пила кофе у входа, а поодаль, перед аквариумом, расположились три "фармацевтические" девушки и - спиной к Нике и Лиле - один из мужчин.
Теперь Вероника знала, кто это. Догадка пришла к ней, когда Орлова вылезла из шкафа и жадно вдохнула полной грудью, желая отделаться от резиновой вони.
- Все нормально? - спросила Лиля, когда они вышли под навес и достали сигареты.
Конечно, объяснение о свитерах в подарок не прокатило. И Лиля с готовностью согласилась прикрыть Веронику, присмотреть за девушками из "Фармы" и, если кто-то из них соберется в номер - дать знать подруге.
Свитер Наума девушки нашли в шкафу в комнате адвоката. Аккуратно свернутый и совершенно чистый, он лежал на верхней полке. На экскурсию в литературный музей Наум отправился в вельветовой рубашке и ветровке.
Вот только Лиля не учла того, что вестибюль тоже надо было прослеживать, и Ника едва не "засветилась", когда внезапно вернулся один из парней. Но как говорится - не было бы счастья, да несчастье помогло...
- Я не успела осмотреть все вещи, мне помешали, - сказала Вероника, закуривая. - Но я все равно поняла, кто хочет выпустить вирус. Скорее всего, Ольминского убил тоже он. Это...
- Вот вы где! - под навес вбежал запыхавшийся и взволнованный Виктор Морской. - А я вас ищу... Что за Территория тьмы: ни Оля, ни Наум не отвечают... Им уже обзвонились все!
- Оля ушла с Денисом в кино и выключила звук у тетефона, - пояснила Вероника, - а Наум на экскурсии. В музеях тоже просят выключать телефоны.
- Блинннн, - с чувством выругался Виктор, оттягивая тугой ворот белой водолазки. - Как нарочно. А почему вы такие встрепанные, как будто за вами волки гнались?
- Витя, я узнала, кого мы будем ждать возле источника, - ответила Орлова, - но пока никаких действий не предпринимаем, чтобы не спугнуть их и не упустить ни одного из его шайки... А что случилось?
- Тасю сбила машина, - Виктор закурил "Трисурер", - в центре, у ресторана. Полиция думает, что это какой-то пьяный дурак угнал чужую машину, чтобы покататься, сбил женщину и удрал с перепугу, но я в такие совпадения не верю.
- Что с Тасей? - встревоженно спросила Лиля.
- Она в больнице, в "травме". Я только что оттуда. Устроил ее в отдельную палату под наблюдение.
- Но? - спросила Ника, видя, что Морской замялся. - Что-то еще?
- Неизвестно, когда она очнется. Переломов серьезных нет, все быстро срастется. Но она сильно ударилась затылком о поребрик и сейчас в коме, а тут нет хороших нейрохирургов и оборудования для операции. В Питер ее пока отправлять нельзя - Тася пока нетранспортабельна, а операция нужна в ближайшие дни. Не иначе, как придется вызывать врачей сюда! Это не проблема, я все организую. Но, Ника, я не хочу, чтобы ты ехала в монастырь. Ты видишь...
- Еще громче кричи, - ответила Ника, - зайди в бар и повтори все это в микрофон, чтобы ОН наверняка услышал.
Виктор осекся, не привыкший к тому, что на его слова так реагируют. Да и Лиля изумленно посмотрела на подругу, которая препиралась со всемогущим Морским.
- Пойдем в номер, поговорим, - уже тише сказал Виктор.
- Лучше отвези нас в больницу, - попросила Орлова. А я по дороге расскажу вам, что я узнала. Только не проси меня отказаться от поездки в монастырь. ТЕПЕРЬ я поеду даже если весь социум будет против.
В "ягуаре" Вероника пересказала Лиле и Виктору все, что услышала, сидя в шкафу в первом люксе.
- Теперь я поняла, о какой скифской бабе с пульсом он говорил, - заключила она. - И лично хочу изловить этого ублюдка, который чуть не убил мою подругу. И не пытайся меня отговаривать или удерживать силой или хитростью, Виктор. Я не отступлюсь.
Морской молчал, ожесточенно выворачивая руль.
- Витя, - сказала Ника уже другим тоном, - разве ты бы остался в стороне, если бы узнал, кто именно убил Диану и ее отца? Разве тебя остановили бы страх и опасность, если бы ты захотел покарать убийцу своих близких?
- Но почему ты так и не назвала нам его имени? - спросил Морской, понимая, что Вероника не шутит. Она говорила тихо и ровно, но Виктор понимал, что это - спокойствие перед бурей. - Скажи, кто он; это и будет твоя месть. А мы с Наумом его не упустим.
- Это не то, - возразила Вероника. - Я хочу отомстить за Тасю САМА. Пойми.

*
В больнице им сообщили, что Свиридову сейчас оперируют, и попросили подождать в комнате отдыха. Там разговор продолжился.
- Однажды, Витя, - рассказала Вероника, - мы с Тасей пошли погулять на дворцовую набережную... Тогда наши семьи жили в коммуналке на Миллионной, так мы и подружились. Там как раз начинался ледоход. Мы решили поиграть в лагерь Папанина, и вдруг льдина, на которой я стояла, оторвалась от берега. Я хотела перепрыгнуть на берег, но промахнулась и упала в воду. Тася успела поймать меня за капюшон. Люди на набережной не сообразили, что делать, только бестолково охали и ужасались, а она меня вытащила и сняла с себя шубку, чтобы укутать, пока мы бежим домой.
- Я об этом не знала, - сказала Лиля.
- Мы договорились никому об этом не рассказывать, чтобы не пугать моих родителей. А потом уже просто не хотели лишний раз вспоминать о своей детской глупости. Тоже мне, папанинцы нашлись... Тогда Тася спасла меня, сама, не ожидая, пока кто-то придет и поможет. А теперь моя очередь.
Виктор молчал, глядя на сложенные на коленях руки.
- Ты не отступишься, - резюмировал он после паузы.
- Нет. И это не блажь и не поиск приключений. Пойми меня.
- Детские тайны, узы дружбы, - вздохну Морской. - Вендетта... Как на Сицилии.
- А разве ты не мстишь сейчас всем секс-бизнесменам за Диану и дядю Егора?
- Я пытаюсь вытащить из этого болота других девушек, - ответил Морской. - Не смог спасти свою сестру, так хоть других вызволю. И борюсь с теми, кто торгует женщинами, как вещами и зарабатывает на их бесчестии и поломанных судьбах. Но при чем тут ваш случай?
- при том, что я все равно не передумаю, - сказала Вероника. - Я хочу взглянуть в глаза этому мерзавцу.
Из коридора донесся голос Дмитрия. Янин пытался выяснить у медсестер, как проходит операция и каково состояние Таси. Потом приехал майор Перов. Примчались Наум и бледная от потрясения Оля. Появился и следователь Корнеев.
- Я своему слову хозяин, - тихо сказал Морской на ухо Веронике, пока Лиля успокаивала Олю, а Наум и Дмитрий беседовали с вышедшим из операционной хирургом, - и если уж согласился на твое участие в операции, то от слова своего не откажусь. Только...
- Я буду осторожна. Обещаю.
- О чем вы шептались? - спросил Веронику Корнеев, когда опрашивал по очереди всех собравшихся.
- Это касается только меня и Виктора Ильича, - отрезала Орлова.
Корнеев смерил ее пристальным взглядом:
- Вероника Викторовна, мы обещали дать вам материал для нового расследования в вашем таблоиде в обмен на помощь следствию. А я сейчас вижу нечто обратное. Мне кажется, вы скрываете от нас свою версию того, что случилось с Таисией Михайловной. Почему?..
Вероника молчала.
- Напуганной вы не выглядите. Значит, за свою жизнь или за кого-нибудь из своих близких вы не боитесь. Одно из двух: либо вы по каким-то причинам скрываете от нас преступника, либо хотите самостоятельно провести свое расследование и сделать "бомбовский" материал в ущерб нашей работе...
"О вирусе ему сообщать пока нельзя. Так мы условились с губернатором. Пока полиция и следователь ищут убийцу с турбазы, мы расставляем сети вокруг "Вирусологов"..."
- Но вы сами видите, Вероника Викторовна, - продолжал следователь, - как беспощадно этот человек расправляется с теми, кто встал на его пути. Сначала - Ольминский, потом - ваша подруга, которая показала нам, что мельком видела преступника...
- Тася жива, - оборвала его Вероника, - и потом, сотрудники районного отделения решили, что это какой-то пьяный дурак или хулиган взял чужую машину...
- Так все выглядело на первый взгляд, но я склонен думать, да и вы, наверное, тоже, что покушение на Таисию Михайловну связано напрямую с убийством в Залесском. Вашей подруге повезло больше, чем Ольминскому. Но вы со своей жаждой славы можете оказаться третьей...
Ника закусила губу и опустила глаза. Тася, со своими грубоватыми шутками, любительница чебуреков и пышек в кафе "12 апреля". Тася, которая с двадцати лет стала основным добытчиком и кормильцем в семье. Тася, которая то и дело жалеючи подсовывает бывшему мужу то новую рубашку, то ботинки "в подарок к дате" и не отпускает его, не накормив горячим ужином. Тася, которая хоть и орет на свой контингент, но добрее ее нет человека - она всегда готова помочь, посочувствовать, ободрить. Тася, краснеющая, как девочка, под руку с Дмитрием. Тася, которая, кряхтя и сама сползая к полынье, все же не отпустила ее капюшон и от натуги даже не могла крикнуть, позвать на помощь мечущихся и кудахтающих на набережной взрослых.
Тася лежит сейчас в операционной с разбитой головой и переломанными ребрами. А Корнеев что-то бормочет о жажде славы и поисках сенсации. Вероника сморгнула слезы и посмотрела на следователя почти с ненавистью.
- Вероника Викторовна, сокрытие информации от органов следствия - преступление, - Корнеев был уязвлен ее взглядом. - И за это я вполне могу взять вас под стражу, для начала - на трое суток...
Ника зло усмехнулась, давя в груди крик боли.
- Тогда уже через сутки я буду пить кофе в своем номере, а вы пополните ряды безработных, - ответила она. - Виктор Ильич очень не любит, когда его знакомых хватают просто так, под горячую руку.
Она понимала, что ведет себя вызывающе, козыряя именем Морского, но уж очень хотелось уязвить следователя в ответ за его предположение, будто она - охочая до пиара "акула пера". "Осел! Много ты понимаешь!"
Корнеев покраснел, но сдержался.
- Я думал, что вы тоже заинтересованы в скорейшем выявлении человека, который покушался на вашу подругу, - сказал он сквозь зубы. - Можете идти. Позовите следующего.
Ника встала. Уже с порога она обернулась:
- Серый свитер, найденный в Вишневке на свалке, - сказала она. - Узнаете, чей он, и можете выезжать на задержание. Подсказку вы найдете на видеозаписях с турбазы в день убийства. Свитер подобрал местный бомж и тут же угодил в полицию, а участковый обратил внимание на пятна крови, которые кто-то неумело пытался замыть... Можете проверить это, когда закончите с нами. Лиля, заходи!
*
корнеев вспомнил о том, что говорила Орлова, только вечером. Марков по телефону пообещал утром со службы первым делом скинуть ему фотографии свитера и заключение экспертизы.
*
Ранним утром Страстной пятницы человек, которого они искали, закинул за плечо ремень сумки и сказал друзьям:
- Вынужден от вас отколоться. У шефа опять какой-то пожар, и он срочно высвистал меня в Питер. Вот так, и куличей здешних знаменитых не поем! Эх, работа-работа, перейди на Федота...
- Бедный Федот, - засмеялся Дэн Васильков, - все на него переходит: икота, чихота, работа...
- Стирка - на Ирку, глажка - на Машку, готовка - на Вовку, а мне - на море путевку, - подхватила белокурая Зоя.
Он сел в междугороднее такси, но доехал только до поворота к монастырю. Сумку с вещами оставил в кустах (вот будет праздничный подарочек местным бичам!) и развернул заранее приготовленный сверток.
Через десять минут по дороге, ведущей к обители, степенно шагал высокий монах с мешком для трав за плечами. Даже в широкой рясе видно было, какой он подтянутый и спортивный. Клобук был низко натянут на уши и лоб, защищая от утренней прохлады.
Люди Морского в палатке у стен мельком покосились на фигуру в облачении. "Вот не спится им, спозаранку уже за своими цветочками-корешками бегают", - подумал один из филеров, разжигая походную печку.
Он устроился в найденном на плане обители заброшенном крыле. Карту посчастливилось приобрести на задах барахолки у местных "черных археологов". Это было идеальное место для укрытия - сюда уже давным-давно никто не заглядывал, крыло считалось аварийным и заросло непроходимым бурьяном. Для кого-то непроходимым, а для него - в самый раз...
Конечно, не люкс, - он влез в полуподвал и выбрал себе келью с отдельным выходом прямо к роднику. - Но на одну ночь сгодится. Удобно. И обзор из окошка-бойницы отличный: его в окне никто не заметит, а он охватывает взглядом почти всю площадку.
Из-за этой белобрысой коровы ему пришлось воспользоваться "планом Б", то есть перебираться из удобного номера в монастырь раньше на день. Вчера он еще сомневался, опасна ли она для него, пока ехал в "Ладогу". Там он раздал помощникам пробирки и провел инструктаж. Выйдя покурить, он заметил идиотский красный кардиган белесой бегемотицы. Она крутилась вокруг ресторана, стараясь делать это незаметно. Но комплекция и колер одежды свели ее усилия подражать Гениальному Сыщику на нет.
Решение пришло быстро. Отпустив людей, он натянул одноразовые перчатки и сел за руль первой попавшейся машины на ресторанной парковке. О, эта провинциальная беспечность - в Питере уже давно даже самые убитые "запоры" и "копейки" ставят на сигнализацию, а тут целая "ауди" стоит, и даже не пикнула! И ключ на месте, под солнцезащитным козырьком.
Прекратив попытки что-то разглядеть под окнами (или надумав перекусить), бабища двинула в ресторан. Тут он ее и настиг.
Бегло взглянув на пострадавший капот, он хмыкнул: "На такую КАМАЗ был нужен... Извини, бро, - обратился он про себя к хозяину "ауди", - необходимость!"
Теперь он сидел в прохладном и пыльном, но сухом помещении 2 на три метра. Явно бывшая келья на двоих рядовых монахов; у старших по званию, наверное, апартаменты даже в прежние века были получше. Две узкие каменные полки, выбитые в стене, квадрат от вмурованного в стену образа - не иначе кто-то вроде тех парней, которые продали ему карту, пошустрили. Вода рядом, пока - безопасная. Дверь и окно надежно замаскированы бурьяном. Сухой паек на сутки есть. Ладно, нормально. Можно перекантоваться.
Пробирку он спрятал в бывшем очаге. Все в той же сумке-термосе. Меньше чем через 48 часов он выпустит на волю ее обитателей...
А пока остается ждать.
Он расстелил на одной из коек походное одеяло с подогревом из вещмешка, который снаружи выглядел, как монашеская торба, с которыми братия ходит в лес за грибами-ягодами-корешками и лег. Вещмешок прекрасно заменил подушку. Звон колоколов не мешал ему. И не в таких условиях спать приходилось. Если он устал - он спал всегда и везде. Разбудить его могло только чувство опасности, обостренное до автоматизма и чуткое, как лучший в мире сейсмограф.
Пока ему ничего не угрожало. И он спокойно уснул в своем временном укрытии, не ведая, что вокруг него уже стягивается сеть...
*
Корнеев смотрел видео с турбазы, внимательно вглядываясь в одежду мужчин. Рядом с экраном он прислонил фото свитера, найденного в Вишневке. "Узнаете, чей он, и можете выезжать на задержание", - сказала ему Орлова. И следователь всматривался в экран, ожидая, когда мелькнет человек в этом пуловере.
Вот Гершвин выходит из пляжной раздевалки - куртка перекинута через руку, волосы влажные, на свитере ослепительно белеют ромбы.
морской прохаживается с телефоном у фонтана. Лицо суровое, взгляд сосредоточенный. Свитер с греческим орнаментом обтягивает худощавый гибкий торс.
Парни и девушки из "Фармы" оживленно высыпают из кафе, фотографируя все подряд: лес, луг, озеро, постройки турбазы и друг друга. Среди них выделяется Васильков в своем "апельсиновом" свитере; балагурит, делает комплименты девушкам, всех смешит. Лапин переливается стразами, как елочный Дед-Мороз. Никодимов подхватил на руки одну девушку, закружил. Потом вторую, третью; изобразил пару фигур брейк-данса. Хохот, визг, веселье.
Янин и Свиридова-старшая по очереди фотографируют друг друга на фоне озера и луга; потом Янин делает совместное селфи.
Орлова и Дольская курят в беседке у пестрой от весенних цветов клумбы и о чем-то беседуют с улыбками.
Рыжеволосая Оля Свиридова играет с котятами, бегающими у ресторанного крыльца. Четверо пушистых малышей увлеченно гоняются за огоньком лазерной указки. Их мать, изящная трехцветная кошка, тоже посматривает на двигающуюся красную точку с интересом.
Вадим Ольминский бесцельно слоняется по двору, прихлебывая пиво из высокой жестяной банки и разглядывая девушек. Пнул камешек на земле; запулил пустой банкой в птицу на заборе.
Художник шагает в сторону пляжа с мольбертом и красками и недовольно посматривает на шумную компанию "фармацевтов".
Две пожилые дамы, туристки из Тихвина, степенно прогуливаются по лугу, любуясь цветами и улыбаясь погожему, по-настоящему весеннему дню.
Мирная картина. Никто не подозревает, что уже через несколько часов случится кровавая трагедия. А она уже созрела и ждет своего часа...
Корнеев переключился на ресторанный зал, потому, что во дворе почти все были в куртках. Только Гершвин и Морской "погорячились".
И тут он увидел человека в том самом свитере. А потом прокрутил запись вперед - и недостающая часть пазла встала на место.
Кириллов нашел в контейнере свитер с размытыми пятнами крови.
На мокрой шерсти они не были видны; сохнут шерстяные вещи долго, особенно весной, когда воздух еще прохладный и сыроватый, поэтому никто не заметил пятен за мокром свитере, когда убийца вернулся в зал. Но стоило вещи высохнуть, как разводы проступили.
Человек встретился с Ольминским и ударил его по голове. Увидев, что кровь брызнула на свитер, он спустился к озеру и наспех замыл пятна, забыв даже о том, что намочил дорогие ботинки. А потом вернулся в зал, и никого не удивил его встрепанный вид и мокрая одежда и обувь. Перебрал человек, ходил освежиться...
- Орлова права: я дурак, - сквозь зубы пробормотал Корнеев, набирая номер Перова. - Если бы не заболел водитель вишневского мусоровоза, этот гад от нас только так бы и ушел...

+
Вероника пила кофе в ресторане, за тем же столиком у окна, что и в день приезда. Как они тогда были веселы и беззаботны, предвкушая приятный отдых в этом тихом симпатичном городке! К ним присоединились Тася и Оля, шутливо пикируясь по поводу книг модных авторов. Витя поперхнулся, когда бесхитростная Тася сообщила, кем работает. Все шутили и смеялись.
А потом Витя увидел в окно идущего с автостанции Ольминского. С этого все и началось.
Накануне вечером их буквально вытолкали из больницы, разрешив остаться только Оле. Дмитрий тоже настоял на том, чтобы и его оставили ждать, пока Тася очнется.
Тасю после операции поместили в палату интенсивной терапии, где посещения не разрешались даже близким родственникам. Врачи отказывались делать прогнозы. У дверей палаты поставили круглосуточный полицейский пост; на этом непреклонно настоял Наум.
... Когда оперирующий врач сказал, что не знает, когда Тася придет в себя и что его всерьез беспокоят последствия черепно-мозговой травмы у пациентки, Виктор и Наум схватились за телефоны и наперебой заорали в них, напоминая кому-то о том, что долг платежом красен; о том, что надо помнить поступки. И вскоре после этого в Синеозерск из Питера поспешили сразу несколько лучших хирургов и травматологов. "Мы поставим ее на ноги", - пообещал Виктор. "Надо будет, я и Москву на уши подниму, - топорщил усы Наум, - всех крабом поставлю, но Таське помогу!".
Перед завтраком Ника позвонила в больницу. Оля ответила, что к матери ее пока не пускают. А к Дмитрию приехали двое каких-то врачей, и сейчас они беседуют с главврачом... "Наверное, своих вызвал, на Литейном тоже медчасть есть. Значит, Тася в хороших руках", - Орлова отвернулась к окну.
Погода радовала необычным для апреля теплом. По улице сновали люди в легких куртках; было много приезжих с фотоаппаратами, телефонами и путеводителями. "Может, среди них есть и пособники террориста, и Витины безопасники. А выглядят как все, - Ника взяла с блюдца ярко-желтый макарун. - Внешность обманчива".
День "Икс" наступал завтра. Если Корнеев не услышал или не понял ее подсказку. На всякий случай Ника уже была в полной боевой готовности.
*
по улице, пугая сиреной степенные туристические автобусы, неспешных местных и суетливых туристов, промчался с мигалкой полицейский "уазик". За ним с таким же душераздирающим воем мчались две бело-синие легковые машины.
Перов и Корнеев в сопровождении трех полицейских ворвались в вестибюль гостиницы. Остальные рассредоточились под окнами, балконами и у черного хода.
- Вот они! - Корнеев увидел через стеклянную витрину бара компанию из "Фармы", смакующую первый утренний латте.
- Кого-то не хватает, - заметил Перов.
- Может, он в номере, - предположил следователь.
Перов велел полицейским:
- Живо в первый люкс. Пусть вам кто-нибудь из персонала отопрет дверь. Мы пока опросим его товарищей.
Парни в форме развернулись и гулко затопали форменными ботинками по ковру. Позолоченная нимфа невозмутимо взирала на них с зеркальной рамы. Купидончик шаловливо целился в полицейских из лука. Шарахнулась испуганная горничная. Ошарашенно смотрели постояльцы, вышедшие в вестибюль из номеров первого этажа.
- А он уехал, - удивленно посмотрел на следователя Денис Васильков, который сегодня вырядился в кислотно-желтую рубашку. - Сегодня рано утром.
- Его на работу вызвали, - пояснила яркая брюнетка в облегающем синем платье. - Какой-то дедлайн.
В номере действительно никого не было. В спальне мужчин из шкафа исчез один комплект одежды. В ванной комнате при мужской спальне треть полки пустовала. Портье подтвердил, что названный жилец действительно выписался из отеля сегодня в 04.27 и уехал на такси.
На улице Перов отвел душу такими выражениями, что полицейские оторопели, а прохожие шарахнулись. Какая-то сухонькая старушка в черном платье и белом платке погрозила клюкой и прошамкала: "В Страстную-то Пятницу! У, нехристь!".
Корнеев уже звонил в офис "Фарма-Невы", чтобы выяснить, какая была причина для того, чтобы вызывать из отпуска одного из менеджеров.
- Выпустил пар, полегчало? - спросил он у Перова. - А теперь звони в службу такси. Надо опросить шофера, который увез сегодня нашего клиента.
*
Во второй половине дня над Синеозерском разливался многоголосый колокольный перезвон. Шли последние приготовления к Пасхе. Куличами и наклейками для крашенок бойко торговали повсюду. В супермаркетах почетные места в холодильниках для молочных продуктов заняли творожные пасхи, и продавцы еле успевали подносить новые. Из открытых окон квартир частных домов плыли соблазнительные ароматы готовящихся к воскресенью яств.
Все сбивались с ног в радостных хлопотах. На рынке змеились очереди. Ярмарка в Вишневке собрала прекрасную выручку. С автостанции хлынул новый, особо плотный поток туристов, желающих встретить Пасху в Синеозерске.
В закрытый пансионат и гостиничный комплекс в лесополосе потянулись почетные гости, которые на два дня оставили свои дела и кабинеты с гербом ради того, чтобы в воскресенье приложиться к чудотворной иконе в соборе и выпить святой воды в обители. А сегодня они собирались отдохнуть в тишине в сверхкомфортабельных номерах и погулять по аккуратным аллеям закрытого для рядовых посетителей лесопарка на берегу озера. Одни планировали в ночь с субботы на воскресенье стоять заутреню, другие решили явиться на дневную службу - но все одинаково включили в свои планы намерение приложиться к источнику и отведать монастырских куличей. Журналистам вход на закрытую турбазу был строго ограничен - кроме счастливых обладателей пропуска с аккредитацией, и то при условии соблюдения строгих правил. Остальные шатались у ограждения, пытаясь хоть что-то разглядеть и шарахаясь от бдительной охраны.
Обычные турбазы в окрестностях города тоже быстро заполнились. Квартиросдатчики радовались прибыли, которая прокормит их потом целый месяц. Да и летом, наверное, ожидается большой наплыв туристов - Синеозерск популярен и любим.
Губернатор Иван Игнатьевич встретился с высокопоставленными гостями в Чайном тереме на турбазе, поприветствовал их и, хотя на душе у него скребли кошки, старался этого не показывать. Ему было очень неспокойно. время истекало. Теперь уже поздно что-либо отменять. Все зависит от бдительности безопасников из его службы и из "Морской.Инк". Смогут ли они вовремя выявить и остановить сообщников диверсанта в храмах города? А самый опасный, их вожак, наверное, в монастыре. Если Орлову подведет ее уникальная зрительная память, беды не миновать. В пасхальную ночь к источнику потянутся люди, желающие испить знаменитой воды и омыться ею. Из источника возьмут воду для свячения продуктов. И вирус, от которого пока нет ни вакцины, ни лекарств, пойдет гулять по Синеозерску. По области. По всем городам и весям. А может и еще дальше.
Песня о последнем бое, трудном самом, вертелась в голове у губернатора все время, пока он обменивался приветствиями, рукопожатиями, поддерживал беседу и раздавал указания подчиненным.
Ему уже сообщили накануне, что полиции с независимыми добровольными помощниками удалось установить личность человека, который совершил убийство на турбазе. Но уже сегодня утром мэр узнал, что преступник успел сбежать. За несколько часов до того, как в отель прибыли полиция и следователь, он уехал, сославшись на срочный вызов с работы. Значит, это был опытный преступник со звериным чутьем на опасность. Иван Игнатьевич предположил, что беглец затаился неподалеку от монастыря, но там его можно искать долго: средневековая обитель имеет множество подземелий, потайных ходов и укрытий. Есть даже такие закоулки, где и насельники отродясь не бывали. А у них нет времени на поиски. Даже суток уже не осталось. И надежда на спасение одна: засада у источника. Орлова, Морской и Гершвин. Иван Игнатьевич знал, что Гершвин до того, как заняться адвокатурой, проходил срочную службу в Чечне, на первой войне. Вернулся он оттуда с боевыми наградами. В прошлом году интернет облетел стрим, где адвокат участвует в задержании наркоторговца на болотах под Краснопехотским. "Не подведи, брат", - мысленно обратился мэр к Гершвину.
В это время Наум в своем номере уже примерял монашеское облачение, которое привезли рано утром люди Морского. В голове неотвязно вертелось то самое стихотворение Степана Щипачева о последних пяти минутах перед войной 22 июня 1941 года...
"Я о другом не пел бы ни о чем,
а славил бы всю жизнь свою дорогу,
когда б армейским скромным трубачом
я эти пять минут трубил тревогу...", - адвокат прошелся по комнате, проверяя, не мешает ли одеяние двигаться. У источника запутаться в рясе или наступить на нее - верный приговор ему, Нике, Витьку и Бог весть скольким еще людям. - Нет... Я буду славить свою дорогу, когда сумею остановить этого ушлепка. Тогда, на перевале, мы смогли удержать армию противника, помня, что за нами - мирный город. И сейчас не имеем права упустить ситуацию!" - Наум сжал кулаки. Он надеялся, что будет возможность приложить по смазливой роже этого ублюдка, который оказался еще большим д...м, чем Ольминский.
Вероника тоже училась быстро и ловко двигаться в подряснике и скуфейке послушника, затянув в корсет и корректирующие шорты все свои округлости, чтобы ничто не выдало в ней женщину. Отрабатывала приемы тхэквондо, которые могли пригодиться завтра вечером. В работе журналиста, занимающегося расследованиями, всякое бывало, и Вероника умела за себя постоять.
Корсет и шорты оказались тесными, в них было жарко, И с непривычки они стесняли движения. Но Вероника надела их с обеда и уже не снимала, чтобы привыкнуть и научиться игнорировать дискомфорт. Зато фигура в них выглядит совершенно мальчишеской. И скуфья прекрасно сидит на коротких волосах.
Из зеркала на Веронику смотрел коренастый круглолицый паренек лет двадцати или моложе - хмурый и раскрасневшийся. "А что, вполне убедительный послушник", - подумала Орлова и стала дальше отрабатывать все варианты захвата и выхода из него, а потом - приемы обезоруживания противника. Когда она решила, что на сегодня тренировку можно закончить, по лицу уже градом катился пот. Вероника вытерла лоб рукавом подрясника и вышла на балкон.
Прохожие удивленно поглядывали на курившего в бельэтаже отеля юношу в подряснике и скуфье. Патлатый парень в цветастых шортах почесал давно не мытую голову и вдруг заорал на всю улицу: "Вау, Анютик, а я те че говорил? Ничто человеческое им не чуждо, во, позырь!". Такая же лохматая девушка в джинсах, спереди состоящих из небольшого количества растрепавшихся ниток, так же громко расхохоталась, хлопая кавалера по тощей сутулой спине.
Виктор Морской недовольно выглянул из окна на эти вопли, и плотнее закрыл форточку. На кровати лежало его облачение; рядом стояли монашеские ботинки - тупоносые, тяжелые, подбитые гвоздями, сделанные не на год-два, а лет на тридцать постоянной эксплуатации.
Морской неторопливо разделся, убрал в шкаф джинсы от "Бальмэйн" и водолазку "Фальконери" и надел простые домотканые брюки, такую же рубашку, толстые носки и ботинки. На них - рясу. Она идеально подходил по росту, и Виктор похвалил про себя Камышова. Одежда не должна сковывать движений, быть тесной или наоборот - болтаться и путаться в ногах при погоне или драке.
Виктор распустил волосы. Они легли мягкой волной, прикрыв уши. Скуфья завершила преображение. Сегодня и завтра Морской решил не бриться, чтобы выглядеть более убедительно в новом образе. В зеркале отразился худощавый монах с темно-русыми волосами до плеч. Вот только суровое властное выражение лица было совсем не монашеским. Виктор еще какое-то время репетировал перед зеркалом, чтобы придать своим чертам благочестивое, смиренное выражение, а взгляду - молитвенную отрешенность от мирской суеты. Сложил руки, воздел глаза к потолку. Вполне убедительно. Вот только со взглядом ничего не поделаешь, сразу выдает человека, привыкшего руководить и повелевать. Ника права - в монастыре надо опускать голову или загораживать лицо молитвенно сложенными руками. А так - то, что надо! "Во мне пропадает великий артист", - подумал Морской, прохаживаясь перед зеркалом.
На столике заорал телефон.
Виктор схватил трубку.
- Да? - "ролевым" мягким голосом спросил он. Потом спохватился и продолжал уже со своими привычными интонациями:
- Морской слушает!
Появившаяся в дверях его комнаты Вероника хихикнула. Только что семенящий туда-сюда перед зеркалом молодой монашек с благочестиво сложенными для молитвы руками снова сверкал глазами и рубил фразы повелительным тоном.
- Ребята уже на постах, - сообщил Морской, переговорив с Камышовым. - Люди Ивана Игнатьевича - тоже. А ты над чем смеешься?
- Несоответствие образа и поведения, Витя.
- Уж кто бы говорил! - развеселился Морской. - Это кому только что с улицы орали "ничто человеческое не чуждо"? Ты хоть завтра вечером не кури, а то послушник, пахнущий табаком, спалится быстрее, чем успеет понять, в чем же он так оплошал.
- Вот интересно тогда, откуда там ковер из окурков под оградой, - задумчиво сказала Вероника.
- Может, туристы или водители автобусов набросали.
- Может быть, - не стала спорить Орлова. - Ты уже готов?
- Как юный пионер. Хоть я им и не был. Даже октябренком побывать не успел.
- А я успела. Только октябренком. Как раз в 1992 должны были в пионеры принимать...

*
Воспользовавшись тем, что в церкви шли заключительные приготовления к пасхальной службе, один из помощников диверсанта незаметно подошел к баку со святой водой.
Отлично: на него никто даже не смотрит. Никакого внимания. Весь причт хлопочет вокруг чудотворной иконы, с которой внезапно что-то оказалось не в порядке. Несколько прихожан самозабвенно молятся, крестятся и бьют лбом в пол. Священник беседует с какими-то старушонками, пришедшими за благословением.
Полминуты, не больше. Отжать замочек, приподнять крышку, вылить пробирку. И момент как раз удобный.
Он нащупал в кармане прохладную стеклянную трубочку. Но вынуть руку из кармана не успел. Ее заклещили две тонкие, но крепкие, как железо, руки. Он покосился на того, кто его скрутил. Баба, по самый нос замотанная в серый старушечий платок, которая еще секунду назад била земные поклоны у иконы Пантелеймона Целителя и казалась такой далекой от реальности. В ту же секунду другую руку завернули за спину до хруста. В спину уперлось что-то твердое.
- Тихо. Спокойно. Пройдемте. Вы арестованы.
Лишенный возможности сопротивляться или бежать, он покорно засеменил на выход с тремя женщинами в длинных платьях и платках. Это были две сотрудницы службы безопасности фирмы "Морской Инкорпорейтед" и одна - из мэрии.
Так же тихо взяли агента в главном городском соборе. Одновременно задержали людей с пробирками в часовне; в Вишневском храме; в остальных церквях. Операция была продумана и отработана до автоматизма. Служащие Виктора Морского и люди Ивана Игнатьевича хорошо знали свое дело. К десяти часам вечера все сообщники диверсанта были арестованы и доставлены в ГУВД для первичного допроса.
Мэр выслушал отчет и похвалил своего начальника службы безопасности. Потом позвонил Морскому.
- Знаю, - ответил Виктор, - мне уже отчитались.
- Но вожак все еще на свободе, и никто не знает, где он.
- Я думаю, в монастыре. Мы тоже там.
- До начала полунощницы остается совсем мало времени.
- Уверен, что мы успеем.
- Удачи вам, Виктор Ильич.
- Спасибо.
*
Он посмотрел на часы и решил, что уже можно выходить. За оставшееся время вирус как раз успеет впитаться в землю около родника и попадет в воду.
Операция займет меньше минуты. Далее он уже наметил себе путь к отступлению. Метрах в двадцати отсюда ограда густо увита многолетним плющом, густым и толстым, крепким, как ветки дерева. По такому можно вскарабкаться, как по лестнице, сбросив рясу. Под монашеским одеянием на нем были джинсы, плотная вельветовая рубашка и жилет. Пару километров придется пройти по лесу, а он не хотел увезти с собой на память клеща. Сейчас, в теплую погоду, они активизировались и голодны, как волки.
Из леса он выйдет на межгород, поймает попутку и доедет до ближайшего городка, где есть автостанция. Там он сядет на автобус дальнего следования. К утру он планировал добраться до Карелии. В Петрозаводске его ждут новые документы и проводник, курирующий один из "коридоров" через границу. Завтра у него будет хорошая фора: пока все будут праздновать Пасху, он доберется до Швеции и оттуда вылетит на Кипр. Первые новости о вспышке новой вирусной болезни он узнает уже у бассейна собственного дома, в шезлонге, с бокалом ледяного апельсинового фреша.
На заработанные деньги он прекрасно устроится на острове. И это самое разумное решение: чем дальше от материка, тем меньше риск при эпидемии или пандемии. Да, он прихватил и вакцину на случай, если вдруг обнаружит симптомы заболевания у себя, но береженого Бог бережет.
Он представил себе масштаб распространения болезни и слухи, которые пойдут раскручиваться. Но всей правды все равно никто не узнает. "Как там в рассказе "Информаяия": новости - это лишь то, что известно публике. Историю вершат единицы, а большинство пускай слушает говорящие головы в телевизоре или читает любимого блогера в интернете и не напрягает мозги, а то голова заболит!".
Он выглянул в окно-бойницу. Полянка у родника была пуста. В эту часть монастыря давно никто из братии не заглядывал. Еще 20 минут. Пятнадцать. Десять. Пять. Пора.
Он взял сумку, легкий рюкзак. Открыл низкую дверь и, пригнувшись, вышел.
*
В суете последних приготовлений к пасхальному богослужению никто из обитателей монастыря не обратил внимания на монаха и двух послушников, которые шмыгнули в боковую калитку, прошли через огород и смешались с толпой. На жилом подворье они отошли к скамейке.
Один из них - рослый мужчина лет сорока пяти с седеющими усиками - огляделся и развернул карту, вынутую из-под пояса рясы.
- Вот здесь, - сказал он товарищам. - Бьюсь об заклад, именно в закрытом крыле он и заныкался. Умно придумано: там его сам черт не сыщет, и подход к роднику, как на ладони.
- Ты что чертыхаешься? - укоризненно спросил его невысокий круглолицый послушник с мягкими чертами лица. - Забыл, где мы находимся?
- Извини, Ника, - смутился монах, - забылся.
- Хм, боюсь даже спрашивать, ГДЕ ты достал карту, на которой так хорошо вычерчены все потайные углы обители, - сказал юноша.
- Надо знать подходы, дети мои, - самодовольно ответил монах, - и что угодно достанешь. И кого угодно.
- Посмотрим, как лучше подойти к этому месту, чтобы он не заметил засады, - заглянул в карту худощавый послушник с волнистыми волосами до плеч и не по-монашески цепким взглядом.
- У меня есть идея, - склонился над картой круглолицый юноша. - Смотрите-ка сюда, ребята... Один из подземных коридоров выходит как раз возле выселенного крыла. правда, на другом берегу ручья, но это не проблема.
- Эх, засады, подземные ходы, все прямо как в приключенческом романе, - усмехнулся монах, намечая маршрут. - Сбылась моя мечта стать героем одного из них!
Спуск в подземный ход находился как раз рядом с подворьем. Сейчас почти половина общей территории монастыря была заброшена, а одно крыло находилось в аварийном состоянии, и игумен уже обратился к губернатору с просьбой о помощи с ремонтом. В монастырской лавке и храме уже шел сбор пожертвований на тот случай, если помощи властей придется ждать слишком долго.
Вокруг кипела работа. Вероника поразилась, как слаженно и четко трудятся насельники - без суеты, толкотни и мата, без которого обычные работяги ни одного гвоздя не забьют и объясняют это нервной работой и спешкой. "Им бы поучиться у иноков, - подумала журналистка. - Не мечутся, не наступают друг другу на рясы, не орут, а быстро и спокойно делают свое дело!". Вот парнишка в подряснике и скуфейке бережно несет из пекарни блюдо с просфорами. Два дюжих монаха поднимаются со свернутым в массивный рулон ковром по крыльцу храма. Трое послушников старательно подметают подворье. Прошел седовласый игумен, тихо беседуя по телефону. У каждого своя работа. А у них - своя.
*
Корнеев получил ответ из центрального офиса "Фарма-Невы". Нет, никто не отзывал из отпуска старшего менеджера. Никакого форс-мажора на работе нет. Таксисты в Синеозерске были так завалены работой, что парень, который накануне увез "фармацевта" из гостиницы, так до сих пор и не нашел времени для визита в прокуратуру. "Упустили. Надо объявлять его в розыск", - следователь уже собрался составлять ходатайство о федеральном розыске беглого "фармацевта", когда позвонили с проходной и сообщили, что явился водитель такси. Следователь выписал шоферу пропуск и велел проводить его в кабинет.
Таксист не сразу вспомнил вчерашнего пассажира. "Вы уточните, о ком речь идет, - попросил он, - а то мы сейчас баранку крутим без передыха: только одного отвезли, как уже за другим мчаться надо, разве тут упомнишь?". Корнеев ответил:
- Вы вчера рано утром, в половине пятого, забрали из отеля "Синеозерск".
- А-а! Вспомнил! - обрадовался таксист. - Вот странно, заплатил как за межгород, а остановил на развилке. Дальше, говорит, его друзья на машине подберут, должны вот-вот подъехать.
- На развилке? - уточнил Корнеев.
- Ну да. Я его на автобусной остановке высадил, у поворота на монастырь.
В указанном месте за павильоном остановки возились трое бомжей, деливших какие-то вещи. По их словам, в кустах оказалась сумка, набитая дорогой одеждой. "Небось, п...с какой-то посеял, - авторитетно сказал один из маргиналов, открывая набитый элитной мужской косметикой и парфюмами несессер, - вона, косметов больше, чем у иной бабы!". "Точто п...р, - согласился его товарищ, рассматривая белые джинсы, обильно усеянные стразами, - такое и носить негоже, Лидухе-торгашке отдадим, она их на барахолке загонит!". Третий уже примерял блестящую, как фольга, синюю ветровку. На Перова, Корнеева и полицейских из группы захвата он посмотрел умоляюще и испуганно: "А че? Отнимете? Оно же в кустах валялось, ненужное. Э-эх, житуха: в кои-то веки подфартило, а тут вы!"
Махнув рукой на бомжей, Корнеев сказал Перову:
- Кажется, стоит проверить монастырь.
- Да там целая рота спрятаться может так, что за год не найдешь, не то, что один, - ответил майор.
- По машинам, живо!
- Все-таки под Пасху бывают чудеса, - сказал маргинал в синей куртке, когда машины с мигалками унеслись к обители. - Вот и нам везуха подвалила.
- Берем хабар и валим от греха, - деловито сказал его товарищ, пряча под засаленную брезентовую куртку белые джинсы и несессер с косметикой, - а то еще вернутся...
*
Он вышел на полянку. Апрельский вечер был уже довольно светлым, времени было прилично, а еще только чуть смеркалось.
Полянка выглядела идиллически. Журчал родник. За деревьями торжественно звенели колокола.
Он достал из сумки-холодильника последнюю пробирку. Ее девять товарок, наверное, уже делают свое дело по городу... Ребятам он поручил работу попроще, а на себя взял самую сложную часть.
В понедельник они уже соберутся в Петрозаводске. Справились. Уже, считай, все позади.
Отбросив сумку в кусты, он с минуту постоял на полянке, прислушиваясь. Никого. Посмотрел на стеклянную трубочку в руке - такая маленькая, на две трети заполненная мутной жидкостью. А какой будет эффект! Может, на весь мир шума наделает... Только бы не капнуть на руки или одежду. Не хотелось бы самому захватить эту гадость...
Он спустился к воде, на ходу откручивая тугую крышку...
- Привет, Леня! Тебя не узнать. Богатым будешь!
Один из валунов на берегу зашевелился, выпрямился. В сумерках, да еще в тени деревьев ряса почти сливалась с темно-серыми камнями, в беспорядке нагроможденными у спуска.
- Это ведь будет похуже лишнего пирожка, Леня, - сказал круглолицый послушник знакомым голосом.
От неожиданности Лапин вздрогнул. Пробирка выскользнула из пальцев. Но на камни упасть не успела. Журналистка, одетая послушником, метнулась, как лесная кошка. Поскользнулась, плюхнулась в воду. Но пробирка, целая и невредимая, блеснула в ее высоко поднятой руке.
Лапин прыгнул к ней. Орлова сделала подсечку. Леонид бухнулся в ледяную воду и схватил руками пустоту. Вероника увернулась от захвата и выскочила на другой берег ручья. Пробирку она крепко держала в руке и успела завинтить до упора крышку.
- Вот уж на кого бы не подумала, - сказала она. - Всех подозревала, кроме тебя...
Леонид тоже встал, сбросив рюкзачок. Ряса намокла и путалась в ногах. Если бы можно было быстро ее сбросить! В кармане жилета у него есть электрошокер на случай встречи в лесу с волком или проснувшимся после зимней спячки и потому голодным медведем. Этой проныре в самый раз хватит волчьей порции...
Вероника прищурилась, узнавая и не узнавая щеголеватого соседа по бельэтажу. Дело было не в том, что Леонид сбросил свои сверкающие и переливающиеся наряды и не облился с головы до ног любимым цитрусовым парфюмом (который и выдал его). Он преобразился - уже не озабоченный своей внешностью офисный клерк, а по-волчьи подобравшийся не то зверь, не то человек с заострившимся лицом и хищным взглядом. Теперь легко можно было представить, как он точным ударом разбивает голову Ольминскому или сбивает Тасю чужой машиной. А минуту назад он собирался выпустить в воду вирус, который погубил бы не один десяток жизней. И все - так же хладнокровно.
Леонид молча стоял по колено в воде, балансируя на скользких камнях. Мокрые волосы прилипли ко лбу, взгляд стреляет по сторонам, шарит по ней. Как волк перед броском.
- Как ты догадалась? - спросил он.
- Твой свитер. Хреново же ты его постирал.
Леонид нахмурился, в глазах вспыхнуло недоумение.
- Мусор вовремя не вывезли, - пояснила Вероника, - досадная случайность, но она тебя очень подвела. Ты хорошо придумал - выбросить свитер на другом конце города. Но водитель мусоровоза заболел. Не повезло тебе!
Леонид подобрал полы рясы и шагнул к берегу.
- Я тут не одна, - предупредила Орлова. - Так что...
- Я просто хочу выйти из воды, - обезоруживающе улыбнулся Леонид, снова превращаясь в обаятельного соседа из отеля. - Тут, знаешь ли, не Анапа летом!
- А Тася? - на всякий случай Вероника свободной рукой подобрала массивный дубовый сук. - Что она тебе сделала? Она даже лица твоего не рассмотрела...
- Но как-то расшифровала. А я не мог рисковать, многое поставлено на карту, - Леня осторожно пробирался к берегу, одолевая сильное течение. Вероника перемещалась, зорко следя за его движениями. - Мне очень жаль, что так вышло. Но иначе все оказалось бы под ударом.
- Леня, ты так спокоен, словно думаешь, будто и со мной справишься и завершишь начатое, - Орлова остановилась у большой кучи сухих прошлогодних листьев. - Первое - не знаю, а вот второе - хрен тебе!
- Фу, Ника, - поморщился Леня, продолжая держать личину "симпатяги", - что за слова? - он схватился за корни дерева у обрывистого берега. - Ты же женщина, - он поддернул рясу другой рукой. - Да еще в обители, - Леня подтянулся, уперся коленом в глинистый берег (хоть бы не соскользнуть!). - Да еще в Свят-вечер, - он пружинисто вскочил на ноги.
- Ну да, не лучшие выражения, - Орлова отошла за кучу листьев, достигающую высоты ее пояса, и повертела в руках пробирку. - А ты очень богоугодное дело задумал!
- Ника, я ведь не один, - Леня нащупал в кармане джинсов цилиндрик не больше карманного фонарика, - тоже позаботился... И даже если я не довел дело до конца, в городе - еще девятеро. Так что спасительницы человечества из тебя не выйдет. Разве что сенсационный материал напишешь - как ты присутствовала при начале эпидемии. Может даже повезет, и ты даже не заболеешь, - он вынул шокер. - ОТ тебя любая зараза в ужасе убежит...
Орлова рассмеялась, и от неожиданности Леня забыл даже снять шокер с предохранителя.
- Они уже арестованы, - сказала девушка в подряснике, - и никто ничего не успел. Ты остался один, совсем как Орленок из песни, - она выпустила пробирку на прошлогодние листья и достала из-за пояса зажигалку.
- В какой песне? - переспросил Леонид. - Что? Арестованы? Ценю твое чувство юмора, Ника. Но сейчас уже не первое апреля, - он смерил взглядом расстояние до Орловой. Внезапный прыжок, оглушить током, схватить пробирку...
- Леня, кстати, при очень высокой температуре вирус погибает мгновенно, - Орлова пощелкала зажигалкой. - И листья такие сухие... Очень удачно!
Леонид взревел от ярости и прыгнул к журналистке.
Кто-то метнулся ему наперерез из-за дуба. Леонида словно лавиной смело. Шокер отлетел к берегу. Гершвин от души ударил кулаком в лицо преступника. Леонид уклонился; удар вышел смазанным. Лапин пнул адвоката в лодыжку. Падая, Наум рванул его за рясу, подсек. Леонид перелетел через него. Гершвин не дал ему подняться. Мужчины покатились по земле, награждая друг друга крепкими ударами.
- Ты молодец, поймала пробирку, - Морской схватил шокер и закружился вокруг дерущихся. Только бы не попасть в Наума! - Ну, что, сожжем ее?
- Гори она огнем! - Вероника поднесла зажигалку к листьям.
- Не-ееет! - заорал Леонид так, что девушка вздрогнула от неожиданности и разжала пальцы. Гершвин сдавил его в могучем захвате. Леонид ухватился за его руку и отгибал большой палец, чтобы адвокат от боли ослабил хватку. - Помогитеееее! - еще громче завопил пойманный убийца. - Пожааааааар! Лес горит! Горииииииим!!!
Он рассчитывал ошеломить противников криком и привлечь сюда людей. Может, под шумок...
И в самом деле, благовест стих: звонарь на колокольне, услышав крик, перестал дергать за веревки и встревоженно выглянул.
Наум инстинктивно покосился на колокольню. Всего на миг. Но Леонид успел ударить его макушкой в лицо. И вскочил.
- Ах, ты, - полуослепший от боли адвокат тоже мгновенно оказался на ногах. Но Леня уже был около кучи листьев...

Внезапно тело Леонида пронизал мощный электрический заряд. Волосы "фармацевта" встали дыбом, и он, изогнувшись дугой, рухнул на землю. Из сведенной судорогой руки выпал нож-выкидуха, а другая чуть не раздавила пробирку.
Не обращая внимания на кровь, текущую из разбитого носа, Гершвин пнул Лапина по запястью, и стеклянная трубочка выкатилась в траву.
Виктор хотел еще раз ткнуть Леонида электрошокером, но Вероника жестом удержала его: Леонид уже не пытался встать. Он лежал, корчась от боли и пытаясь вдохнуть.
Наум снова бросил пробирку на кучу листьев. Из-за деревьев донесся возбужденный гул голосов. К роднику спешили люди. Притом бежали не только в монашеских ботинках, но и в тяжелых форменных сапогах.
- Лучше штраф за поджог уплатить... - пробормотала Вероника и поднесла к листьям зажигалку.
Над кучей взметнулось пламя. Язычки метнулись туда, сюда. Попробовали на вкус ржавые после зимы листья и ветки. И весело принялись за дело.
Морской угрожающе навел шокер на Леонида, который, корчась по-крабьи, пытался отползти подальше от огня:
- Еще раз дернешься, получишь по полной, - он переключил шокер на максимальную мощность. - О, да тут и на гризли хватит, - прочитал надписи возле отметок на шкале бизнесмен. - И тебе мало не покажется...
В огне раздался хлопок и звон: пробирка лопнула от высокой температуры.
Вероника посмотрела на костер, в котором догорал вирус, так и не попавший в родниковую воду. И наконец-то перевела дыхание.
- Вот и все, - Гершвин нашел в кармане рясы платок и прижал к окровавленному носу. - Мы выстояли на перевале.
- Ох и будет нам сейчас за разведение костра, - Вероника первой увидела на другом берегу монахов и полицейских в бронежилетах и касках. - Смотрите-ка, целый ОМОН пожаловал!
Первыми по мелководью запрыгали парни в форме. За ними, подобрав рясы, спешили насельники во главе с игуменом. Майор Перов попытался залихватски перемахнуть через родник, но приземлился аккурат посередине, подняв тучу брызг. Следователь Корнеев недовольно стряхнул брызги с куртки и перешел ручей по мостику из камней, балансируя по-балетному.
- Думаю, на деревья не перекинется, - сказал Морской, на всякий случай не опуская шокер, - почва тут влажная... Листья прогорят и все. Но если надо, я уплачу штраф...
- Ущерба никому нанесено не было, - воинственно расправил могучие плечи Наум, - и я это в два счета докажу, так что никакого штрафа, скорее всего...
- Костя, ты посмотри, - выдохнул Перов. - Это же они!
- Везде поспели, - покачал головой Корнеев. - А костер зачем?
- Шашлык жарили, япона-мать! - взревел Наум.
Игумен укоризненно кашлянул.
- Извините, - смутился Гершвин, - опять забылся... Да пришлось тут одну вещицу вредоносную утилизировать. И мы решили, что надежнее всего ее сжечь.
- Леонид Лапин? - обратился Корнеев к грязному и потрепанному "фармацевту", сидящему с понурым видом у березы.
Леня смотрел на догорающий костер, где уже, наверное, и следов не осталось от пробирки и ее содержимого... Да, проиграл в последний момент. Оказался лузером не хуже Ольминского. А банк сорвали эти трое...
- Да, это я, - кивнул он.
- Вы арестованы, пройдите с нами, - объявил следователь, развернув удостоверение.
Двое полицейских надели на Лапина наручники и рывком поставили его на ноги, а третий сноровисто обхлопал карманы и бока задержанного.
На всякий случай монахи залили остатки костра водой. Игумен ужаснулся, узнав, что собирался сделать Лапин.
- Кощунство! Безбожно! Да в такой светлый праздник!.. Воистину, Господь отвел беду...
- Вам придется проехать с нами, - сказал Перов Нике, Гершвину и Морскому, - надо записать ваши показания.
Из машины Морской позвонил Ивану Игнатьевичу и порадовал долгожданной новостью об аресте лидера диверсионной группы.
С колокольни снова раздался заливистый перезвон. В ворота монастыря уже входили люди, пришедшие к началу пасхального богослужения.
*
В гостиницу они вернулись только утром.
- Христос Воскресе, - Виктор истово перекрестился на виднеющийся за крышами домов величавый купол собора.
- Воистину Воскресе, - ответила Вероника, и они троекратно расцеловались. Наум кивнул:
- Да... С праздником вас, ребята!
- Спать хочется, - покачала отяжелевшей головой Вероника. - Перов "порадовал": нам еще не раз придется давать показания...
- Да, сейчас нам необходим отдых, - согласился Виктор. - А потом уже полакомимся знаменитыми местными куличами. Мы это заслужили...
Портье был изумлен, когда трое постояльцев бельэтажа явились в шестом часу утра, в монашеских одеяниях, и вид у всех троих был такой, будто они на медведя охотились голыми руками. У Гершвина разбит нос, Орлова прихрамывает и щеголяет свежим синяком на скуле, а Морской небрит и растрепан и смахивает на хиппи.
У журнального столика в бельэтаже сидела Лиля.
- Только что звонил Дмитрий из больницы, - сообщила она, - Тася на пару минут пришла в себя. Она в памяти; Олю узнала сразу и спросила о вас. Врачи говорят, что наметилась стабильная положительная динамика.
- Слава Богу, - откликнулась Вероника. - Я проведаю ее, когда высплюсь.
- Ну а как вы? - нетерпеливо спросила Лиля.
- С победой, - гордо сказал Наум. - А ты как думала?
В номере Ника с наслаждением разделась и залезла в ванну. Вымывшись лавандовым гелем, она рухнула в постель и заснула под пасхальный перезвон с радостной мыслью: они спасли праздник и отвели беду от города...
Увидев на лэптопе неотвеченные звонки и почту, Виктор только махнул рукой: "Сначала - спать... Потом просмотрю. Имею право: шутка ли, пришлось спасать человечество. А потом еще и показания давать, что еще круче!"
Наум вышел из ванной и отчаянно зевнул. Конечно, это приключение его распалило и он был готов к новой битве с прохиндейкой Вильской... Но это потом. А сейчас он хочет спать.
Раскинувшись на кровати, Гершвин заснул уже через полминуты, И ему не мешал даже шаловливый лучик солнца, гуляющий по подушке...
ЭПИЛОГ
Тася выздоровела. Отличное лечение и реабилитация в хорошем санатории, а также - крепкий организм помогли ей справиться с последствиями наезда. Через несколько месяцев она вернулась на работу. С Дмитрием Яниным Тася продолжает встречаться, и никто не сомневается, что дело идет к свадьбе.
Оля тоже продолжает встречаться с Денисом Васильковым, не теряя надежды на работу в юридическом отделе "Фарма-Невы" после окончания Университета.
Иван Игнатьевич Колосов выиграл выборы с результатом 89% голосов. Его главный соперник, Свиблов, выбыл из предвыборной гонки после показаний арестованного Леонида Лапина. Сейчас политик находится под домашним арестом и дожидается суда.
Виктор Морской тоже прошел в лидеры на выборах в Краснопехотском. И его предшественник Ионов уже пригласил Морского разрезать ленточку на открытии торгового центра "АсИо", который должен открыться к Новому году.
Леонид Лапин и его подельники находятся в СИЗО. Следствие идет полным ходом и уже очевидно, что диверсантам грозят большие тюремные сроки. Особенно Лапину - лидеру ОПГ, виновному также в убийстве Вадима Ольминского и покушении на Таисию Свиридову...
Наум и Лиля после совместной поездки в Синеозерск решили, что им лучше остаться друзьями. Лиля пишет книгу о случившемся в Синеозерске и опять общается с модным петербургским писателем Кораблевым, который снова зачастил в Мариенбург на творческие мероприятия и автограф-сессии в библиотеке и все чаще неспешно провожает домой заведующую библиотекой.
А Гершвин на прениях так жарко схлестывается в баталиях с адвокатом Анны Вильской, жгучей брюнеткой Ираидой, что Вероника однажды пошутила: "Да... По законам жанра голливудского кино чем сильнее мужчина и женщина ненавидят друг друга поначалу, тем жарче они влюбятся друг в друга в финале!".
И правда, с блеском выиграв дело, вернув Стефану Вильскому его имущество и сняв судимость и отправив на скамью подсудимых Анну с любовником, Наум галантно пригласил расстроенную Ираиду на ужин в ресторан отеля "Коринтия". "Идите вы! Прохвост!" - сверкнула глазами красавица. Но на улице Вероника увидела, что Ираида садится в "Ровер" Гершвина и уже весело смеется над раскованными комплиментами недавнего соперника. "О, Наум! Поздравляю с очередной победой!".
Подборка статей на развороте "Невского телескопа", новое журналистское расследование спецкора Орловой, снова стали гвоздем сезона и на несколько недель подняли рейтинг "Телескопа" в первую тройку. А потом "Монастырский источник" вышел отдельной брошюрой и разошелся большим тиражом.
Вероника продолжает встречаться с Виктором Морским. Со свадьбой они пока не спешат, считая, что у них и так все хорошо и такой образ жизни устраивает обоих. Хотя Татьяна Ивановна все настойчивее заговаривает со старшей дочерью о том, что пора бы уже задуматься над будущим не только в плане работы...
После победы на выборах Морской приехал в Петербург, и они с Вероникой до рассвета гуляли у разведенных мостов; свернули на Невский, дошли до Фонтанки, постояли на Аничковом мосту возле знаменитых коней Клодта, а потом снова вышли на Дворцовую набережную.
- Вот здесь Тася вытащила меня, - Вероника спустилась к воде. - Сама едва не свалилась, но меня не выпустила, - она опустилась на корточки, зачерпнула воду в пригоршню, смочила лицо.
- Да, - Морской тоже умылся невской водой, - у меня в детстве не было таких самоотверженных друзей, увы.
- А знаешь, Ника, - сказал он, когда они остановились, чтобы посмотреть, как сводят Троицкий мост поутру, - в этом есть даже высшая справедливость. Афериста и торговца живым товаром Ольминского убил другой такой же мерзавец, Лапин, и тут же сам попался. Пауки в банке сожрали друг друга.
- Да, на двух мерзавцев стало меньше. Словно сама судьба столкнула их лбами, чтобы обезвредить. А ты все-таки из циника-агностика стал фаталистом, Витя!
- И снова ты забыла диктофон, - весело поддразнил ее Морской. - Да, как говорила Белая Королева у Льюиса Кэрролла, "в иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака"!.. Поневоле станешь фаталистом, Ника. Но я рад, что все разрешилось именно так.
- И я тоже, - Ника взяла его под руку.
Над Невой медленно поднималось солнце. Позолоченная его лучами створка моста медленно опускалась. Начинался новый день после недолгой летней петербургской ночи.