Две вдовы Маленького Принца

*
Она снова попала в тот вечер, когда все висело на волоске и разрешилось благополучно только благодаря друзьям. Если бы Ефим не придумал трюк с засадой. Если быБеллане сшибла мотоциклом в реку Вальтера, когда тот начал размахивать пистолетом. "Может, если бы не они - меня уже и в живых бы не было", - думала Наташа, вспоминая ту белую ночь на берегу Оккервиль.
Только теперь она смотрела на свои речные приключения со стороны.
Ослепленный светом фар, преступник отпрянул. Пистолет вылетел из его руки и бабахнул в воздух. Раздался рев мотора. По экрану в глубине сцены стрелой пронесся байкер на мотоцикле - черная фигура с зеркальным "забралом" шлема. Темнота, удар, вопль, всплеск. На мосту - короткая схватка наемников Макарова со Штерном и Колиным.
- Помогите! - раздался крик из-за парапета. - Вытащите меня! Тону! Спасите!
- Сам вылазь! - рявкнула худощавая черноволосая девица, затянутая в блестящий байкерский костюм, снимая шлем. - У тебя тут прислуги нет!
- У меня свело ногу, - булькая и захлебываясь, кричал Макаров. - Я не могу... Спас...
По парапету пулей промчался высокий парень в джинсах и серой ветровке, примерился и прыгнул. Снова раздался всплеск.
- С ума сошел! - рявкнул дюжий седеющий мужчина, скручивая одного из задержанных гопников.
- Это же наш ключевой свидетель, Яша! - ответил парень, вытаскивая на парапет охающего и отплевывающегося Макарова. - Его нужно беречь, чтобы показания в суде дал!
- Настоящий адвокат, - хмыкнула коротковолосая девушка, тоже в кожаном костюме байкера, облегающем красивую статную фигуру, - за ценным свидетелем и в огонь, и в воду готов.
Парень в ветровке спокойно и серьезно посмотрел на нее, и девушка смущенно умолкла. А Макаров со стоном привалился спиной к парапету, в последний раз кашлянул и спросил:
- А если я не стану давать показания?.. Дурак я вам, путевку в "Черный дельфин" себе заказывать?
- А не станешь - так речка рядом, можем тебя туда вернуть, - угрожающе рыкнул здоровяк, сжимая могучие кулаки.
- Стоп, стоп, стоп, стоп! - в проход вышел высокий худощавый мужчина лет 50, с папкой под мышкой. - Никуда не годится! Все сначала!
- Что "все"?! - возмутилась девушка со стрижкой.
- Всю сцену на набережной. Один Томилин хорош, а вы все, как замороженные, играете!
-Да сколько можно?! - заспорил седеющий красавец, играющий Штерна. - Шестой раз уже сначала начинаем! А у меня ночь на съемках, я натурально не выспался! Даже в армии вторые сутки дежурить никого не заставляли! Венцепольский снимал ночные эпизоды в Озерках, -со вкусом подчеркнул он, - я всю ночь по берегу с автоматом туда-сюда бегал и хочу, наконец, домой, отдохнуть! Ты, Костя, уже запарил!
- Ладно, Стас, - махнула рукой девушка-мотоциклистка, - зря только время на споры теряем. Давай сначала.
- Полдня уже сначала, - пробурчал Стас Вяземский, но все же пошел на исходную точку.
Наташа Навицкая, сидевшая в третьем ряду, облокотилась о спинку переднего кресла. Она с интересом смотрела на артиста, который должен был теперь играть одну из главных ролей в спектакле, поставленном по ее роману. "Узница спецблока" теперь шла на сцене театра ее друга, режиссера Лаврецкого, под названием "Развязка на Оккервиль" и уже третий год сохраняла за собой место в первой десятке самых популярных спектаклей Петербурга. Но в марте спектакль неожиданно отменили, и два месяца его не было на афишах. Предыдущий исполнитель одной из главных ролей - адвоката Уманского, обаятельный герой-любовник Георгий Чирков, неожиданно перевелся в столичный театр, и на его место начали спешно выбирать другого артиста. Режиссер обратил внимание на молодого человека, ранее игравшего в спектакле эпизодическую роль одного из "особистов", преследующих беглянку в Северной столице. Через несколько дней Вячеслав Томилин должен был впервые выйти на сцену в новой роли, и спектакль активно репетировали.
"Узницу" Наташа переложила в формат пьесы самостоятельно по просьбе Лаврецкого. "Хочется показать на сцене сегодняшний день, - говорил ей Константин на фуршете в "Империале", - не все же только классику, всеми режиссерами до дыр заюзанную, ставить. Тут ведь какая ловушка, Натали: берешь "Гамлета", скажем, или "Три сестры", ищешь новое решение, приветствуешь индивидуальное актерское видение Офелии, Клавдия или Вершинина, чтобы не выдать стандартное клише, ни с кого не собезьянничать. А тебя в рецензиях все равно с кем-нибудь сравнят, - режиссер экспрессивно махнул рукой, обронив оливку со своего канапе, - да еще с ехидцей, с подковырочкой. И хейтеры тут же подхватят, заголосят, как мартовские коты: надоело, мол, однообразие, в какой театр ни придешь, у всех одно и то же, играют одинаково, лучше эти театры все закрыть и на их месте кабаки со стриптизом пооткрывать! За примером далеко ходить не надо - играли вот "Визит дамы", "Фантазии Фарятьева", "Любовь и голуби" - так снова-здорово, начали с экранизациями сравнивать в таком тоне: на кого, мол, замахнулись, кишка тонка с Васильевой, Мироновым и Гурченко тягаться, зачем нам эти бледные копии, лучше на торрентах фильмы скачаем и дома за пивасом посмотрим. Вот я и решил взять нечто принципиально новое, чтобы не с чем и не с кем было сравнивать, и забабахать на сцене экшен или детективчик!" "Интересная идея, - хмыкнула Наташа, уворачиваясь от слетевшего от следующего взмаха бутербродом куска семги. - Костя, не издевайся над едой, канапе едят, а не дирижируют им!" "Кстати, твою "Узницу" можно классно переписать в драматургическом формате, - загорелись глаза у режиссера, - я ее уже вижу на сцене... Да и ты сейчас в тренде, народ на имя пойдет. Артистов хороших подберем, музыку, спецэффекты - конфетка будет, а не спектакль!"
Лаврецкий был так захвачен идеей, его глаза так азартно блестели, что его энтузиазм передался и Наташе и, придя домой, она сразу же засела за работу и через две недели "Узница" была переписана в пьесу. При отборе актеров Наташа присутствовала лично. И уже после театральных каникул 2019 года театральный Петербург всколыхнула новость: по роману автора серии "Армейский детектив" поставлен спектакль. Это заинтересовало и петербургских любителей театра, и гостей города, и поклонников Лаврецкого и Навицкой.
До прошлогоднего локдауна пьеса шла при полных аншлагах и с большими сборами. Лаврецкий уже начал уговаривать Наташу на следуюшуюпьесу - по "Штормовому предупреждению", но тут грянула самоизоляция, все учреждения культурызакрылись на карантин, и людям стало не до искусства. Но появившийся на ютуб-канале театра видеоспектакль имел успех, и рейтинг театра Лаврецкого остался высоким даже тогда, когда другие коллективы несли потери из-за вынужденного бездействия.
Саму Наташу, вернее - ее постоянную героиню Катю Савскую - играла Инесса Грозовская. Высокая, статная, красивая молодая женщина с яркими карими глазами и звучным голосом прекрасно вписалась в роль бывшей военнослужащей, ложно обвиненной в подготовке теракта и убийстве. Ее подругу, отвязную байкершу, цыганку Нонну, изначально играла Алиса Астахова, признанная красавица и ведущая актриса театра. При виде этой миниатюрной женщины с копной роскошных каштановых волос,задорно блестящими темными глазами и звонким голосом, энергично летящей на точеных ножках по коридорам театра и сцене, никто не верил, что ее сын учится уже на третьем курсе Университета профсоюзов Александра Запесоцкого. В романах Наташи Нонна была высокой девушкой, а рост Алисы был всего 160 сантиметров. Но увидев ее пробы на роль, Наташа поняла, что лучше Астаховой Нонну никто не сыграет.
Вальяжного главу юридической конторы, бонвивана и "брутала" Якова Штерна, умеющего мгновенно превращаться из лощеного денди встремительного и могучего бойца, играл бессменный герой Наташиных экранизаций, звезда криминальных сериалов и кумир петербургских театралок Стас Вяземский. Несколько лет назад он был приятелем Беллы. Год назад, после череды головокружительных событий во время карантина, Стас женился на Инге, Наташиной подруге, журналистке светской хроники. Вопреки злорадным прогнозам сплетников - "И полгода не продержатся; надоест; поматросит и бросит" - брак оказался счастливым. И через месяц Стас и Инга собирались праздновать первую годовщину свадьбы. И если Вяземский в обществе начинал жуировать с окружающими дамами, это срабатывала, скорее всего, сила привычки - быть всегда в центре внимания. После женитьбы наИнге Вяземский поутих и уже не был таким донжуаном, как прежде, когда вспыльчивая Белла не раз устраивала ему разбор полетов из-за посиделок в кофейне или прогулок под ручку с очередной обожательницей.
Четвертую главную роль - помощника Штерна, молодого адвоката Виталия Уманского - вначале играл признанный женпремье Чирков, покоряющий сердца зрительниц от 15 до 80 лет, круглый год загорелый блондин с атлетичной фигурой и точеным лицом.
Наташа не хотела брать на роль адвоката-интеллектуала этого синеглазого "мачо". Не таким она представляла себе Уманского. С трудом верилось, что этот сияющий отбеленной "голливудской" улыбкой и играющий бицепсами красавец - чемпион брэйн-рингов, полтора года безответно влюбленный в Катю. Только когда смертельная угроза нависла над его любимой женщиной, тихоня Уманский разбудил в себе зверя и бросился в бой. А Чирков выглядел типичным супергероем. Он красиво прыгал с парапета, эффектно дрался, по поводу и без демонстрировал залу свой великолепный торс и страстно целовал Савскую в финале. Но в источнике-то Уманский был тихим скромным молодым человеком, которого коллеги не раз дразнили "зубрилкой" и "мямликом", и в этойроли Чирков смотрелся неубедительно.
- Он же "америкэн-бой-уеду-с-тобой", - доказывала Наташа Лаврецкому, - а в роли Уманского я вижу "обычного питерского парнишку", офисного клерка среднего звена. Воякой он становится, только спасая Катю. Ради нее он отбросил свои светские манеры и ринулся в битву. А так у зрителей может возникнуть вопрос: и почему такой крутышка всю пьесу тупили умничал?
- Натали, - снисходительно улыбнулся режиссер, - поверь мне, на Чиркова хорошо пойдут. Он стабильно делает нам кассу. Его поклонницы будут билеты за месяц разбирать и на спектакле балдеть, вопя от экстаза. А мне надо привлечь внимание к новой постановке.
Он оказался прав. Фото Астаховой, Чиркова, Грозовской и Вяземского, театралы тут же спешили в кассу. Прочитав восторженные отзывы о "Развязке", в театр потянулись и туристы. И в самом деле Чиркова приняли "на ура". Люди хотели видеть кумиров.
И вдруг Чирков заявил об уходе: "Извините, ребята. Но мне там Вронского предлагают. Я всю жизнь мечтал сыграть. Такое предложение раз в жизни бывает". Лаврецкий схватился за голову - в разгар театрального сезона потерятьодного из ведущих артистов - катастрофа. Но не мог отказать Чиркову потому, что очень хорошо его понимал.
И его идея попробовать в новойроли молодого артиста, уроженца Новгорода, два года назад приехавшего в Питер из Твери, оказалась удачной. Вячеслав Томилин удачно прошел пробы и был утвержден на роль. И Наташа понимала, что в роли УМанского он идеален. ТАК эту роль не сыграет никто. И почему раньше он играл крохотную роль с десятком реплик и общим планом?
Этот худощавый молодой человек с тонким, словно иконописным, лицом и огромными серыми глазами не играл - он действительно становился Виталием Уманским, адвокатом, готовым на все ради спасения любимой женщины от ложного обвинения и бандитской угрозы. Он страдал вместе с Катей, лихорадочно искал пути для ее спасения, готов был грудью встать на ее защиту, если понадобится и, рискуя жизнью, нырял в ледяную июньскую реку за ключевым свидетелем, показания которого снимали с Катерины все обвинения. И Наташа сразу сказала: "Да. Таким я и задумывала Виталия".
После очередного переигрыша Вяземский снова начал бурно возмущаться, доказывая, что все идет великолепно, сколько можно людей по сцене гонять. И вообще, у него завтра съемки в клипе у Белосельского, он надеялся хоть сегодня отоспаться, чтобы в клипе не выглядеть сонным сусликом. Другие артисты зашумели - кто-то соглашался со Стасом, кто-то встал на сторону режиссера. Один Томилин не участвовал в споре. Он тихо сел через проход от Наташи и стал листать тетрадь со своим текстом. "Великий Новгород, - подумала Наташа, - красивый город... Одухотворенный. Немудрено, что его уроженец так талантлив..."
В первый же визит Новгород покорил Наташу. С зелёными берегами Ильменя, множеством храмов и соборов, древним "детинцем" и памятником 1000-летию Руси в центре города. Запах мёда, колокольный звон, щедрый комплексный обед в симпатичном кафе "Центр" на белой скатерти - вот чем Наташе запомнилась экскурсионная поездка. Уединенный скит на въезде в город и его начальник - острый на язык инок. Смотрители музея деревянного зодчества, в национальных костюмах. Пар изо рта в соборе Святой Софии - там холодно даже в жаркий летний день. Разноцветье клумб в женском монастыре - монахини любят цветы и старательно ухаживают за клумбами. Новгород...
Наташа вздохнула, вызывая в памяти эти картины, и улыбнулась. Вячеслав обернулся, внимательно посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. На щеках появились мягкие юношеские ямочки. Казалось, ему совершенно не мешает шумная полемика возле сцены. Наташа невольно залюбовалась его одухотворенным лицом и азартно блестящими глазами. Такая самозабвенная верность любимому делу вызывала у нее симпатию - такой была и она сама, такими были и ее муж Виктор Уланов, и друзья - Ефим Коган, Белла Измайлова и Игорь Никольский.
Хотя, Белла сейчас выпала из обоймы. Они с Ефимом ждут ребенка, позднего и долгожданного. У Беллы все мысли о том, чтобы выносить и родить дитя благополучно, не упустить ситуацию, не прохлопать осложнения, и разговоры все - о гимнастике для беременных, витаминах, триместрах и "семейных родах". Белла обожала рассказывать о поведении "пузожителя", игнорируя остальные темы, и Ефим только разводил руками: "Надеюсь, это она не всерьез, насчет семейных родов?.. Мы как-то в Чечне у одной местной на эвакопункте роды принимали... Брр! Впечатлений хватило на всю жизнь!"

Вспоминая себя, когда она носила Витю-Младшего, Наташа иногда думала: "А что, если Белла ведет себя нормально, а я - моральный урод? Я все девять месяцев бегала, как конь педальный, сдала в издательство две книги, провернула очередное расследование для Фимы и Игоря. И выручила Уланова, когда одна подмазанная свидетельница обвинения накатала на него "телегу", требуя отстранить от дела. И еще я страдала из-за того, что врач запретил мне сигареты, кофе и сет "6 за 200" в "Кинге", а любимые джинсы стали тесны. Нет бы мне тогда ходить неспешно, поглаживая созревающее пузико и обсуждать самочувствие "пузожителя" (фу, ну и словцо же, откуда только Белла его взяла!). Все у меня не как у людей!"
Наташиному сыну, Вите-Младшему, или просто Младшенькому, в феврале исполнилось четыре года. Энергичный, любознательный крепыш становился все больше похожим на мать. Опасения Наташи, что отец и няня испортят ребенка своим воспитанием, превратят его в избалованного и безвольного нытика, пока не оправдывались. "Я его редко вижу, - думала Наташа, - а Лиза может избаловать подопечного. Конечно, она - профессиональная няня с дипломами школы Монтессори и курсов методики Гиппенрейтер, но может подпасть под обаяние Младшенького и разбаловать его. Сейчас мальчики бывают такими неженками, хуже девочек, а я не хочу, чтобы мой сын чуть что, заливался слезами и бежал жаловаться старшим, вместо того, чтобы самому решить проблему или дать сдачи обидчику. Но бросить все и посвятить себя только воспитанию ребенка я тоже не могу... В прошлом году я поневоле попробовала пару недель вести жизнь домохозяйки, когда всех разогнали по домам, и убедилась, что это - не моя стезя. Хранительница домашнего очага из меня хреновая".
"Потерпи, - шепнул однажды Наташе Ефим, когда она вышла в гостях покурить после двухчасового повествования Беллы о том, как себя сегодня вел "пузожитель", - она без работы долго не сможет. Белке только бы в бой и в строй, и ничто ее надолго не вышибет из седла. Родит, возьмем няню, подвернется первое же дельце позаковыристей, и вуаля, вот нам и наша прежняя Белка-Стрелка! Еще нарадуемся... и оглохнем!"
Наташа кивнула. И решила подождать.
А на следующий день ей позвонил Лаврецкий и триумфально сообщил, что в "Развязку" вводят нового исполнителя роли Уманского и не могла бы Наташа прийти, посмотреть на репетицию? Конечно же, Наташа пришла. И удивлялась, почему Вячеславу не дали эту роль раньше. Этот сероглазый молодой человек с трогательными ямочками на щеках, похожий на слегка повзрослевшего Маленького Принца из сказки Экзюпери, гораздо лучше понимал роль Виталия Уманского, чем эффектный, но склонный к самолюбованию герой-любовник Чирков.
*
Репетиция действительно затянулась почти до вечера. Лаврецкий торопился подготовить спектакль в новом составе, чтобы сразу после Дня Победы провести первый, закрытый, прогон для почетных гостей, поэтому и сгонял на репетициях с артистов и с себя семь потов, желая, чтобы труппа с новым исполнителем сыгралась безукоризненно. Поэтому он по много раз заставлял играть заново сцены, которые казались ему сыгранными недостаточно хорошо.
На ходу разговаривая по телефону, вскочил за руль своей ярко-алой "БМВ" Стас Вяземский и умчался домой - отсыпаться перед съемками у режиссера Белосельского в клипе модной певицы Алиевой. Стасу предстояло играть роль рокового мужчины, разбивающего сердце певицы.
Пискнула, снимаясь с блокировки, белоснежная маленькая "пунто" Алисы Астаховой. Помахала рукой ожидающему ее возле синей "ауди" мужу Инесса Грозовская. Расходились и разъезжались остальные артисты, прощаясь с Наташей, курившей около новенькой афиши "Развязки на Оккервиль".
Над чем-то смеясь, из театра выскочили Вячеслав и еле поспевающая за ним невысокая темноволосая девушка - сотрудник театра, которую Наташа несколько раз мельком видела в кулуарах, но пока не познакомилась с ней. На ходу Томилин договаривал спутнице: "Так что ты сама понимаешь, Соня..."
Начало мая в Петербурге выдалось холодным и промозглым, и убирать теплую одежду никто пока не спешил. Яркая, лимонного цвета куртка Томилина словно бросала вызов угрюмому пасмурному вечеру, тучам и серому мокрому асфальту и снова напомнила Наташе о Маленьком Принце с его желтым шарфом...
На бегу попрощавшись с Наташей, Вячеслав и Соня поспешили в сторону метро. "Сколько же ему лет? - подумала Наташа. - Выглядит совсем юным..."
Она даже позавидовала Вячеславу. Саму ее уже не тянуло бежать без зонтика под мелким и занудливым дождем, да еще так весело смеяться при этом. И то, что Томилин ушел с улыбающейся ему в ответ Соней, слегка уязвило ее.
"Хотя, сейчас меня не должно волновать, кто с кем уходит, - думала Навицкая, прогревая мотор своего "круизера", - у меня дома муж и сын. Вернее, пока - только сын. Уланов снова уехал. На этот раз у него подзащитная в Ростове. Левый, левый, левый берег Дона: пляжи, чайки, плесы у затона, как в песне Шуфутинского..."
Квартира встретила Наташу пустотой и тишиной: Младшенький и Лиза еще не вернулись с детского праздника в "Баскин Роббинс"; одна из подруг мальчика отмечала свой первый юбилей, пять лет...
Навицкая прошлась по коридору - бывшие дворянские апартаменты на набережной Фонтанки до 1917 года. Потом это была коммунальная квартира на восемь комнат. Счастливчиками считались обитатели самой большой комнаты с тремя окнами и балконом с видом "на воду". Сейчас эта комната, где при ремонте снесли все самодельные перегородки и восстановили лепнину и камин, снова обрела свой статус гостиной, а на балконе под навесом стояли ротанговый столик и три плетеных кресла.
Нужно было дописывать главу в черновике нового романа, благо дома сейчас никого нет и никто не отвлекает. Но Наташа не спешила за рабочий стол. Она долго переодевалась, мыла руки, пила кофе и курила на балконе, любуясь закатом над Фонтанкой. И, когда добралась, наконец, до рабочего стола, каждую фразу приходилось из себя буквально вымучивать. "Вот так всегда. Когда строка идет, каждые пять минут со всех сторон за рукав дергают. А сейчас тишина, спокойствие, а меня непонятно какая муха укусила; муза улетела по другим делам или завалилась спать пораньше..."
После нескольких безуспешных попыток написать хотя бы пару страниц связного текста, который не увязнет надоевшей жвачкой в зубах у читателя, Наташа безнадежно отложила ручку. Сегодня явно не ее день.
Снова послонявшись по квартире, Наташа снова накинула куртку, зашнуровала ботинки и вышла.
Неподалеку от дома в глубине Измайловского сада расположился бывший Театр Буфф, ныне - Молодежный театр на Фонтанке. Наташа любила там гулять весной, когда природа уже проснулась после зимней спячки, и голые деревья снова нарядились в зеленые обновы. "Сад имени меня!" - всегда шутила Белла, составляя компанию подруге.
В саду было прохладно и тихо. Спектаклей сегодня не было, и к большой и малой сцене не спешили зрители.
Наташа остановилась около фигуры Петербургского ангела, маленького человечка в шляпе и с зонтиком, сидящего на спинке скамейки. Почему-то именно эта скульптура была у Навицкой самой любимой в городе, разделяя первое место с памятником Ахматовой возле "Крестов" и котенком Фунтиком на улице Якубовича. "Да, зонтик для нас - едва ли не самая важная деталь туалета, - подумала Наташа, которая не заметила, как начала говорить "мы", причисляя себя к петербуржцам. Город на Неве охотно принял ее, по происхождению - южанку. И она приняла Петербург, ни на что не похожий город со своей логикой, менталитетом и особым микроклиматом. - Чуть забудешь, и мало не покажется, - она натянула капюшон; с деревьев посыпались крупные капли холодного дождя. - Брр!"
Она вспомнила ярко-желтую куртку и непокрытую голову Томилина, весело бегущего к метро с сотрудницей театра. Кто она, эта Соня? Явно не актриса, Наташа это определяла безошибочно. Гример? Костюмер? Бутафор? Наташа с трудом представляла себе эту неприметную тихую девушку, затерявшуюся на репетиции где-то в глубине немаленького зала Большой сцены. Ничего общего с яркими, элегантными, уверенными в себе артистками. И что ее связывает с Томилиным?
Наташа сама себе удивилась: ей-то какое дело, какие отношения связывают молодого артиста и сотрудницу театрального закулисья? Вячеслав просто будет играть роль в спектакле, поставленном по ее пьесе. Его личная жизнь Наташи совершенно не касается. Но против воли снова вспомнились мягкие русые волосы, лежащие густой волной, тонкая "аристократическая" ладонь, перелистывающая страницы с текстом и полная отрешенность, пока остальные дискутируют с режиссером... Внимательный и задумчивый взгляд темно-серых глаз, легкая улыбка...
- Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне
Выйдет доверчивый Маленький Принц... - замурлыкала себе под нос Наташа, выходя из сада и шагая к мосту.
Прогулка помогла ей собраться с мыслями, и до ужина Наташа успела написать две главы, не отрываясь от рабочего стола.
Закрыв тетрадь, Наташа вышла на балкон и оперлась локтями о перила. Внизу в свете фонарей мелькнула желтая куртка, и на мгновение Навицкой показалось, что это Вячеслав. Но парень оказался блондином, с круглым красным лицом, с кем-то шумно обсуждал по телефону недавнюю игру "Зенита" и глупо, с подвизгом, заржал над своей же сальной шуткой. "Дебил", - подумала Наташа, с раздражением уходя с балкона.
В столовой няня кормила Младшенького ужином. Наташа прошла туда и подумала: "По идее, это должна делать я. И сказки читать на ночь, и слушать его рассказы... Так, и в который раз я себя в этом упрекаю? правильно, в тысячный. И что изменилось? правильно, ничего!"
Младшенький тут же с энтузиазмом атаковал мать, рассказывая, как прошел праздник, что они с Олесей два раза танцевали и ей очень понравился подарок, а какой-то Ваня упал и "ревел, как девчонка, вот дурак". Увлекшись повествованием, он побежал за матерью на кухню. Наташа слушала этот поток слов, закладывая в тостер кусочки хлеба и доставая из холодильника листья салата и грейпфрут. Весы опять показали на два килограмма больше нормы, и пришлось снова сесть на диету. Да и сейчас ее подхлестывали воспоминания о репетиции: "Алиса старше меня, а фигура - как у манекенщицы. Инесса - моя ровесница, а как прекрасно смотрится в кожаных штанах в обтяг! Значит, и мне распускаться нечего!"
- Мама, а почему ты не ешь сыр? - любезно спросил Младшенький. - Очень вкусный! И ветчина тоже.
- Потому что если мама будет много есть, - улыбнулась Наташа, - то застрянет в дверях, как Винни-Пух в гостях у Кролика, - она мужественно свернула в трубочку ненавистные зеленые листья. - Помнишь мультик?
Младшенький залился хохотом. Мультфильмы про Винни-Пуха он обожал. И больше всего мальчику нравилась именно история о том, как Винни и Пятачок пошли в гости к Кролику, и что из этого вышло.
- Рада, что ты меня правильно понимаешь, - Наташа откусила зеленый рулетик.
На первый, закрытый, показ "Развязки" с Вячеславом Томилиным в роли Уманского Наташа пришла раньше всех, задолго до начала. Лиза сегодня повезла Младшенького в Зоопарк, и прогулка грозила растянуться до самого закрытия зверинца. И тишина пустой квартиры и нетерпение: каким же теперь будет спектакль? - вытолкали Наташу из дома за три часа до начала.
Она любила бывать в театре в "неигровое" время и видеть больше, чем рядовой зритель, курсирующий по стандартному маршруту гардероб-зал-буфет-туалет.
Пустые и тихие коридоры, двери кабинетов и цехов - костюмерный, бутафорский, кладовая, где хранятся костюмы, комната гримеров, склад реквизита, фотографии на стенах - артисты театра, прославившиеся в прошлые десятилетия, вся история этого храма Мельпомены, уходящая своими корнями в середину XIX века. Особый неповторимый театральный запах и тишина. Или деловитая подготовка к спектаклю, который ставят впервые. Чувствовалось волнение перед премьерой. Да и спектакль, который идет уже давно, без треволнений не обходится.
Сейчас по коридорам сновали декораторы, реквизиторы, бутафоры и прочие работники. Доносились голоса из костюмерской. Пахло раскаленным утюгом и свежевыглаженной одеждой. Артисты еще не приехали.
Наташа поднялась в зимний сад на верхнем этаже, чтобы никому не мешать. Ее у Лаврецкого хорошо знали и беспрепятственно пускали знакомую режиссера за кулисы. А сейчас - тем более: Наташа была автором рейтингового спектакля, уже даже не гостем, а своим человеком в театре.
В зимнем саду было тепло и влажно. Пахло цветами и немного - мужским парфюмом.
Объяснение этому Наташа нашла, выйдя к своей любимой скамейке у декоративного фонтанчика. Там сидел худощавый молодой человек в джинсах и серой водолазке навыпуск и пролистывал тетрадь с текстом.
Услышав шаги, он поднял голову и тут же встал со скамейки:
- Здравствуйте, Наталья!
- Добрый день, Вячеслав, - улыбнулась Наташа. - Я, кажется, рановато пришла.
- Я тоже, - на щеках Томилина снова появились улыбчивые ямочки. - Люблю повторять текст в этом оазисе. Большой контраст с тем, что снаружи., - смущенно добавил он.
- Я вам не помешала?
- Нет-нет, я уже перечитал свои реплики, проговорил их в уме и уверен, что смогу сыграть. Просто сижу тут, чтобы не мешать рабочим...
Он продолжал стоять, и Наташа поняла, что Вячеслав не сядет раньше ее.
Сев на скамейку, она искоса рассматривала новгородца. Чистое лицо, тонкие черты, безупречная осанка и подмеченные еще в прошлый раз "аристократические" тонкие руки. И то, что он встает, когда вошла женщина, говорит о воспитании, которое сейчас редк встретишь. Даже в их культурной столице часто можно увидеть женщин, заботливо усаживающих своих порой не таких уж и маленьких детей. И кто-то из "малюток" без зазрения совести вручает стоящей рядом маме или бабушке свой рюкзак, спортивную сумку или самокат, чтобы ничто не мешало наслаждаться мультиками в телефоне. Однажды Наташин "круизер" заглох на Каменном острове. Сдав его на руки приехавшим на эвакуаторе сервисным работникам, Наташа повела Младшенького на остановку автобуса. Войдя в салон, они увидели такую картину: хлопотливая бабуля усаживает на освободившееся место пухлого мальчугана лет шести, забирает у него рюкзак, вытирает мальчику руки салфеткой и сует пакет с двумя пирожками: "Пожуй, солнышко, покушай, заинька!". А на замечание стоящего рядом мужчины "Вообще-то я вам уступил" она ответила: "Я сидеть не хочу, а дитю стоять нельзя! У него еще координация не развита! Автобус тряхнет, дите упадет! Пусть дите отдыхает, что вы до него докопались?"
Наташа фыркнула, вспомнив, как сама лет с пяти ездила в транспорте стоя, а до этого - на коленях у мамы. Однажды Тамара Ивановна ей сказала: "Ты уже большая девочка, Наташа, на ручках у меня не помещаешься. Теперь ты можешь ехать стоя, а я тебя буду держать". Когда Наташа попыталась поныть, мать ответила ей: "Я старше тебя на сорок три года; работаю и веду хозяйство. А у тебя все заботы - в детском саду на качелях качаться да фломастерами рисовать. Так кто из нас больше устал: ты или я?"
"А я тогда и не знала, что у меня не развита координация и преспокойно ездила стоя, - развеселилась Наташа. - И не требовала, чтобы у меня еще и ранец забирали и стояли рядом, как в почетном карауле!"
А бесхитростный Младшенький, тыча пальцем в жующего толстячка, звонким голоском спросил: "Мама! Он что, на ножках стоять не умеет? И чего он грязными руками ест? Надо руки мыть, а потом есть! Он что, не знает?"
Все в автобусе стали оборачиваться. Кто-то захихикал. Щекастый мальчик подавился вторым пирожком и натужно раскашлялся, обдав соседей шрапнелью из пережеванного лука с яйцом. Бабушка, хлопая внука по спине, прошипела Наташе: "Вам надо получше воспитывать своего ребенка! Что он себе позволяет?" "Не вам об этом судить!" - отчеканила Наташа таким тоном и так взглянула, что возмущенной пожилой даме расхотелось продолжать дискуссию. А с заднего сиденья донеслось: "Да... Устами младенца глаголит истина!"
Обозленная бабушка с перемазанным луком и яйцом внуком вышла на следующей остановке, а в автобусе еще долго смеялись.
Результаты такой заботы уже сказывались - нет-нет да и появлялись парни, штурмующие сидячие места в транспорте. Усевшись, они отгораживались от внешнего мира наушниками, гаджетом или притворялись спящими, и с пеной у рта доказывали, что никому они уступать место не обязаны. Они тоже люди, имеют такое же право на комфорт. Кто первым сел - того и место. Они платят налоги в Пенсионный фонд и больше ничего не должны пожилым людям. А женщины столько времени боролись за равноправие - вот и получили. Равенство - так равенство. Кто-то из таких "толкователей указов" разместил в интернете демотиватор: гламурная девушка с белозубой улыбкой пьет латте в уютном офисе, а на другой фото полуголый парень таскает тяжелые грузы. И далее - в транспорте он сидит, вальяжно раскинув ноги, а девушка стоит рядом, еле удерживаясь за поручень в набитом салоне. И подпись: "Справедливо! Кто тяжелее работал - тот и сидит". Чувствовалось влияние таких вот заботливых мам и бабушек, которые усаживали своего "милого комочка" и замирали рядом навытяжку. И он рос с мыслью: "Мама и бабушка всегда меня первым сажали, а сами стояли. Значит, я особенный и никому ничего не обязан". И выглядели такие "усидчивые" граждане, как правило, соответственно - сутуловатые, расхлябанные, с покатыми плечами, брюшком к тридцати годам и не очень ровными ногами, загребающими при ходьбе, как у утки. Голова, привыкшая склоняться над гаджетом, всегда наклонена, плечи - одно выше другого, и из-за постоянных наушников нарушен слух - то и дело переспрашивают: "А? Че? Не слышу?". Те еще красавцы. при этом сами себя они считают "нормальными мужиками", а тех, кто уступил женщине место или встал, когда она вошла в комнату, величают "подкаблучниками, испорченными бабским воспитанием" и смотрят на них свысока. "Было бы, чем гордиться, - насмешливо говорит о таких Ефим Коган. - Только тем, что у них ж... как у памятника, неподъемная? Считают себя самыми крутыми потому, что не уступают место в транспорте и считают женщин "вторым сортом"? А вот их бы в то ущелье в горах, где наша рота в "клещи" попала! Там бы я на них посмотрел, сразу стало бы ясно, кто подкаблучник, кто нормальный парень, а кто - настоящий мужчина! Там была самая лучшая проверка человеческих качеств... Или хотя бы на Ваську их, прошлой весной. Или в Джамете... Или на переправу, автобус на мосту ловить..."
Сам Ефим при своем остром языке был очень галантен с женщинами и производил на них впечатление истинного денди. "Не видели они его дома", - хихикала Белла, вспоминая, как, изводясь на самоизоляции, они с мужем дошли до швыряния друг в друга трубкой радиотелефона и поваренной книгой "Итальянская кухня" подарочного формата...

Вспоминая себя, когда она носила Витю-Младшего, Наташа иногда думала: "А что, если Белла ведет себя нормально, а я - моральный урод? Я все девять месяцев бегала, как конь педальный, сдала в издательство две книги, провернула очередное расследование для Фимы и Игоря. И выручила Уланова, когда одна подмазанная свидетельница обвинения накатала на него "телегу", требуя отстранить от дела. И еще я страдала из-за того, что врач запретил мне сигареты, кофе и сет "6 за 200" в "Кинге", а любимые джинсы стали тесны. Нет бы мне тогда ходить неспешно, поглаживая созревающее пузико и обсуждать самочувствие "пузожителя" (фу, ну и словцо же, откуда только Белла его взяла!). Все у меня не как у людей!"
Наташиному сыну, Вите-Младшему, или просто Младшенькому, в феврале исполнилось четыре года. Энергичный, любознательный крепыш становился все больше похожим на мать. Опасения Наташи, что отец и няня испортят ребенка своим воспитанием, превратят его в избалованного и безвольного нытика, пока не оправдывались. "Я его редко вижу, - думала Наташа, - а Лиза может избаловать подопечного. Конечно, она - профессиональная няня с дипломами школы Монтессори и курсов методики Гиппенрейтер, но может подпасть под обаяние Младшенького и разбаловать его. Сейчас мальчики бывают такими неженками, хуже девочек, а я не хочу, чтобы мой сын чуть что, заливался слезами и бежал жаловаться старшим, вместо того, чтобы самому решить проблему или дать сдачи обидчику. Но бросить все и посвятить себя только воспитанию ребенка я тоже не могу... В прошлом году я поневоле попробовала пару недель вести жизнь домохозяйки, когда всех разогнали по домам, и убедилась, что это - не моя стезя. Хранительница домашнего очага из меня хреновая".
"Потерпи, - шепнул однажды Наташе Ефим, когда она вышла в гостях покурить после двухчасового повествования Беллы о том, как себя сегодня вел "пузожитель", - она без работы долго не сможет. Белке только бы в бой и в строй, и ничто ее надолго не вышибет из седла. Родит, возьмем няню, подвернется первое же дельце позаковыристей, и вуаля, вот нам и наша прежняя Белка-Стрелка! Еще нарадуемся... и оглохнем!"
Наташа кивнула. И решила подождать.
А на следующий день ей позвонил Лаврецкий и триумфально сообщил, что в "Развязку" вводят нового исполнителя роли Уманского и не могла бы Наташа прийти, посмотреть на репетицию? Конечно же, Наташа пришла. И удивлялась, почему Вячеславу не дали эту роль раньше. Этот сероглазый молодой человек с трогательными ямочками на щеках, похожий на слегка повзрослевшего Маленького Принца из сказки Экзюпери, гораздо лучше понимал роль Виталия Уманского, чем эффектный, но склонный к самолюбованию герой-любовник Чирков.
*
Репетиция действительно затянулась почти до вечера. Лаврецкий торопился подготовить спектакль в новом составе, чтобы сразу после Дня Победы провести первый, закрытый, прогон для почетных гостей, поэтому и сгонял на репетициях с артистов и с себя семь потов, желая, чтобы труппа с новым исполнителем сыгралась безукоризненно. Поэтому он по много раз заставлял играть заново сцены, которые казались ему сыгранными недостаточно хорошо.
На ходу разговаривая по телефону, вскочил за руль своей ярко-алой "БМВ" Стас Вяземский и умчался домой - отсыпаться перед съемками у режиссера Белосельского в клипе модной певицы Алиевой. Стасу предстояло играть роль рокового мужчины, разбивающего сердце певицы.
Пискнула, снимаясь с блокировки, белоснежная маленькая "пунто" Алисы Астаховой. Помахала рукой ожидающему ее возле синей "ауди" мужу Инесса Грозовская. Расходились и разъезжались остальные артисты, прощаясь с Наташей, курившей около новенькой афиши "Развязки на Оккервиль".
Над чем-то смеясь, из театра выскочили Вячеслав и еле поспевающая за ним невысокая темноволосая девушка - сотрудник театра, которую Наташа несколько раз мельком видела в кулуарах, но пока не познакомилась с ней. На ходу Томилин договаривал спутнице: "Так что ты сама понимаешь, Соня..."
Начало мая в Петербурге выдалось холодным и промозглым, и убирать теплую одежду никто пока не спешил. Яркая, лимонного цвета куртка Томилина словно бросала вызов угрюмому пасмурному вечеру, тучам и серому мокрому асфальту и снова напомнила Наташе о Маленьком Принце с его желтым шарфом...
На бегу попрощавшись с Наташей, Вячеслав и Соня поспешили в сторону метро. "Сколько же ему лет? - подумала Наташа. - Выглядит совсем юным..."
Она даже позавидовала Вячеславу. Саму ее уже не тянуло бежать без зонтика под мелким и занудливым дождем, да еще так весело смеяться при этом. И то, что Томилин ушел с улыбающейся ему в ответ Соней, слегка уязвило ее.
"Хотя, сейчас меня не должно волновать, кто с кем уходит, - думала Навицкая, прогревая мотор своего "круизера", - у меня дома муж и сын. Вернее, пока - только сын. Уланов снова уехал. На этот раз у него подзащитная в Ростове. Левый, левый, левый берег Дона: пляжи, чайки, плесы у затона, как в песне Шуфутинского..."
Квартира встретила Наташу пустотой и тишиной: Младшенький и Лиза еще не вернулись с детского праздника в "Баскин Роббинс"; одна из подруг мальчика отмечала свой первый юбилей, пять лет...
Навицкая прошлась по коридору - бывшие дворянские апартаменты на набережной Фонтанки до 1917 года. Потом это была коммунальная квартира на восемь комнат. Счастливчиками считались обитатели самой большой комнаты с тремя окнами и балконом с видом "на воду". Сейчас эта комната, где при ремонте снесли все самодельные перегородки и восстановили лепнину и камин, снова обрела свой статус гостиной, а на балконе под навесом стояли ротанговый столик и три плетеных кресла.
Нужно было дописывать главу в черновике нового романа, благо дома сейчас никого нет и никто не отвлекает. Но Наташа не спешила за рабочий стол. Она долго переодевалась, мыла руки, пила кофе и курила на балконе, любуясь закатом над Фонтанкой. И, когда добралась, наконец, до рабочего стола, каждую фразу приходилось из себя буквально вымучивать. "Вот так всегда. Когда строка идет, каждые пять минут со всех сторон за рукав дергают. А сейчас тишина, спокойствие, а меня непонятно какая муха укусила; муза улетела по другим делам или завалилась спать пораньше..."
После нескольких безуспешных попыток написать хотя бы пару страниц связного текста, который не увязнет надоевшей жвачкой в зубах у читателя, Наташа безнадежно отложила ручку. Сегодня явно не ее день.
Снова послонявшись по квартире, Наташа снова накинула куртку, зашнуровала ботинки и вышла.
Неподалеку от дома в глубине Измайловского сада расположился бывший Театр Буфф, ныне - Молодежный театр на Фонтанке. Наташа любила там гулять весной, когда природа уже проснулась после зимней спячки, и голые деревья снова нарядились в зеленые обновы. "Сад имени меня!" - всегда шутила Белла, составляя компанию подруге.
В саду было прохладно и тихо. Спектаклей сегодня не было, и к большой и малой сцене не спешили зрители.
Наташа остановилась около фигуры Петербургского ангела, маленького человечка в шляпе и с зонтиком, сидящего на спинке скамейки. Почему-то именно эта скульптура была у Навицкой самой любимой в городе, разделяя первое место с памятником Ахматовой возле "Крестов" и котенком Фунтиком на улице Якубовича. "Да, зонтик для нас - едва ли не самая важная деталь туалета, - подумала Наташа, которая не заметила, как начала говорить "мы", причисляя себя к петербуржцам. Город на Неве охотно принял ее, по происхождению - южанку. И она приняла Петербург, ни на что не похожий город со своей логикой, менталитетом и особым микроклиматом. - Чуть забудешь, и мало не покажется, - она натянула капюшон; с деревьев посыпались крупные капли холодного дождя. - Брр!"
Она вспомнила ярко-желтую куртку и непокрытую голову Томилина, весело бегущего к метро с сотрудницей театра. Кто она, эта Соня? Явно не актриса, Наташа это определяла безошибочно. Гример? Костюмер? Бутафор? Наташа с трудом представляла себе эту неприметную тихую девушку, затерявшуюся на репетиции где-то в глубине немаленького зала Большой сцены. Ничего общего с яркими, элегантными, уверенными в себе артистками. И что ее связывает с Томилиным?
Наташа сама себе удивилась: ей-то какое дело, какие отношения связывают молодого артиста и сотрудницу театрального закулисья? Вячеслав просто будет играть роль в спектакле, поставленном по ее пьесе. Его личная жизнь Наташи совершенно не касается. Но против воли снова вспомнились мягкие русые волосы, лежащие густой волной, тонкая "аристократическая" ладонь, перелистывающая страницы с текстом и полная отрешенность, пока остальные дискутируют с режиссером... Внимательный и задумчивый взгляд темно-серых глаз, легкая улыбка...
- Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне
Выйдет доверчивый Маленький Принц... - замурлыкала себе под нос Наташа, выходя из сада и шагая к мосту.
Прогулка помогла ей собраться с мыслями, и до ужина Наташа успела написать две главы, не отрываясь от рабочего стола.
Закрыв тетрадь, Наташа вышла на балкон и оперлась локтями о перила. Внизу в свете фонарей мелькнула желтая куртка, и на мгновение Навицкой показалось, что это Вячеслав. Но парень оказался блондином, с круглым красным лицом, с кем-то шумно обсуждал по телефону недавнюю игру "Зенита" и глупо, с подвизгом, заржал над своей же сальной шуткой. "Дебил", - подумала Наташа, с раздражением уходя с балкона.
В столовой няня кормила Младшенького ужином. Наташа прошла туда и подумала: "По идее, это должна делать я. И сказки читать на ночь, и слушать его рассказы... Так, и в который раз я себя в этом упрекаю? правильно, в тысячный. И что изменилось? правильно, ничего!"
Младшенький тут же с энтузиазмом атаковал мать, рассказывая, как прошел праздник, что они с Олесей два раза танцевали и ей очень понравился подарок, а какой-то Ваня упал и "ревел, как девчонка, вот дурак". Увлекшись повествованием, он побежал за матерью на кухню. Наташа слушала этот поток слов, закладывая в тостер кусочки хлеба и доставая из холодильника листья салата и грейпфрут. Весы опять показали на два килограмма больше нормы, и пришлось снова сесть на диету. Да и сейчас ее подхлестывали воспоминания о репетиции: "Алиса старше меня, а фигура - как у манекенщицы. Инесса - моя ровесница, а как прекрасно смотрится в кожаных штанах в обтяг! Значит, и мне распускаться нечего!"
- Мама, а почему ты не ешь сыр? - любезно спросил Младшенький. - Очень вкусный! И ветчина тоже.
- Потому что если мама будет много есть, - улыбнулась Наташа, - то застрянет в дверях, как Винни-Пух в гостях у Кролика, - она мужественно свернула в трубочку ненавистные зеленые листья. - Помнишь мультик?
Младшенький залился хохотом. Мультфильмы про Винни-Пуха он обожал. И больше всего мальчику нравилась именно история о том, как Винни и Пятачок пошли в гости к Кролику, и что из этого вышло.
- Рада, что ты меня правильно понимаешь, - Наташа откусила зеленый рулетик.
На первый, закрытый, показ "Развязки" с Вячеславом Томилиным в роли Уманского Наташа пришла раньше всех, задолго до начала. Лиза сегодня повезла Младшенького в Зоопарк, и прогулка грозила растянуться до самого закрытия зверинца. И тишина пустой квартиры и нетерпение: каким же теперь будет спектакль? - вытолкали Наташу из дома за три часа до начала.
Она любила бывать в театре в "неигровое" время и видеть больше, чем рядовой зритель, курсирующий по стандартному маршруту гардероб-зал-буфет-туалет.
Пустые и тихие коридоры, двери кабинетов и цехов - костюмерный, бутафорский, кладовая, где хранятся костюмы, комната гримеров, склад реквизита, фотографии на стенах - артисты театра, прославившиеся в прошлые десятилетия, вся история этого храма Мельпомены, уходящая своими корнями в середину XIX века. Особый неповторимый театральный запах и тишина. Или деловитая подготовка к спектаклю, который ставят впервые. Чувствовалось волнение перед премьерой. Да и спектакль, который идет уже давно, без треволнений не обходится.
Сейчас по коридорам сновали декораторы, реквизиторы, бутафоры и прочие работники. Доносились голоса из костюмерской. Пахло раскаленным утюгом и свежевыглаженной одеждой. Артисты еще не приехали.
Наташа поднялась в зимний сад на верхнем этаже, чтобы никому не мешать. Ее у Лаврецкого хорошо знали и беспрепятственно пускали знакомую режиссера за кулисы. А сейчас - тем более: Наташа была автором рейтингового спектакля, уже даже не гостем, а своим человеком в театре.
В зимнем саду было тепло и влажно. Пахло цветами и немного - мужским парфюмом.
Объяснение этому Наташа нашла, выйдя к своей любимой скамейке у декоративного фонтанчика. Там сидел худощавый молодой человек в джинсах и серой водолазке навыпуск и пролистывал тетрадь с текстом.
Услышав шаги, он поднял голову и тут же встал со скамейки:
- Здравствуйте, Наталья!
- Добрый день, Вячеслав, - улыбнулась Наташа. - Я, кажется, рановато пришла.
- Я тоже, - на щеках Томилина снова появились улыбчивые ямочки. - Люблю повторять текст в этом оазисе. Большой контраст с тем, что снаружи., - смущенно добавил он.
- Я вам не помешала?
- Нет-нет, я уже перечитал свои реплики, проговорил их в уме и уверен, что смогу сыграть. Просто сижу тут, чтобы не мешать рабочим...
Он продолжал стоять, и Наташа поняла, что Вячеслав не сядет раньше ее.
Сев на скамейку, она искоса рассматривала новгородца. Чистое лицо, тонкие черты, безупречная осанка и подмеченные еще в прошлый раз "аристократические" тонкие руки. И то, что он встает, когда вошла женщина, говорит о воспитании, которое сейчас редк встретишь. Даже в их культурной столице часто можно увидеть женщин, заботливо усаживающих своих порой не таких уж и маленьких детей. И кто-то из "малюток" без зазрения совести вручает стоящей рядом маме или бабушке свой рюкзак, спортивную сумку или самокат, чтобы ничто не мешало наслаждаться мультиками в телефоне. Однажды Наташин "круизер" заглох на Каменном острове. Сдав его на руки приехавшим на эвакуаторе сервисным работникам, Наташа повела Младшенького на остановку автобуса. Войдя в салон, они увидели такую картину: хлопотливая бабуля усаживает на освободившееся место пухлого мальчугана лет шести, забирает у него рюкзак, вытирает мальчику руки салфеткой и сует пакет с двумя пирожками: "Пожуй, солнышко, покушай, заинька!". А на замечание стоящего рядом мужчины "Вообще-то я вам уступил" она ответила: "Я сидеть не хочу, а дитю стоять нельзя! У него еще координация не развита! Автобус тряхнет, дите упадет! Пусть дите отдыхает, что вы до него докопались?"
Наташа фыркнула, вспомнив, как сама лет с пяти ездила в транспорте стоя, а до этого - на коленях у мамы. Однажды Тамара Ивановна ей сказала: "Ты уже большая девочка, Наташа, на ручках у меня не помещаешься. Теперь ты можешь ехать стоя, а я тебя буду держать". Когда Наташа попыталась поныть, мать ответила ей: "Я старше тебя на сорок три года; работаю и веду хозяйство. А у тебя все заботы - в детском саду на качелях качаться да фломастерами рисовать. Так кто из нас больше устал: ты или я?"
"А я тогда и не знала, что у меня не развита координация и преспокойно ездила стоя, - развеселилась Наташа. - И не требовала, чтобы у меня еще и ранец забирали и стояли рядом, как в почетном карауле!"
А бесхитростный Младшенький, тыча пальцем в жующего толстячка, звонким голоском спросил: "Мама! Он что, на ножках стоять не умеет? И чего он грязными руками ест? Надо руки мыть, а потом есть! Он что, не знает?"
Все в автобусе стали оборачиваться. Кто-то захихикал. Щекастый мальчик подавился вторым пирожком и натужно раскашлялся, обдав соседей шрапнелью из пережеванного лука с яйцом. Бабушка, хлопая внука по спине, прошипела Наташе: "Вам надо получше воспитывать своего ребенка! Что он себе позволяет?" "Не вам об этом судить!" - отчеканила Наташа таким тоном и так взглянула, что возмущенной пожилой даме расхотелось продолжать дискуссию. А с заднего сиденья донеслось: "Да... Устами младенца глаголит истина!"
Обозленная бабушка с перемазанным луком и яйцом внуком вышла на следующей остановке, а в автобусе еще долго смеялись.
Результаты такой заботы уже сказывались - нет-нет да и появлялись парни, штурмующие сидячие места в транспорте. Усевшись, они отгораживались от внешнего мира наушниками, гаджетом или притворялись спящими, и с пеной у рта доказывали, что никому они уступать место не обязаны. Они тоже люди, имеют такое же право на комфорт. Кто первым сел - того и место. Они платят налоги в Пенсионный фонд и больше ничего не должны пожилым людям. А женщины столько времени боролись за равноправие - вот и получили. Равенство - так равенство. Кто-то из таких "толкователей указов" разместил в интернете демотиватор: гламурная девушка с белозубой улыбкой пьет латте в уютном офисе, а на другой фото полуголый парень таскает тяжелые грузы. И далее - в транспорте он сидит, вальяжно раскинув ноги, а девушка стоит рядом, еле удерживаясь за поручень в набитом салоне. И подпись: "Справедливо! Кто тяжелее работал - тот и сидит". Чувствовалось влияние таких вот заботливых мам и бабушек, которые усаживали своего "милого комочка" и замирали рядом навытяжку. И он рос с мыслью: "Мама и бабушка всегда меня первым сажали, а сами стояли. Значит, я особенный и никому ничего не обязан". И выглядели такие "усидчивые" граждане, как правило, соответственно - сутуловатые, расхлябанные, с покатыми плечами, брюшком к тридцати годам и не очень ровными ногами, загребающими при ходьбе, как у утки. Голова, привыкшая склоняться над гаджетом, всегда наклонена, плечи - одно выше другого, и из-за постоянных наушников нарушен слух - то и дело переспрашивают: "А? Че? Не слышу?". Те еще красавцы. при этом сами себя они считают "нормальными мужиками", а тех, кто уступил женщине место или встал, когда она вошла в комнату, величают "подкаблучниками, испорченными бабским воспитанием" и смотрят на них свысока. "Было бы, чем гордиться, - насмешливо говорит о таких Ефим Коган. - Только тем, что у них ж... как у памятника, неподъемная? Считают себя самыми крутыми потому, что не уступают место в транспорте и считают женщин "вторым сортом"? А вот их бы в то ущелье в горах, где наша рота в "клещи" попала! Там бы я на них посмотрел, сразу стало бы ясно, кто подкаблучник, кто нормальный парень, а кто - настоящий мужчина! Там была самая лучшая проверка человеческих качеств... Или хотя бы на Ваську их, прошлой весной. Или в Джамете... Или на переправу, автобус на мосту ловить..."
Сам Ефим при своем остром языке был очень галантен с женщинами и производил на них впечатление истинного денди. "Не видели они его дома", - хихикала Белла, вспоминая, как, изводясь на самоизоляции, они с мужем дошли до швыряния друг в друга трубкой радиотелефона и поваренной книгой "Итальянская кухня" подарочного формата...

"Томилины из Новгорода, - думала Наташа, - надо погуглить, может, они из "бывших"? Может, не случайно я назвала Вячеслава Маленьким Принцем?"
Томилин тоже искоса поглядывал, сидя чуть в отдалении. Многие мужчины любят вытягивать и широко раскидывать ноги или закидывать одну на другую так, что высоко задирается брючина. Но Вячеслав сидел, как примерный школьник за партой, и видно было, что это для него естественно; он не принуждает себя, ему и не хочется вести себя иначе. Даже будучи один в оранжерее - Наташа обратила внимание - он сидел прямо, как на светском рауте.
- Никогда еще не общался с литераторами так накоротке, - негромко сказал молодой человек и смущенно улыбнулся. - И с драматургами - тоже.
- Первый мой опыт в жанре драматургии, - призналась Наташа, - переложила в формат пьесы текст своего первого романа. Не знала, что у меня получится. Боялась, что тапками закидают, - "Так, и что это я? Напрашиваюсь на опровержения? Никогда не думала, что могу вот так кокетничать!"
- По-моему, получилось хорошо, - ответил Вячеслав. - И интересная идея - поставить пьесу из современной жизни, о событиях, которые все еще хорошо помнят... Я читал "Узницу спецблока" пару лет назад, но не думал, что сыграю в ее постановке.
- А вы любите детективы? - спросила Наташа и тут же снова укорила себя в кокетстве. Она что, напрашивается на комплименты? Ведь Вячеславу будет просто неловко ответить ей честно, если детективы - не его любимый жанр.
- Люблю, если они написаны хорошо, - кивнул Томилин. - Кристи, Сименона, выборочно - Чейза. Раннего Акунина, о Фандорине и сестре Пелагии. Кое-что из Литвиновых, о Диме и Наде. И ваши, с недавних пор. Когда меня включили в состав "Развязки", я прочитал всю вашу подборку. Особенно понравились романы с хештегом "Основано на реальных событиях".
В его глазах блеснул интерес:
- Это правда, или рекламный ход?
- Правда, - ответила Наташа, - жизнь иногда подсовывает такие сюрпризы, что просто грех не взяться за ручку и тетрадь. А вы раньше играли в пьесах из современной жизни?
- Нет, все больше в классике. В Новгороде я играл Незнамова в "Без вины виноватых" и лорда Уиндермира, из "Веера леди Уиндермир". В Твери - Правдина в "Недоросле", Хлестакова в "Ревизоре" и эльфа Пэка в "Сон в летнюю ночь".
Сероглазое лицо молодого человека с обаятельными ямочками на щеках, тонкая гибкая фигура. Да, его и впрямь легко представить в роли озорного юноши-эльфа из шекспировской комедии. Да и в образе Гриши Незнамова он тоже, наверное, смотрелся убедительно. И почему ему сразу не дали в "Развязке" роль Уманского, а заставляли выходить на сцену в роли безымянного агента спецслужб с десятком реплик? Почему два года роль адвоката-интеллектуала играл киношный красавчик Чирков?
- Жаль, что я не видела вас в роли Пэка, - сказала она. - "Сон в летнюю ночь" - моя любимая комедия Шекспира, а Пэк - самый симпатичный персонаж.
- У меня есть видеозапись. Могу скинуть вам на вайбер или ватсап.
Наташа покраснела. Этими благами технического прогресса она так и не научилась пользоваться. У нее не было аккаунтов даже в Телеграме и Тиктоке. Инстаграм и Твиттер не обновлялись у нее годами; Наташа постоянно забывала о них и теряла пароли. "Тоже мне, популярная писательница. То, что ты в Фейсбуке, Контакте и Одноклассниках ведешь свои страницы, прекрасно. Но надо не отставать от жизни! Хоть ватсап заведи, не будь солохой!"
- Лучше в Фейсбук, - сказала она, - я там чаще бываю.
- Хорошо, - Вячеслав достал телефон, - я там тоже есть, - его пальцы бойко забегали по экрану. Блямкнул в сумке Наташин телефон. - Я вам запрос в друзья отправил. У вас там ограничение в Мессенджере.
- Да, пришлось поставить ограничение, что писать мне сообщения и комментарии могут только друзья, чтобы защититься от хулиганов. А если под видом друга пролезет хейтер или просто тролль и начнет затевать склоки или просто оскорблять, - она открыла соцсеть в телефоне и приняла запрос, - с ним разговор короткий. Пошел в БАНю - и вся недолга.
- Понял, - рассмеялся Вячеслав. - В баню, то есть в бан. Все, видео уже у вас в личке. Обещаю вести себя хорошо на вашей странице и не хулиганить.
- Верю, - улыбнулась Наташа. - Спасибо за видео. Вечером дома посмотрю. А вы давно в Питере?
- Два года. С небольшим.
- А до этого работали в Твери?
- Да, пять лет.
- Скучаете по Новгороду?
- Я туда часто езжу. Скучаю, конечно.
Наташа спохватилась, что ее вопросы становятся все более личными. "Что я ему в душу лезу? Надо остановиться, а то еще начну интересоваться, гулял ли он в отрочестве с девочками и сколько раз с ними целовался!"
- А вы в самом деле служили в десанте? - Вячеслав потеребил край папки с текстом. - Тут тоже указано, что роман написан на основе реальных событий из вашей жизни.
- Да, десять лет, - Наташа обрадовалась возможности сменить тему.
- Я впервые вижу женщину-десантника, - Томилин развернулся к ней всем телом и с любопытством посмотрел на Наташу. - Туда и мужчин не всех берут, и не все выдерживают нагрузки. Вы, наверное, очень сильный человек.
Наташа радостно зарделась. Этот комплимент был ей приятнее всего.
*
Хозяевами этого вечера были режиссер Лаврецкий и Наташа - автор пьесы. Они встречали гостей, стоя на верхней площадке парадной лестницы.
Гости поспешно входили с улицы, где с пяти часов вечера небо было черным-черно от туч, периодически раскалывалось белыми и зелеными молниями, и лавиной шел дождь, заливая город. Щелкали, складываясь, зонтики, шелестели мокрые дождевые плащи, убираясь в пакеты. Гости предъявляли бдительным капельдинерам пригласительные билеты, сдавали пальто, плащи, зонты и пакеты в гардероб; дамы меняли уличную обувь на вечерние туфли и отходили к зеркалам, чтобы поправить прическу и макияж. На закрытый показ пришли родственники и друзья артистов и почетные гости из руководящих кругов города и области.
Приведя себя в порядок, зрители важно шествовали к лестнице, поднимались по ступенькам, здоровались и, перебрасываясь словечком с Наташей и Лаврецким, проходили в зал или фланировали по фойе.
Стоя рядом с режиссером, Наташа в длинном темно-синем платье в пол от Оскара де ла Ренты и непривычных туфлях в промежутках между улыбками и светской беседой, расспрашивала Лаврецкого о новом исполнителе роли Уманского.
Не женат. Живет в театральном общежитии неподалеку от метро "Фрунзенская", в начале Московского проспекта. Соня - его соседка по лестничной площадке. Она - звукорежиссер театра, приехала из Твери одновременно с ним. Одну из главных ролей в "Развязке" Томилину не дали потому, что тогда он был еще новеньким и на него сначала хотели посмотреть во второстепенных ролях, прежде чем давать главную. А на Чиркова зрительницы хорошо шли. Когда он три года назад играл Паратова в "Бесприданнице", кассы брали штурмом...
Наташа поздоровалась с Игорем и Таней Никольскими. Игорь, невысокий, молчаливый сорокалетний мужчина в синем костюме и круглых очках, был адвокатом из юридической фирмы Когана и давним другом Ефима, Уланова, Наташи и Беллы. Семь лет назад он был одним из адвокатов Наташи.
Инга, жена Стаса Вяземского, пришла еще и с аккредитацией от своего журнала "Даззлинг", чтобы написать репортаж о спектакле для светской хроники Петербурга.
Ефим Коган бережно поддерживал жену под локоть на ступеньках. Белла сияла улыбкой. Под ее элегантным костюмом вишневого цвета от Гуччи уже обозначился небольшой аккуратный животик, и супруги выглядели вполне счастливыми. Выслушав от Беллы новости об оглашении вердикта в Приморском суде, визите в женскую консультацию и самочувствии "пузожителя", Наташа спросила:
- А Уланов задерживается? Я ему звонила два часа назад, и он не отвечал, а теперь вообще вне зоны доступа, как в песне...
Ефим и Белла смущенно переглянулись.
- Ммммм, - промычал Ефим, - а разве он тебе не сказал?
- По-моему, нет, - нахмурилась Наташа.
- Пока Фима прожует мочалку, я тебе скажу, - выпалила Белла. - В общем, он усвистал на вокзал, искать ближайший рейс до Ростова. Мы уже собирались ехать в театр, как вдруг ему позвонили, там в СИЗО что-то случилось с его подзащитной, вроде ее незаконно в карцер отправили или она заболела, а ей не оказали медпомощь. В общем, я не очень поняла, в чем суть проблемы, но Уланов схватил билет на 17.34 и погнал разруливать ситуевину...
- Так, - с горечью сказала Наташа, - а поехать хотя бы после спектакля, или завтра утром он не мог? Форс-мажор с Агнией подождать не может, а я - могу. Понятно.
- Да ладно, не расстраивайся, там, похоже, что-то серьезное, - забубнил Ефим. - Иначе он бы не уехал, он ведь хотел посмотреть спектакль...
- Ох уж эти мужики! - видя огорчение Наташи, Белла постаралась ее ободрить. - Отец до сих пор забывает дату свадьбы, а Фима подарок на Восьмое марта припер мне на следующее утро. Тоже заработался и забыл. Забей!
Наташа еле справилась с огорчением. Почему-то внезапный отъезд мужа сильно ее задел. Именно в день закрытого показа "Развязки" с новым артистом в роли Уманского! Но Белла права, Уланов, Коган, да и они сами - трудоголики, способные забыть обо всем на свете. И стоит ли обижаться? Не в первый раз, да, скорее всего, и не в последний. Тем более что все остальные гости уже пришли. Вот бабушка Уланова - в элегантном бежевом брючном костюме и белой кружевной блузке, с букетом тюльпанов. И Андрей Корин, друг Беллы из Кронштадта. И Василиса Егорова с Алешей Строковым. И Оля Еремеева, Ольчик, которую Наташа и Белла в прошлом году вытащили из нешуточной передряги...
И Наташа снова улыбнулась - все нормально! - и светски-вежливо приветствовала очередную пару гостей.
*
На спектакле Наташа сидела рядом с режиссером и директором театра в ложе и старалась не обращать внимание на пустое кресло рядом с собой. почему-то ее охватила обида на Уланова, который уехал именно в этот день, да еще вот так, по-английски, а она узнала об этом от друзей, когда поезд уже отмахивал километры на юг. "Это для остальных я - автор модной пьесы, мне будут аплодировать, когда артисты вызовут автора на поклоне", - с горечью думала Наташа, пока на сцене Катя и ее вероломный возлюбленный прохаживались по Графской пристани под рев музыки и салют с площади Нахимова.
У Кати - грустное лицо. Ей только что пришлось расстаться с армией - с тем, что составляло смысл ее жизни в последние десять лет. Она любила свою службу, дело ее жизни, как у героев "Офицеров". Но менять присягу с такой же легкостью, с которой герой "Свадьбы в Малиновке" менял головные уборы, она не пожелала. И ее не прельстили даже более высокий оклад и внеочередное повышение. Она служила не за деньги и звездочки на погонах. А теперь все закончилось. Никогда уже не будет как раньше. И Катя не знала, как будет устраиваться на "гражданке".
Ее спутник смотрит на девушку участливо, понимающе, но с волчьим прищуром косится на вспышки салюта над белыми колоннами. Он похож на хищника, готового прыгнуть, вцепиться, рвать клыками. Уже ждет своего часа бомба, в закладке которой обвинят Катерину, а ее любимый от провала диверсии только выиграет и больше года не вспомнит о девушке, которая отвела от него дамоклов меч обвинения в подготовке теракта. И Катя не простит ему предательства...
"А для Уланова я - всего лишь жена, - с ожесточением думала Наташа, - перед которой можно тыняться по квартире в пижаме, заплевывать раковину зубной пастой, оставлять немытую кофейную чашку на столе, поздравить с днем рождения на следующий день, умотать к очередному подзащитному в день первого показа спектакля с обновленным составом и раздражаться в ответ на замечания: чем ты, мол, недовольна? Да скажи "спасибо", что такой классный парень, как я, вообще на тебе женился..." - Навицкая светски-вежливо улыбнулась сидящим в соседней, правительственной, ложе сановным господам в дорогих костюмах и их нарядным, как картинки из "Вог" или "Элль" и в театральный бинокль нашла в зале, в первом ряду у прохода, Когана и Измайлову. Белла что-то шепнула мужу, когда на сцену вышла Алиса Астахова в косухе и рваных джинсах, напевая "Фонари гаснут, пора на крышу". Ефим улыбнулся и кивнул.
"Фима тоже не большой театрал, - растравляла себя Наташа, - но он знает, что Белла любит театр, и ради нее подогнал свои дела так, чтобы пойти с ней на "Развязку"!"
Но тут на сцене появился Вячеслав, в строгом темно-сером костюме, с гладко зачесанными назад и блестящими от парикмахерского воска волосами, с папкой под мышкой. Но глаза блестят взволнованно и сквозь бесстрастный профессионализм пробивается совсем не адвокатское волнение. Он не просто занимается очередным делом - он хочет спасти любимую женщину от сурового приговора за то, чего она не совершала; он уже поверил, что Катерина говорит правду: она невиновна. Вот только до обывателей это дошло намного позже. И то не до всех...
Сейчас Вячеслав был похож на Уланова - каким Витя был тогда. Влюбленный, взволнованный, готовый бороться и рисковать ради спасения своей подзащитной, которую он полюбил. А после свадьбы, - цинично подумала Наташа, - бороться уже не надо. Можно расслабиться. И как знать, почему он так из штанов выпрыгивает ради этой Агнии, почему такая спешка - прыгнул в первый же поезд, полетел к ней, забив на все? Мы-то с ним так и познакомились - как заключенная и адвокат..."
События на сцене развивались. Хорошо выстроенный спектакль с новым артистом шел слаженно и "на кураже".
Каждый выход Томилина, Грозовской, Астаховой и Вяземского встречали аплодисментами. А когда артисты вышли на поклон, грянула такая овация, что в огромной люстре, тенькнув, лопнули две лампочки, а крики "Браво! Молодцы! Урааааа!" заглушили музыку.
На сцену со всех сторон побежали зрители с букетами и корзинами цветов. Ефим с Беллой снова пошептались - и Измайлова неожиданно легко для своего положения вспорхнула на сцену и вручила корзину со сложной и красивой композицией из пурпурных роз Вячеславу.
- Ого-го-оо-ооо! - завопила остальная труппа. Томилин залился такой же яркой краской, неловко перехватив корзину, и смущенно заулыбался. Стас Вяземский покосился на него с натянутой улыбкой и пару раз вяло шлепнул в ладоши. Когда-то они с Беллой несколько лет "крутили любовь", Стас ездил к ней на Котлин... Это было давно. Сейчас Белла отметила уже вторую годовщину свадьбы с Ефимом и ждала ребенка, а Стас и Инга готовились в июле отмечать ситцевую свадьбу... И все равно самолюбие покорителя женских сердец было уязвлено тем, что Белла вручила цветы Вячеславу.
- Режиссера! Ре-жис-се-ра!!! - заскандировал Стас, желая отвлечь внимание зала от роскошной корзины в руках у Томилина.
Грозовская и Астахова тут же закричали свое:
- Автора! Ав-то-ра!
- Идем, Натали, - Лаврецкий подал руку Наташе. - Это наш триумф. Мы его заслужили!
Навстречу им, с другой стороны, на сцену уже поднимался директор театра с двумя такими же роскошными корзинами. Подав руки Лаврецкому и Наташе, он произнес короткий спич об изменениях актерского состава "Развязки на Оккервиль" и о том, что главная тема спектакля - всепобеждающие любовь, дружба, верность долгу и самоотверженность, придающие сил в борьбе - никогда не устареет. Поцеловав руку Наташе, он вручил писательнице корзину. Вторую получил Лаврецкий. Зрители снова зааплодировали. Актеры, режиссер, писательница и директор театра снова вышли на поклон. Наташа оказалась рядом с Томилиным. Их глаза встретились.
- Поздравляю! - шепнул ей Вячеслав.
- И я вас тоже! Вы были великолепны!

Краем глаза Наташа увидела у сцены такую же сияющую Соню, которая восхищенно смотрела на Вячеслава, сжимая в руке букет тюльпанов.
- Слава, - Инесса тоже заметила Соню и указала Вячеславу глазами на нее.
Томилин наклонился, чтобы взять у девушки букет.
На фуршете Наташу снова усадили рядом с Вячеславом, и она заметила, что он растягивает на весь вечер один бокал сухого шампанского, вежливо, но непреклонно отказываясь от добавки и на общих перекурах просто присутствует рядом.
От шампанского и коньяка Наташа повеселела, горечь из-за несвоевременного отъезда мужа растаяла. Молодая женщина смеялась, шутила, поздравляла артистов и принимала поздравления сама. С блестящими глазами и ярким румянцем она в этот момент была похожа на юную девушку.
- Глаза не потеряй, - мрачно сказал Вячеславу Вяземский, цедя шестую порцию "Мартеля", когда Томилин после зажигательного фламенко проводил Наташу на место. - Не про вашу честь невеста, Юлий Капитоныч!
- Я вас не понимаю, - спокойно сказал Вячеслав, проходя к своему стулу.
- Не понимает он, - буркнул Вяземский. - Прям, юный пионэр. Официант, еще "Мартеля"!
*
Уланов приехал только через шесть дней. Из Пулкова он сбросил жене сообщение, но занятая рукописью Наташа даже не прочитала его. О прибытии мужа она узнала, только когда загремел замок в двери.
- Агнию отправили в карцер за мелкое нарушение дисциплины потому, что одна из надзирательниц ее невзлюбила, - объяснил муж, - и обещала "сгнобить за то, что сильно грамотная и место свое не знает".
- Да, - деревянным голосом сказала Наташа, - когда-то ты ко мне так же носился в наш СИЗО, ко мне. А сейчас чего из-за меня париться? Я же всегда под боком и больше в тюрьме не сижу, под бедолажку не канаю...
- И Агния объявила голодовку, - Уланов еще не замечал сгущающиеся тучи, - требуя обратить внимание на то, что надзирательница превышает свои должностные полномочия и занимается травлей...
- Да, ясно, - сухо сказала Наташа.
- А как прошла твоя премьера?
- Никак. Она будет только завтра. Был закрытый показ. Мог бы уже запомнить и не путать сладкое с мягким.
- Ты извини меня, - ответил Виктор, - после ночи в дороге я туго соображаю.
- Я поняла.
- Наташа, - Уланов наконец-то уловил, как накаляется атмосфера в кабинете жены, - что случилось? Ты за неделю ни разу не позвонила, не отправила СМС и сейчас...
- Фима мне объяснил. Что ты очень занят. С Агнией. А показ прошел отлично, - горько сказала Наташа, - вот только пустое кресло рядом со мной портило вид.
- Извини, - повторил муж, - я пытался позвонить тебе с вокзала, но ты не брала трубку, а потом я уже сел в поезд, и связь пропала...
- Ясно, - сухо кивнула Наташа, - мне за всю неделю не удосужился позвонить, а поезд до Ростова сию минуту нашел оперативненько так.
- Мне просто повезло... Я спросил ближайший рейс, и мне сказали, что он будет через час, скоро продажа билетов закроется, и мне посчастливилось схватить последнее место... Я же не просто так уехал, а потому, что мне позвонили из изолятора и сообщили о форс-мажорной ситуации, но на премьеру я пойду. Хотя, какая это премьера? Спектакль идет уже третий год, просто поменяли одного из артистов, и зачем это обставлять с такой помпой...
- А ты и не поймешь потому, что даже не пытаешься, - обиженно сказала Наташа, - это только я тебя всегда должна понимать, - она отложила ручку и встала.
- Ты пока отдыхай с дороги. Я прогуляюсь. Полдня работала. Голова разболелась.
Уланов растерянно смотрел ей вслед, но Наташа даже не обернулась.
Застегивая на ходу тонкую ветровку, Наташа вышла из парадного.
Шагая к повороту на Московский проспект, она обернулась и увидела, что муж стоит на балконе и провожает ее взглядом. Навицкая сердито отвернулась и прибавила шаг. "Все выглядит так, будто я - скандальная баба, надувшаяся на пустом месте, а он - подвижник и ударник соцтруда, - злилась молодая женщина на ходу. - Удивительно, как он умеет все обращать в свою пользу: как же, пропустил спектакль потому, что горн позвал, что дело - превыше всего, респект ему и уважуха, а я - вздорная мещаночка, думающая только о развлечениях! А то, что я битый час выглядывала его на лестнице, не зная, где он, что репортеры потом фотографировали пустое кресло в нашей ложе - это фигня. Хейтеры уже высказались по этому поводу: я, мол, так достала всех своими помойными книжечками, что мой муж просто не явился смотреть мою белиберду, а скоро мне придется вообще каждому читателю по бутылке коньяка ставить, лишь бы хоть кто-то меня читал... Мне, конечно, на таких, как говорит Фима, утырков наплевать с высокой кручи, но все равно было неприятно. И Уланов дал им повод так говорить, даже не сообщив мне своевременно о своем отъезде. Не буду же я объяснять каждому пустоболу, что мой муж уехал по срочной рабочей необходимости. Вот они и разрезвились на радостях: есть повод кого-то из селебритис тапками забросать!"
После майских праздников погода наконец-то наладилась, и уже второй день петербуржцы радовались солнечным дням. Через четверть часа Наташа остановилась и сняла ветровку, подставив руки и шею первому майскому солнцу.
Она миновала громаду Технологического института, пробралась по узким деревянным мосткам вдоль очередного строительного забора и вышла на старую часть Московского проспекта, которую очень любила. Это был один из уголков классического Петербурга.
Настроение выравнивалось, и Наташа даже улыбнулась своей обиде на Уланова. Вот уж не думала, что способна вот так надуться по такому незначительному поводу. Сама она всегда иронично относилась к женщинам, готовым делать оскорбленный вид каждые пять минут и менять гнев на милость, увидев дорогостоящий подарок от "провинившегося"... "И чем они отличаются от "девчонок-красоток", - Наташа шаркнула ногой по очередному объявлению какой-то "Глаши", - только ценой. Те сразу озвучивают стоимость обслуживания за час, а эти хотят то шубку, то дизайнерские джинсы, то колье, то уик-энд на Лазурке..."
Да... Новенькое объявление некой Глаши сияло свежей желтой краской. Ничему девчонок жизнь не учит. Только год назад на весь Питер прогремела история штурма родильного дома имени Т на Васильевском острове, где главный врач Кристина Соколова, наладив контакты с местным криминалитетом, контролирующим секс-бизнес, проворачивала такие махинации, что содрогнулись даже самые толстокожие "читатели газет". Наташа и Белла видели заключительный акт - на берегу рассветной Смоленки, когда водолазы вытаскивали со дна тела кое-кого из "красоток", польстившихся на легкий и внушительный заработок... Ольчику Еремеевой повезло - она вовремя поняла, что нужно выходить из игры, и Наташа помогла ей в этом. Свою прошлую жизнь девочка старается забыть, как страшный сон. Но некоторым ее товаркам, попавшим в лапы Кристины Станиславовны, повезло куда меньше... А сейчас новые мотыльки доверчиво летят на огонь, думая, что их-то он точно не опалит...
Под другим объявлением "милашки Илоны" было написано: "СПИД в подарок!!!". "Что ж, пусть любители "веселых девочек" задумаются, нужен ли им такой бонус за час удовольствия", - подумала Наташа. Может, кого-то такое предостережение удержит от звонка по "асфальтовому номеру".
У "Фрунзенской" она купила стаканчик ристретто и свернула в скверик, чтобы спокойно выпить кофе и покурить на скамейке.
И вдруг из-за живой изгороди, за которой высился светло-зеленый бывший доходный дом, она услышала игру на гитаре и пение. Кто-то исполнял "Не думай о секундах свысока".
Наташа знала, что в этом пятиэтажном доме с мансардой расположилось общежитие театральных работников и артистов Лаврецкого, не имеющих своего жилья в Петербурге. Тут поселили и Томилина, и Соню Завьялову.
"Может, если "Развязка" с ним хорошо пойдет, он хоть квартиру сможет снять, - подумала Наташа, - такой талантливый артист, и довольствуется койкой в общаге, стоит в очереди в ванную комнату и толкается в общей кухне. В светской хронике сплошь и рядом репортажи о резиденциях, нарядах и автомобилях знаменитостей с безумными ценами, а чем они лучше Вячеслава? Некоторые случайно "поймали волну". Кому-то помогли связи. Кого-то грамотно раскрутили. Есть и талантливые люди, но их не так много, как хотелось бы. А вот поди: одни бахвалятся в "глянце" дизайнерскими стрингами стоимостью, как "жигули", а другие живут в общежитии..."
- У каждого мгновенья свой резон,
Свои колокола, своя отметина.
Мгновенья раздают кому позор,
Кому бесславье, а кому бессмертие... - гитара внезапно грянула так, что Наташа чуть не выронила сигарету и невольно подняла голову: не идет ли грозовая туча.
- Из крохотных мгновений соткан дождь,
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты порой почти полжизни ждешь,
Когда оно придет, твое мгновение. - голос поющего зазвучал громче, сильнее, и Наташа узнала его. Она слышала его на сцене, на закрытом показе... И снова вспомнила Оккервиль. Вот уж точно, кому позор, кому бесславье... Вот насчет бессмертия пока неясно, досталось ли оно кому-то.
Она вошла в сад через приоткрытую калитку, и сразу увидела Вячеслава. Артист сидел в беседке в рваных джинсах, холщовой рубашке в этническом стиле, с кушаком. Волосы забраны под бандану. Томилин перебирал струны гитары и выглядел совершенно поглощенным музыкой и пением. От этого его лицо словно светилось изнутри, длинные ресницы трепетали, а на щеках играли трогательные ямочки.
Рядом с ним никого не было. Вячеслав пел для себя, а не для слушателей. Наташа смущенно остановилась за пушистой молодой сосенкой, пышно растопырившей свои свежие зеленые иголки. Наташа чувствовала себя так, будто подглядывает за чем-то, не предназначенным для посторонних глаз, вторгается в чье-то личное пространство.
Томилин допел "Мгновения", отпил воды из бутылки "Эдельвейс, негазированная", открыл тетрадку и какое-то время шевелил губами, читая текст. Потом взял гитару и проиграл отрывок новой, незнакомой мелодии. Что-то ему не понравилось, и Томилин нахмурился, черкая ручкой. Потом снова проиграл этот фрагмент, и остался доволен. С энтузиазмом проиграв целый куплет, артист что-то отметил в тетрадке и снова взял бутылку воды.
Наташа поняла, что Томилин подбирает мелодию к стихотворению. "Он еще поэт-бард? - подумала она. - А я и не знала. Впрочем, о нем до сих пор в театре мало что знают. Так, в общих чертах..."
Хлопнула калитка. В аллее появились, шелестя туго набитыми пакетами из "Ашана", две артистки второго плана. Одна из них играла в "Развязке" тюремную надзирательницу, от которой сбегает при этапировании Катя Савская.
- Ой, здравствуйте, Наталья Викторовна! - прощебетала Лера, розовощекая белокурая пышечка-поморка. В жизни она была милейшим человеком, и все поражались, как она на сцене превращается в злобную, алчную надзирательницу - сущую мегеру и скрытую извращенку. Но некоторые зрители признавались, что у них всегда "мороз по коже от этой эсэсовки" и не узнавали Леру, когда та выходила из театра после спектакля, уже не в образе. А вот звучный голос ей даже вырабатывать не пришлось. Лерочке позавидовал бы даже Джельсомино из сказки Родари.
- Это наш автор, - сообщила Лера своей подруге Светлане, не занятой в "Развязке", - Наталья Викторовна Навицкая!
- Здравствуйте, - принужденно улыбнулась Наташа, понимая, что через два часа все общежитие будет знать о ее визите. Лере и Свете будет, что обсудить, готовя ужин в общей кухне. Лера обожала посудачить об увиденных в театре, в телестудии, в офисе кинокомпании или в других уголках центра Питера знаменитостях. Каждая такая встреча вызывала у девушки восторг и бурю эмоций. "Девочки, - могла говорить с придыханием Лера, - представьте, я видела в буфете Нину Усатову! Она сидела за соседним столиком! Вау-ви!". Или: "Вы представляете, я иду, и вдруг подъезжает машина, выходит Михаил Боярский и идет в магазин... Ой, он такой классный! Ой, как жаль, что у меня не было, на чем расписаться! Я бы автограф попросила..." А то, что писательница Навицкая стояла за сосной в аллее и слушала пение Вячеслава - отличная тема для обстоятельного обсуждения со всеми "девочками", пока варится ужин.
Наташе пришлось выйти из укрытия и сделать вид, будто она не стояла за деревом, а шла за Светой и Лерой.
Томилин услышал звонкое Лерочкино сопрано и поднялся, чтобы поприветствовать дам. Увидев Наташу, он улыбнулся ей:
- Вы в связи с завтрашней премьерой?
- Да, - вышла из положения Наташа, - я хотела обсудить с вами пару моментов в спектакле...
- Я вас слушаю, - Вячеслав отложил тетрадку и гитару.
- Извините, что отвлекла вас, - Наташа вошла в беседку и села.
- Ничего. Я уже закончил.
- Вы бард?
- Громко сказано, - смутился молодой человек, - так, иногда на досуге пишу тексты и подбираю к ним мелодию.
В сумке Наташи зазвонил телефон. Навицкая, не глядя, шлепнула рукой по сумке, и трель оборвалась.
- Пару раз ездил на фестивали, - добавил артист.
- А о чем пишете? - Наташа понимала, что снова заходит слишком далеко в расспросах, но слова помимо ее воли рвались с языка.
- О разном, - подумав, сказал Вячеслав. - О жизни... О людях. О дружбе и взаимовыручке. О тех краях, где я побывал и которые запали в душу.
- Я слышала из аллеи фрагменты мелодии к вашим стихам, - призналась Наташа, - и мне показалось, что песня - о зимней ночи в лесу.
- А почему вы так подумали? - с интересом взглянул на нее Вячеслав.
- Мне почудились в музыке завывание северного ветра и скрип замерзших деревьев, - пояснила Наташа. - Зимой я часто езжу за город, кататься на лыжах, и в пролеске завывает и трещит точно так же, если прихватывает морозец.

- Верно, - ямочки на щеках Вячеслава заиграли ярче. - Только я, когда придумывал текст, видел перед собой окрестности Новгорода. Все время вспоминал знакомые места. Вы знаете, - признался он, - я в детстве все мечтал совершить подвиг, думал: если кто-нибудь заблудится зимой в наших лесах, я его спасу. Я несколько лет состоял в кружке скаутов-следопытов... Пионерию уже не застал, даже октябренком не был... Нас учили ориентированию на местности, правилам выживания в дикой природе. И почему-то в моих мечтах всегда фигурировала именно зимняя ночь. Вот об этом и песня, - он достал штатив, стал крепить на нем телефон. - Я ее сейчас запишу, а вечером подберу видеоряд и скомпоную. Хотите послушать? Или у вас что-то срочное?
- Охотно послушаю, - Наташа была рада новой отсрочке - может, за это время она придумает какой-нибудь уважительный предлог, объясняющий ее визит.
Вячеслав установил штатив, включил видеозапись, подкрутил колки гитары и сел на скамейку напротив телефона, взволнованно поглядывая на Наташу: понравится ли песня ей, первой слушательнице.
Наташа сидела, затаив дыхание и боясь спугнуть очарование этого момента. Хоть бы не скрипнула скамейка, не звякнула пряжка сумки, не заорал некстати телефон, разрушив своим противным визгом магию этого майского дня с его ослепительно-синим небом, головокружительным ароматом сирени и воодушевленно блестящими глазами Вячеслава напротив нее.
- Деревья пятятся назад,
Туда, где светится закат,
Где серебрятся облака,
Деревья пятятся назад, - глубоким чистым баритоном запел Томилин, и Наташа сразу представила себе ранний зимний закат над лесом, ясное небо цвета малинового сиропа с медом, сверкающий всеми цветами радуги под лучами заходящего солнца снег - и недружелюбно чернеющую на другом конце белого поля лесополосу... И бегущего к ней через поле на лыжах совсем еще юного, охваченного тревогой Славу Томилина...
- А мне - вперед, а мне - туда,
Где чернота, где темнота,
Где гневно стонут провода,
Где бродит чья-нибудь беда,
Где руки тянет человек -
А всюду только белый снег,
И не дыханье, и не смех -
Холодный льдистый белый снег...
Наташа хорошо помнила, как шесть лет назад сама была в такой же ловушке. Ее планомерно загоняли за красные флажки, и никому до этого не было дела, никто из благополучных обывателей не видел, как рядом гибнет молодая женщина. И она - пусть это и происходило летом - была, как в том самом белом, холодном, льдистом плену без надежды на спасение, не видя выхода. И, если бы не Белла, Фима, Витя и Игорь... Если бы они вот так же не поспешили "туда, где стонет чья-нибудь беда"... "Не знаю, была бы я сейчас жива..."
- Деревья пятятся назад
И приглушают голоса -
Там солнце, небо, там сады,
И что им до чужой беды!
Наташа вздохнула, чувствуя, как сжимается горло от волнения - редкое явление. Она поразилась: как Вячеслав, с которым они были едва знакомы, почти дословно несколькими песенными фразами воспроизвел то, что случилось с ней в те месяцы - в марте 2014-го и в июне 2015-го года; испытания, которые обрушились на нее, ту безвыходную ситуацию, в которой она оказалась, и друзей, готовых прийти на помощь; готовность бороться с обстоятельствами и с самим собой, побороть нерешительность, страх, мысли "как бы самому не встрять". Не отступить, философски рассуждая "если жизнь ставит тебе препоны, лучше отступить" или "А может, у него судьба такая, замерзнуть в лесу, чтобы волчица могла сытно поужинать и досыта накормить молоком своих волчат; таковы законы природы, и вообще, сейчас по телеку "Зенит - Торпедо" покажут!". И пусть благоразумные обыватели хоть висок себе пальцем прокрутят, глядя на чудака, сорвавшегося из теплого дома в ночной лес за каким-то заблудившимсмя рохлей: "Нам-то что? Не наша печаль; так ему, сукину сыну, пусть выбирается сам!"... Но Слава так не может. Для него нет чужой беды и он всегда готов протянуть руку помощи.
- Тихонько отступает дуб,
А я шагаю в темноту,
И рвется из-под ног земля -
Там человек!
Такой, как я!
Там человек!
Он должен жить -
Шутить, смеяться и дружить, - голос Вячеслава напряженно зазвенел, в нем звучал не надрыв, а тот самый вызов, брошенный стихии, обстоятельствам, благоразумным обывателям у телевизоров и даже самому себе; всем препонам - ради спасения попавшего в беду.
- Шаг. Снова шаг. И три шага...
Вячеслав выдержал паузу. И в следующей музыкальной фразе зимний лес зазвучал уже иначе - уже не зловещие черные дебри, где за каждым деревом видится опасность, а простой зимний лес, залитый лунным светом и совсем не страшный. А через поле, назад к деревне, потянулись следы уже двух пар ног.
- И расступаются снега! - торжественно заключил певец, опустив руку на струны, и Наташа улыбнулась вместе с ним. Спасатель успел. Заблудившийся в лесу человек спасен. И даже стихия затихла перед такой самоотверженностью и решимостью.
Не удержавшись, она зааплодировала, а Томилин смущенно покраснел. Потом снял телефон со штатива и спросил:
- Я вижу, вам понравилась песня?
- Не то слово, - искренне ответила Наташа. - Это потрясающе! Вы знаете, сейчас в тренде другие тексты, более соответствующие концепции целевой аудитории, как любит говорить одна из редакторов издательства, которое публикует мои книги, доминирует принцип "каждый сам за себя", "ты никому ничего не должен", "люби себя - чихай на других", и молодежь с восторгом это принимает и перенимает. А ведь сострадание и взаимовыручка вовсе не устарели, как бы ни думали такие "модники". Это вечные ценности, которые сейчас нужны, как никогда, иначе нам будет все тяжелее в социуме... да и социума не будет, если каждый будет заботиться только о своей заднице, извините за грубость...
- А мне кажется, что в паре мест музыка немного не стыкуется со словами, и в середине я спел не так, как мог бы, - сказал Вячеслав. - Сделаю еще пару вариантов, надо будет выбрать для клипа лучшую. Так что вы хотели обсудить со мной в связи с премьерой? - спохватился он. - Я вас слушаю.
Наташа смутилась, сообразив, что так и не придумала убедительную причину и не знала, как выйти из трудной ситуации. Вячеслав внимательно смотрел на нее, ожидая, но без понимающей самодовольной мужской ухмылки, как смотрел на своих фанаток у служебного входа избалованный женским вниманием Стас Вяземский. Когда очередная обожательница встречала его около театра или киностудии, сделав вид, что просто случайно проходила мимо, и с волнением просила у кумира автограф или селфи, Стас усмехался, всем своим видом говоря: "Знаю-знаю, много тут вас случайно мимо ходит, да и вижу, что ты тут уже долгонько стоишь!".
Ей пришлось спешно придумать какой-то вопрос насчет раскрытия образа Уманского и вероятности того, что первое время зрители будут сравнивать Вячеслава с Чирковым и жалеть о замене (в особенности обалдевшие от киношной красоты героя-любовника экзальтированные девицы-"сырихи").
- Это их право на собственное мнение и на его выражение, - ответил Вячеслав, - пусть выскажутся, это лучше, чем носить негатив в себе и копить его. И из-за хейтеров я не расстраиваюсь. У них такая работа - кого-нибудь не любить. Надо же людям как-то зарабатывать себе на жизнь.
- Да, кто-то трудится, создает произведение, картину, скульптуру, играет роль, поет, а кто-то разносит их труды в пух и прах в отзывах, - сказала Наташа. - Или ходят по кафе, магазинам и отелям и выискивают там огрехи. Или кому-то звонят от чужого имени. Это напоминает мне телефонную игру времен моего детства: "Это зоопарк? Нет. А почему обезьяна снимает трубку?" и за это имеют и доходы, и лайки, и восторженных фанатов.
- Пранкеры? - уточнил Вячеслав. - Кстати, я сам в детстве немного развлекался таким образом, - рассмеялся он. - Пока не нарвался на человека с определителем номера. Он нашел наш адрес по телефонной книге, приехал, устроил моим родителям скандал... - он артистично выдержал паузу, озорно поблескивая глазами. - И больше я зоопарк по телефону не разыскивал!
Наташа рассмеялась вместе с ним, подумав, что у многих артистов есть такая черта: они играют даже вне сцены, перед одним "зрителем". Вот и Томилин очень остроумно рассказал ей о своих детских шалостях и последующей расплате.
- Видно, пранкеры в детстве ни разу не нарвались на человека с АОН, вот и продолжают "игру в зоопарк", - сказала она. - Или им просто в кайф одурачить какого-нибудь важного сановного господина и потом уматываться над ним: вот, ты весь такой надутый и высокопоставленный, а я, славный парниша, так классно тебя развел!
Повышают самооценку, наверное, - предположил Вячеслав. - Для некоторых людей высокая самооценка очень важна. И я не раз встречал людей, любящих тешить свое самолюбие за чужой счет.
Наташе понравились его лаконичные остроумные формулировки. Томилин - не только прекрасный артист, но еще и умный, наблюдательный человек. "И привлекательный", - пришла на ум мыслишка, удивившая ее. В самом деле, Вячеслав все больше напоминал ей выросшего героя Экзюпери, мальчика в желтом шарфе, бережно накрывающего стеклянным колпаком от ночного холода капризную красавицу-розу...
Домой она возвращалась в хорошем настроении, напевая то "Ромашки" Земфиры, то новую песню Вячеслава.
Дома Наташа улыбнулась Уланову и поцеловала его; сунула в морозилку две пиццы и залила молоком шоколадные хлопья для Младшенького и до "Вечерней сказки" играла с мальчиком в железную дорогу.
- Рад, что ты больше не обижаешься, - сказал ей муж, когда они курили на балконе, уложив сынишку спать, - мне на самом деле очень жаль, что я так тебя подвел со спектаклем. С удовольствием пойду завтра на премьеру, слово чести!
- Как ни странно, я тебе верю, господин адвокат, - ответила Наташа. - Надеюсь, тебе понравится новый исполнитель роли тебя!
*
Приехав в театр в начале июня, Наташа сразу поднялась в административное крыло, гадая, с какой радости Костя вдруг высвистел ее "в срочном порядке" в театр. Он обещал какую-то сногсшибательную новость, совершенно заинтриговав молодую женщину.
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице последнего пролета, Наташа услышала из коридора возбужденный женский голос: "Я пойду в профком, к директору театра... Он не имеет права!" - и узнала голос Сони Завьяловой, звукорежиссера. Мужчина ответил ей: "Не надо, Соня. У тебя потом могут возникнуть проблемы". Это был Вячеслав, но его голос прозвучал так тускло, будто артист обессилел после тяжелой болезни, был едва жив от усталости или же подкошен горем.
Наташа поднялась в коридор и увидела их под портретом одного из основоположников театра. Вячеслав поник в кресле, уронив руки на колени; меж бровей появилась складка, а ямочки на щеках исчезли. Соня развернула кресло к нему и держит друга за руку. В отличие от поникшего Вячеслава, она раскраснелась и гневно сверкает глазами.
- Ну и пусть неприятности, - в запале сказала она, - если смолчать, он и дальше будет самодурствовать. Безнаказанность ударяет в голову, и... - она осеклась, увидев Наташу. О дружбе Навицкой с режиссером знали все, и Завьялова жалела, что в пылу гнева могла сказать что-то лишнее, не предназначенное для Наташиных ушей.
Вячеслав инстинктивно поднялся при виде Наташи.
- Здравствуйте, Наталья Викторовна.
- Что-то случилось? - спросила Наташа после обмена приветствиями.
Вячеслав ответил не сразу. Он глубоко вздохнул:
- Мой отец... Неделю назад его госпитализировали. Ковид, 75% поражения легких... Он работал экскурсоводом, ездил с туристами в автобусные туры...
- Ужасная история, - подхватила Соня, - до чего же есть безответственные люди, которым наплевать на все, кроме собственных прихотей. И их даже под суд теперь не отдашь...
По словам Завьяловой, в одном из туров в первой половине мая оказалась семья - родители, бабушка и двое внуков, мальчик и девочка дошкольного возраста. Проблемы с ними начались сразу же. Вячеслав Томилин-старший сменил в автобусе петербургского гида и начал рассказывать об истории Новгородской области. И вдруг бабушка сочно чмокнула внука в макушку, просюсюкала про "щечки и волосятки", а потом обернулась к внучке и громко спросила: "Котеночек, хочешь псссь?" Так она выступала несколько раз, прерывая экскурсовода, а на замечания реагировала возмущенно: "Мне надо, чтобы внуки были в порядке! Подумаешь, важность, всего-то спросила! На секунду отвлекла, и уже недовольны! Это же дети!"
Родители малышей невозмутимо уткнулись в свои телефоны, перепоручив детей хлопотливой бабушке.
В Софийском соборе дети начали с гиканьем, хохотом и воплями носиться друг за другом, и недовольная мать, которой они помешали выбрать самую красивую витую цепочку к крестику, с кислым видом вывела их на улицу. В музее деревянного зодчества мальчик попытался вскарабкаться на колодец; ему этого не позволили, и он зычно заревел. В "детинце" они закидали камнями один из колоколов, и отец, бурча, посадил сынишку себе на плечи: "Сдурел? Нас ща так штрафанут!".
За обедом в уютном кафе "Центр" семейство оставило после себя такой стол, как будто за ним гуляли подпившие гусары.
Когда группа шла по улице пяти соборов, мальчик скуксился и начал чихать. Бабушка радостно комментировала: "Апчхи! Вот так! И еще раз!", а мать, когда ее попросили надеть на ребенка маску, огрызнулась: "Он еще маленький, не понимает, срывает ее! И вообще, у ребенка аллергия на чьи-то вонючие духаны! Дети не болеют ковидом! Если бы пьяный мужик чихал, вы бы и не вякнули, а дети прям всех бесят!"
Томилин-старший имел стойкие противопоказания и отвод от вакцинации по состоянию здоровья. Он несколько раз пытался отойти подальше от семьи с чихающим мальчиком, но родители настойчиво сокращали расстояние: "Мы хотим слышать! Мы заплатили за тур! Почему мы должны уши напрягать? Вы бы еще вон с той колокольни рассказывали!"
Через несколько дней экскурсовод почувствовал недомогание. ПЦР выдал положительный результат. Еще через три дня Томилина-старшего в тяжелом состоянии забрали в ковидный бокс. Шесть дней он лежал под ИВЛ. А вчера впал в кому, из которой уже не вышел. Два часа назад Вячеславу сообщила об этом по телефону мать. А когда артист обратился к режиссеру с просьбой дать ему положенные в данном случае три дня, Лаврецкий отказал...

- И о чем только думали эти идиоты, когда повезли на экскурсию больного ребенка, - возмущалась Соня, завершая рассказ, - интересно, сколько еще человек из этой группы заболели после поездки с этим Принцем Чихальей! Они, видите ли, купили тур и не хотели, чтобы билеты пропали... Остальное им пофигу. А Лаврецкий беспокоится только о том, что завтра в театре будут играть для почетных гостей, и не отпускает Славу на похороны отца...
Вячеслав поднял голову, и Наташа увидела в его глазах такую бездну горя и обиды, что закружилась голова. И вспомнилась его майская песня о темноте, где бродит чья-то беда, и о стремлении спасти попавшего в смертельную ловушку человека, выручить, помочь...
- Не пускает? - спросила она, поднимаясь. - Важные гости? Нельзя перенести спектакль? Ладно. Сейчас разберусь.
- Не надо... - начал, было, Вячеслав, но Наташа уже спешила в кабинет главного режиссера, и даже спина ее выражала решимость и угрозу.
- На месте Лаврецкого я бы сейчас не рискнула с ней спорить, - задумчиво сказала Соня, - во всяком случае, я сейчас Лаврецкому не завидую...
Вячеслав помолчал. А потом сказал:
- Я ведь даже не знал, что отец в больнице. Сначала он, наверное, не хотел нас грузить, надеялся, что обойдется, а потом... Не знаю, почему мама мне не позвонила, пока он был еще жив.
- Все равно ты бы ему уже не помог.
- Да, я это понимаю. Но все равно... - Вячеслав не закончил фразу.
*
Лаврецкий улыбнулся и вышел из-за большого стола навстречу Наташе, еще не видя выражения ее лица и того, какой тяжелой походкой она вошла в кабинет.
- Натали! - воскликнул он. - Чай-кофе-потанцуем? Ты знаешь, КАКИЕ люди заинтересовались твоей "Развязкой"? Ну вот, они получили приглашение и завтра будут здесь в ВИП-ложе! Натали, это триумф! Беги скорее в Пассаж за подобающим платьем! От де ла Ренты ты уже была одета на закрытом показе, а сейчас, думаю, Вествуд в самый раз подойдет. И туфли, от Джимми Чу! Я знаю, ты не любишь каблуки, - он придирчиво посмотрел на Наташу, - но сама представь, сколько там будет прессы! Ты должна блистать, ведь ты - автор топовой пьесы, модная писательница! Ярко-красная гамма будет - то, что надо! И макияж сделай в бьюти-центре у лучшего мастера! А почему ты молчишь? - запоздало удивился он. - И не садишься?
- Костя, твою мать, ты совсем охренел? - на правах давней подруги Наташе сходило с рук подобное обращение, - какая Вествуд, какой Чу?! Я не думала, что ты на такое способен! По закону работодатель обязан предоставить сотруднику трехдневный отпуск в связи со свадьбой или похоронами родственника, и за отказ можно и на судебный иск нарваться!
- Та-ак, - Лаврецкий вернулся за стол, - доложили уже. Завьялова тут только что тоже угрозами сыпала...
- Костя, ты не только закон нарушаешь, - уперлась ладонями в стол Наташа, - но и ведешь себя аморально. Вячеслав тлько что объяснил тебе, какое у него горе. А ты не отпускаешь его, чтобы он мог по-христиански проститься с отцом и вовсю балагуришь, обсуждая со мной шмотки и макияж! Я от тебя такого не ожидала.
- Ну как я могу отпустить его сейчас? - Лаврецкий, как ошпаренный, вскочил и заметался по кабинету. - Вы меня что, тоже доконать хотите? В какое положение вы меня ставите? Я пригласил на "Развязку" ТАКИХ людей! И что теперь? Отказать им? Отменить спектакль? Да нас после этого разве что "Чебурашку" перед детсадовцами играть выпустят!
- А что, твои гости не поймут, если ты объяснишь им, из-за чего отменили спектакль? - склонила набок голову Наташа. - Они что, роботы, не имеющие семьи и не способные понять, как тяжело терять близких? Моего отца нет уже 16 лет, но я до сих пор благодарна командиру, который отпустил меня на три дня с учений, чтобы я могла проводить близкого человека. А если им на это наплевать, и они думают, что шоу маст гоу, и, если они купили билеты - им все должны...
Она глубоко вздохнула, совсем как Вячеслав.
- То я в таком случае тоже не хочу для них наряжаться, улыбаться, позировать перед прессой и вообще участвовать в этом фаршированном цирке. Когда человека не пускают на похороны родного отца и вместо этого заставляют скакать по сцене, развлекая элитную публику... - Наташа стиснула зубы и процедила:
- Это мерзко и не по-человечески. Как гладиаторские бои, на которых бойцы калечили и убивали друг друга на потеху сытой самодовольной публике, - она отошла к окну и стала закуривать, чтобы Лаврецкий не увидел, как ее глаза наполнились слезами. Женщин, рыдающих по любому поводу или умело добивающихся желаемого при помощи картинных всхлипываний прижатого к глазам платочка Навицкая презирала и не хотела, чтобы Костя видел ее слабость.
- Он же за три дня не обернется, - безнадежно пробормотал режиссер, - как сейчас автобусы ходят, ты знаешь: то сломался, то перенесли время, то рейс отменили, то пробки... Понять-то они все поймут, но если я объявлю, что спектакль перенесен на такое-то число, а Слава на обратном пути в пробке застрянет и не успеет... Мне сорок семь лет, а в этом возрасте под гору катиться больно...
- Если дело в этом, - обернулась Наташа, - я сама отвезу и привезу его на своей машине. У меня внедорожник; соседнюю область я тоже хорошо знаю, и у меня в машине помощник и навигатор с картой. Он мне и пробки покажет, и посоветует, как их миновать.
- И с какой стати ты его повезешь?
- С такой, Костя, - негромко сказала Наташа, - что нужно помогать людям. Сегодня я кого-то выручила, завтра мне кто-то плечо подставит. Только так и выживем. А "Любить себя, чихать на других" - помнишь, ЧЬЕ это было главное правило? Мультики в детстве смотрел?
- Смотри, как бы твое великодушие превратно не истолковали, - предостерег ее режиссер. - Вчера в актёрском буфете две субретки с буффоном шептались о тебе и Томилине...
"Лера все-таки растрепала? Или Стас со своим острым языком отпустил пару комментов? Блин... Ладно, пофиг!"
- Пусть говорят, - ответила она, - мне, извини за мой плохой французский, ср... на фейкометчиков. Люди, чьим мнением я дорожу, знают меня и поверят мне, а не сплетникам. А до тех, кто развешивает уши на любой пустой треп, мне нет дела!
- Научи меня так же относиться к "княгине Марье Алексевне", - попросил Лаврецкий с тоской.
- Прямо "Ералаш": "Научи плохому!"... Сам учись, Костя. Мне никто не помогал. Так ты отпустишь Вячеслава и перенесешь спектакль?
- Давай, вей дальше из меня веревки, - воздел руки к потолку Лаврецкий, - признаю, слаб, и пэтому из меня не то, что веревки - коврики можно плести! Особенно вы, милые дамы, в макраме преуспели! Четыре дня. Три - на печальные дела, один - на дорогу туда-назад. Но чтобы в воскресенье, как штык, стоял на сцене! И ни минутой позже, и не проси!
- Спасибо, Костя, - Наташа пожала ему руку.
Выйдя из кабинета, она сразу увидела Вячеслава и Софью в креслах.
"А может, Соня кому-то проговорилась? Да нет. Она не стала бы распускать слухи о Вячеславе. Это очевидно: она его любит и не будет распространять или поддерживать фейки о нем. А как он к ней относится?.. По его лицу трудно понять. Он научился безукоризненно владеть собой..."
- Вячеслав, - сказала она артисту, с надеждой поднявшемуся ей навстречу, - быстро поезжайте в общежитие, возьмите все, что необходимо для поездки, и через полтора часа я подъеду к общежитию на машине.
- Разрешил? - ахнула Соня.
- Мне неловко вас обременять, - начал, было, Вячеслав, но Наташа его оборвала:
- Вы ведь хотите доехать и вернуться, не теряя времени? Тогда поспешите. Лаврецкий дал вам четыре дня. Счет уже пошел. Не спорьте. Через полтора часа я жду вас около общежития.
*
Времени было мало, но Наташа привыкла собираться быстро. На всякий случай небольшая, но удобная дорожная сумка всегда лежала наготове в гардеробной. Наташа раскрыла ее и сложила белье, туалетные принадлежности, джинсы, водолазку и футболку. На всякий случай - свитер. Длинное черное платье и платок. Тетрадь с черновиком нового романа и ручку. Туфли к платью. Зарядное устройство и наушники для телефона.
И вдруг, неизвестно зачем, добавила к стандартному дорожному набору стеклянную баночку цвета закатного неба - маску для лица "Овернайт", подарок Беллы на день рождения. Лицо после этой маски выглядело свежим и цветущим весь день; исчезали все приметы возраста. Потом, подумав, бросила в сумку и алый флакон духов "Гуччи Руж".
Уланов с интересом наблюдал за ее сборами, стоя на пороге гардеробной.
- Странный набор, - заметил он, увидев красный стеклянный прямоугольник и синюю баночку, - а дождевой плащ и купальник ты не берешь?
- Беру, - Наташа ткнула кулаком в уложенные вещи, освобождая место для купального костюма и дождевика.
- Черное платье и платок - понятно, ты едешь на скорбную церемонию, - продолжал Виктор, - даже не спрашиваю, куда и к кому. Белье и одежда - тоже ясно: уезжаешь на 2-3 дня. Дорожный набор по уходу за собой - знаю, ты не любишь ходить неопрятной. Купальник - значит, место назначения - у воды, где есть пляж или место для "дикого" купания, и у тебя будет время окунуться. А вот маска и духи ставят меня в логический тупик... - он потер переносицу.
- Ты еще скажи "Эт-то раз, эт-то два", как Эраст Петрович, - чуть улыбнулась Наташа, - как ты ловко продедуктировал, куда, зачем и на сколько дней я еду.
Она застегнула сумку и сказала:
- Ты прав. Я еду в Новгород и думаю, что там смогу хоть раз добраться до волховских пляжей. И повод ты тоже угадал, - Наташа вышла в прихожую и взяла легкие кроссовки, в которых было удобно вести машину. - У одного из наших артистов, - сказав "наших", она даже не удивилась; да, за два года "Развязки" на сцене театр Лаврецкого и его артисты стали для нее "своими", - сегодня утром не стало отца. Лаврецкий не хотел его отпускать, боясь, что на дороге случится большая пробка или отменят рейс, а в театре ждут важных "шишек" и больше, чем на три-четыре дня спектакль отложить не могут. И я вызвалась помочь парню.
- Томилину? - спросил Уланов.
- Да, - Наташа набросила тонкую ветровку. - Витя, я вспомнила, как получила такую же новость на совместных учениях в Геническе. Полковник Григорьев отпустил меня на три дня. Я была ему очень благодарна за это.
- Я понял, - кивнул муж. - Но разве Лаврецкий имел право отказать человеку в таком случае?..
- Витя, не будь наивным, - Наташа закинула ремень сумки на плечо, - есть такие хозяйчики, которые права человека и законы имеют... в виду, и это сходит им с рук. Сам знаешь.
- Да. Сталкиваюсь в своей практике.
- Поцелуй за меня Младшенького, - Наташа обняла мужа, - передай, что я привезу ему кучу новгородских игрушек.
- Хорошей дороги и благополучного возвращения, - пожелал Виктор.
Наташа бросила сумку в огромный багажник "круизера" и села за руль, бросив ветровку на заднее сиденье.
Закурив, она включила магнитолу, и "круизер", утробно рявкнув, двинулся к повороту на Московский проспект.
- Облака в небо спрятались, звезды пьяные смотрят вниз, - хрипловато пел солист рок-группы, - в дебри сказочной тайги падают они...
"Снова ночь в зимнем лесу, - подумала Наташа, - что же эта тема меня преследует?"
Певец как раз дошел до черных сказок белой зимы и розового снега даже во сне, когда Наташа подъехала к общежитию. До назначенного времени оставалось еще десять минут, но Вячеслав уже стоял у калитки - в черных джинсах, зеленой спортивной куртке и кроссовках. За спиной топорщился рюкзачок с мордой какого-то кошачьего хищника, а глаза прятались за зеркальными очками.
Наташа просигналила ему, и парень подошел к джипу.
- Ого, - сказал он. - Серьезная машина.
- Самая удобная в городе и вне его, - Наташа открыла багажник. - Кладите рюкзак. Садитесь впереди.
Вячеслав вскарабкался на подножку и расстегнул куртку. Под ней оказалась черная рубашка-поло.
- Не знаю, как буду играть, когда вернусь, - сказал он, пристегиваясь ремнем безопасности, - кажется, всё перезабыл. Совсем выбит из колеи, - очки он так и не снял.
Наташа промолчала, только понимающе посмотрела на него. Сама она помнила, как, вернувшись в Геническ, первые два дня была как в тумане. Зато потом, наслушавшись воплей "Твою мать, опять тупишь!", "Тормозишь, как баба" и "Ж...рукое убоище", она неожиданно обозлилась и на итоговых испытаниях выдала самые лучшие результаты, представляя, что бьет, забрасывает гранатами и расстреливает здоровенного краснорожего комбата, майора Мелешко, постоянно орущего на нее: "Тупишь! Баба! Иди, мужу носки стирай! Руки из задницы!".
"А я специально тебя злил, - сказал ей впоследствии Мелешко, - чтобы из скорлупы вытащить, в которой ты все глубже застревала. Мужика бы я еще и по уху съездил. Хотел, чтобы ты на меня обозлилась, даже возненавидела - это были бы уже живые эмоции, а то приехала ты, как на автопилоте, и могла надолго застрять в этом состоянии. Признайся, хотела ведь меня гранатой размазать или очередь всандалить?" "Хотела, - призналась Наташа. "Итак, я своего добился, вызвал у тебя сильные чувства, вывел из ступора. Так быстрее попускает", - вздохнул майор, бывший "афганец", хорошо знающий, что такое горе и потери. Но Вячеслав, наверное, справится сам, без "тактики Мелешко", - подумала Наташа, выезжая на прямой, как стрела, проспект и включая навигатор.
- Муррр, маршрут построен, - голосом мультяшного кота Гарфилда мяукнул навигатор.
Они ехали в сторону Купчина.
*
Сбоку за окнами появились ограда и купола Новодевичьего монастыря на Московских воротах, куда часто ходила на службы Белла. Наташа перехватила руль левой рукой, а правой перекрестилась на купола. Вячеслав последовал ее примеру.
- Вернусь в Питер, приму крещение, - сказал он. - Давно уже собираюсь. В детстве дед не разрешил меня крестить, он был партийным... И до последнего не верил, что СССР может рухнуть...
"А почему ты не крестился в Новгороде? - подумала Наташа. - Там храмов и соборов, пожалуй, больше, чем здесь".
Потом она снова урезонила себя за повышенный интерес к чужой жизни и снова появившийся вопрос "Сколько же ему лет?"
Они проехали мимо арки Московских ворот, за которой начиналась вторая, более новая, современная часть проспекта. Наташа и Вячеслав молчали. Снова пела "Агата Кристи", о "любви, как на войне", где герой в сердцах бросает девушке:
- ... Я сказал: «Успокойся и рот закрой.
Вот и все. До свидания, черт с тобой!»...
- И зачем держаться за отношения, если они уже дошли до такой стадии, - нарушил молчание Томилин, блеснув зеркальными очками. - Хотя, не мне об этом судить...
- У нас с мужем прошлой весной так было, - вздохнула Наташа, - уже на десятый день "намоизоляции" мы едва выдерживали общество друг друга. Знаете, иногда готовы были вместо "доброе утро" в пеший тур друг друга посылать.
- Мир сильно изменился за эти полтора года, и скорее всего, не в лучшую сторону, - Томилин все еще не снимал очки, хотя солнце за окном давно ушло за облако, и Наташа догадалась, что за зеркальными стеклами артист прячет красные от слез глаза. - Люди стали нервными, подозрительными. У кого-то распалась семья, кто-то потерял бизнес; лишился работы. У моей старшей сестры в Новгороде магазин одежды еле удержался, а кто-то не смог оплачивать аренду неработающего помещения... И мы несколько месяцев сидели без работы. Было тяжело. И в моральном плане - тоже. Одно дело - играть спектакль для зрителей и чувствовать реакцию зала, и совсем другое - перед пустыми рядами и видеокамерой.

- Да, как бы сейчас ни пиарили прелести дистанта, лучше живого общения ничего нет, - Наташа остановила машину на светофоре около поворота на улицу Алтайскую. Неподалеку, на соседней улице Ленсовета, живет бабушка Уланова. А на проходящей поблизости улице Типанова снимает студию Ольчик. - Не знаю, кому и зачем понадобилось разворачивать эту вирусную эпопею с ее масками, дистантом и санитайзерами, но разобщить людей им удалось. Теперь в ходу слова "оставайтесь дома", "соблюдайте дистанцию", на человека без маски или ненароком чихнувшего волками смотрят... В войну люди сплотились, чтобы одолеть врага, а сейчас как улитки, каждая в свою скорлупу забились... Помните притчу о венике? Как отец сначала попросил сыновей сломать веник, а потом развязать его и переломать прутики по отдельности?
- Да. Так он дал понять сыновьям, что они должны держаться вместе.
- Вы курите, Вячеслав? - спросила Наташа, потянувшись к пачке "Эссе" с ментолом на приборной доске.
- Нет, бросил несколько лет назад.
Наташа убрала руку.
- Да я нормально отношусь к тем, кто курит, - заметил ее взгляд Томилин. - Понимаю, что курильщику тяжело выдерживать долгое время без сигарет... Сам раньше много курил.
Наташа открыла со своей стороны окно и закурила.
Вдали появились блочные многоэтажки Купчина, над которыми возвышались высотные новостройки свежеиспеченных микрорайонов города.
- Колпино, Шушары, Мурино, - заметила Наташа. - Раньше это были деревни или поселки. А теперь - городские районы, и там уже строится метро.
- Раньше и Черная речка была далеко за городом, - ответил артист, - а сейчас это чуть ли не центр... Я это понял, когда искал жилье в Питере и узнавал стоимость аренды...
За Купчино вдоль трассы потянулись противошумовые щиты, защищающие жителей новостроек от постоянного гула автострады.
- А вы хорошо водите машину, - заметил Вячеслав. - Впервые вижу женщину, которая так умело управляет внедорожником.
- В армии я водила БМД и БТР, а "круизер" от них мало чем отличается.
Город закончился. Потянулись лесополосы, луга, озера и реки Ленобласти, опрятные деревеньки и редкие поселки городского типа. Чтобы срезать путь, Наташа выбрала маршрут, позволяющий миновать попутные города - Гатчину, Волхов и Тосно. Возле городов часто бывают заторы; в городской черте приходится снижать скорость, а она хочет сэкономить время.
Навигатор, тихо мурлыкая, напоминал ей, где нужно повернуть, где - миновать платную трассу; предупреждал о пробках, ДТП и постах ГИБДД.
- Вы знаете, - сказала Наташа, когда они заехали на заправочную станцию на границе двух областей, - одна моя родственница даже ругается с навигатором, когда едет куда-то со мной или с моим мужем. Навигатор говорит "поверните налево", а она отвечает: "Что еще придумал?! Тут всегда направо поворачивали!", - она вышла, чтобы наполнить бак, и увидела, как за спиной, над лугами бывшей Ингерманландии, растекается молочный туман, а впереди, над Новгородской областью, небо незабудково-синее, с редкими белыми облачками. - Бабушка моего мужа, коренная ленинградка. Город знает, как свои пять пальцев. И с Алисой и Гарфилдом часто дискутирует...
- Привет, я Алиса! - весело донеслось из джипа.
- Вы говорили обо мне? Муррр! - включился Гарфилд.
- А они уже вполне сносно поддерживают беседу, - покачал головой Вячеслав, - скоро с виртуальным помощником можно будет скоротать время в дороге за интересными разговорами. Заедем по дороге в Перынский скит? - спросил он. - Хочу подать записку о поминании.
- Вы мне только укажите, где свернуть.
В магазине при заправке они купили по бутылочке столовой воды, две порции кофе из кофе-машинки и два яблочных пирожка. После быстрого перекуса Наташа и Вячеслав снова сели в машину и въехали на территорию Новгородской области с ее густыми лесами, зеркальными реками, угрожающими болотами и деревнями, где еще сохранились бревенчатые избушки со ставнями, доверчиво не обнесенные забором. "Здесь держать можно двери открытыми, что надежней любого замка", - вспомнилась Наташе песня из старого фильма. "Не думала, что это еще где-то сохранилось..."
- Муррр, маршрут перестроен!
*
В скиту Вячеслав сразу перекрестился на купол и направился в часовню, а Наташа еще немного постояла на тропинке посреди луга. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро Ильмень. "Тишина и спокойствие... И лес. Как же тут хорошо!"
Несмотря на то, что они были в дороге уже три часа, Наташа не чувствовала усталости. Только не верилось, что еще сегодня утром она как ни в чем не бывало вышла из своей квартиры на Фонтанке и направилась в театр, где Костя обещал ей некую "бомбовскую новость". Никаких вояжей она не планировала. Но спустя четыре часа она уже в соседней области, стоит на берегу Ильменя, а за спиной раскинулся цветущий луг, посреди которого белеет часовня, а за ней расположились жилые и хозяйственные постройки, приземистые, добротные, на века поставленные.
Наташа повязала голову платком и тоже вошла в часовню.
Вячеслав стоял слева, у распятия, склонив голову, что-то тихо шептал и время от времени осенял себя крестом. Его лицо выглядело совершенно отрешенным и удивительно одухотворенным, словно его точеные черты озарил изнутри некий теплый свет.
Не желая беспокоить его, Наташа тихонько села к столу, где лежала бумага для записок и стоял стаканчик с шариковыми ручками, и быстро написала две записки - о здравии и упокоении. Оглянувшись в поисках прейскуранта за требы, она ничего не увидела.
- За доброхотное даяние, - тихо сказала ей пожилая служительница в длинном сером платье и белоснежном платке, повязанном по-монашески.
Из скита они ехали вдоль берега озера. По словам Вячеслава, это была кратчайшая дорога к тому району города, где живет его семья. Навигатор согласно мурлыкал, когда Томилин говорил Наташе, где лучше повернуть.
- Отец по образованию был историком, - сказал Вячеслав, когда они въехали на окраину города и оказались на узкой улочке среди старинных двухэтажных домов, окруженных густой зеленью, - специализировался на истории и этнографии родного края... Он может часами рассказывать о Новгородском вече, князьях и междоусобицах... то есть мог, - упавшим голосом поправился артист. - Экскурсоводом пришлось работать потому, что наука сейчас не процветает, а отцу нужно обеспечивать семью... нужно было, - снова поправился Вячеслав.
Наташа очень хорошо понимала, что означают эти обмолвки и поправки. Со временем рассудок примет то, с чем не хочет смириться сердце. А сейчас и разум, и сердце молодого человека противятся произошедшему и в один голос кричат: "Нет, нет, нет!"...
- Вот сюда сверните, - сказал Томилин, кивнув на указатель. - А куда поедете вы?
- Поищу поблизости гостиницу.
- Может, лучше я отведу вас к своей тете? Она живет через дорогу. У нее свой дом, с мансардой для гостей. Мне неловко, что вы из-за меня бросили все свои дела и поехали в такую даль, и еще будете тратиться на гостиницу...
Наташа попробовала отнекиваться, но тихий интеллигентный Вячеслав тут был тверже кремня.
- У меня прекрасная тетя, - сказал он, - она мой лучший друг и охотно вас примет. НЕ смущайтесь.
Машина остановилась перед оградой, густо увитой плющом.
- Тетин дом, - пояснил Вячеслав. - А вот, напротив, - дом родителей...
*
Елена Прокофьевна Томилина, младшая сестра Вячеслава-старшего, уже ждала их в саду. И, когда Вячеслав-младший подошел к ней, Наташа поразилась их сходству. Невысокая стройная женщина с тонким, словно точеным лицом, ясными серыми глазами и густыми русыми волосами была скорее похожа на мать или старшую сестру Вячеслава, чем на его тетю. Она выглядела очень моложавой, и даже глухое траурное платье и платок не старили ее.
Она охотно согласилась принять Наташу и от души поблагодарила ее за отзывчивость.
В мансарде Наташа получила в свое распоряжение просторную спальню, альков с письменным столом и высоким креслом, ванную комнату, гардеробную и выход на летнюю кухню на крыше. Оттуда, как на ладони, открывался прекрасный вид на июньский Новгород.
Наташа быстро разобрала сумку и вышла на летнюю кухню. У нее захватило дух от восторга, когда она увидела изобилие разнообразных крыш, куполов, маковок и буйной зелени. Да, хоть она и приехала сюда по скорбному поводу - все равно невозможно не залюбоваться цветением раннего новгородского лета.
Снизу, из сада, доносились голоса Вячеслава и Елены Прокофьевны. Они сидели за столом под навесом.
- Такая приятная молодая женщина, - говорила тетя Вячеслава, - и лицо знакомое... Кто она?
- Наш автор, - ответил Вячеслав, - я играю в ее пьесе... И еще она пишет детективные романы. Наталья Навицкая.
- Навицкая? - переспросила Елена Прокофьевна. - Теперь я вспомнила, где ее видела. Брат принес мне пару ее книжек, как раз в гостиной лежат... - ее голос дрогнул.
- Приезжай как-нибудь на спектакль, - предложил Вячеслав. - Ты же любишь детективы.
- Приеду. Летом обязательно побываю. Я уже давно не была в Петербурге.
- Как дядя? - поинтересовался Вячеслав. - А Лиза и Ваня?
- Толя на работе, вечером придет. Лиза с Ваней в "Заставе". Я им пока не сообщала... Слава, а ты давно знаком с Натальей?
- Месяца полтора. Вернее, дольше, но раньше мы только здоровались. Я играл сначала в паре эпизодов в ее пьесе, а потом ушел один артист, и меня взяли на его место, на одну из главных ролей.
Они еще долго говорили о Петербурге, театре, каких-то общих знакомых и родственниках, а Наташа вернулась в комнату и села за письменный стол. Подняв голову, она увидела в полукруглое мозаичное окно, как Вячеслав выходит из калитки и идет к дому через дорогу.
До ужина Наташа успела написать две главы и позвонить домой. Виктор заверил, что дома все в порядке, и передал привет Новгороду.
За ужином Елена Прокофьевна поставила на стол еще теплые сырники и шарлотку и сказала, что брата будут отпевать в Софийском соборе послезавтра, и добавила:
- Если вы придете, мы будем вам признательны. Вы, конечно, не были знакомы со Славой-старшим, но, поверьте, он был замечательным человеком. Добрым, душевным, со всеми дружил... Тоже писатель. Иногда сочинял детские сказки и притчи для детей, об истории Новгородщины...
- Спасибо, - ответила Наташа, - я приду непременно.
- Славик очень похож на отца, - грустно сказала Елена Прокофьевна, заваривая ароматный травяной чай с мятой и мелиссой, - и внешне, и по характеру. Тоже творческий человек, увлеченный, вдохновенный... Его старшая сестра Глаша - другая, в мать пошла... У Славы-старшего несколько сборников сказок вышло в местном издательстве, - вздохнула она, - сейчас он работал над новым...
Она налила себе и гостье чаю, поставила на стол баночку меда в виде стилизованного бочоночка.
Наташа с щемящим чувством подумала о том, что действительно не знала отца Вячеслава. И уже не увидит... Но если от рокового известия у Томилина такие погасшие глаза и голос без модуляций, тихий, словно измученный, а Елена Прокофьевна, говоря о брате, то и дело отворачивается и замолкает ненадолго - значит, Томилина-старшего очень любили в семье. И сборник сказок остался недописанным...
"Что гибнут вдруг, не дописав поэм, не долечив, не долетев до цели", - вспомнилось стихотворение Константина Симонова. Спросив разрешения, Наташа вышла на крыльцо и достала сигареты. У нее к глазам тоже подступили слезы.
"А эта семейка, - с неожиданной злостью подумала она, - даже не знает, что они натворили. Съездили на экскурсию, заплатили за тур, требовали к себе внимания, всем мозги вынесли, таскали за сбой больного ребенка и совали его чуть ли не в лицо гиду... И теперь у Томилиных - такое горе, а эти переступили и дальше пошли, и плевали на все, и судить их за это невозможно. Так и останутся безнаказанными"...
- Бог им судья, - сказала Елена Прокофьевна, бесшумно выходя на крыльцо, - вижу по вашему лицу, что вы думаете об этих людях, родителях больного мальчика. Глупые, несчастные люди. Только пожалеть их.
- А как вы догадались, о чем я думаю?
- Это семейное. Мы с братом немного эмпаты, улавливаем эмоции других людей... И Славочка унаследовал. Ну вот, мой брат так бы и сказал: оставьте, не судите, на глупых сердиться грешно. Они уже наказаны тем, что родились без разума.
- Но от этого страдают не они, а другие, - возразила Наташа, погасив окурок в урне-пепельнице, - и если их не останавливают, когда они приносят зло по неведению, они так дальше и будут жить, не думая о последствиях своих прихотей. Шахида с поясом стараются снять пулей в голову, чтобы он не успел нажать кнопку, а с дураками труднее. Как их остановишь, если они не комбатанты?
- Вы военный? - с интересом посмотрела на нее Елена Прокофьевна.
- Да. Капитан ВДВ в отставке.
- Десантник? - изумилась Томилина-старшая. - Да, тогда вы действительно многое знаете о войне... Но рассуждаете слишком жестко, сплеча рубите. Вы же не предлагаете судить этих людей по законам военного времени?
- Нет, но за заражение болезнью, повлекшее за собой трагические последствия, в Уголовном кодексе предусмотрена достаточно суровая статья, - Наташа закурила вторую сигарету. - У меня муж и друзья - адвокаты по уголовным делам, и я знаю, о чем говорю.
- Вендетта? Как на Сицилии? - грустно покачала головой хозяйка дома. - И кому от этого станет легче?
- Не легче, - согласилась Наташа, - но это поможет избежать следующих трагедий из-за глупости, тупого упрямства и недомыслия. Они снова могут натупить так, что это стоит кому-то жизни. А если проучить таких беспечных, это удержит подобных им от неосмотрительного и эгоистичного поведения, и поможет предотвратить новые беды. Если недомыслие становится преступным, за него полагается наказание.
- Преступление и наказание, - задумчиво сказала Елена Прокофьевна, - конечно, вы правы насчёт того, что нужно по возможности предотвращать новые трагедии и горе, и что люди не должны быть безответственными, если речь идет о безопасности окружающих. Мы могли бы подать иск против этой семьи, но это будет практически неосуществимо, возбудить дело и довести его до суда. Да и у нас нет желания вендетты и умножения горя. И мне жалко этого мальчика. Подумайте, каково ему будет расти с мыслью, что в три года он, пусть и невольно, не зная того... - женщина осеклась и опустила голову. Некоторое время обе молчали.

Потом Наташа сказала:
- Виноват в большей степени не мальчик, а взрослые. Не захотели терять деньги, уплаченные за поездку; не соблюдали дистанцию и отказывались надеть на ребенка маску, видя, что он нездоров. Они думали только о себе. Им не помешало бы узнать, к чему привели их эгоизм, жадность и пофигизм. Я могла бы этим заняться.
Некоторые Наташины романы были написаны на основе реальных событий - это был не рекламный ход, иногда Навицкая действительно попадала в такие ситуации, до которых не додумался бы самый изощренный автор детективной литературы. И умудрялась их распутать, помогая официальному следствию.
Так, несколько лет назад Наташа узнала о том, что у отца был двоюродный брат, который в своем завещании назвал основными наследниками Наташу, ее сестер и мать. Приехав на оглашение его последней воли, Наташа услышала разговоры о том, что гибель дяди Вилибалда была подозрительной и полной загадок. Потом за ней гонялся по вечерней дороге возле Кальфы хохочущий монстр со светящимся лицом и едва не загнал девушку под автобус. Потом он же попытался напугать и Когана, занимающегося завещанием дяди Вилибалда. Разъяренный адвокат выскочил из дома, размахивая травматическим пистолетом, и "пришелец с того света" при виде оружия удрал так резво, словно боялся получить заряд из травматика и почувствовать боль...
Года два назад юристы из фирмы Ефима занимались в Севастополе делом о краже скифской диадемы из музея этнографии. В пропаже артефакта был обвинен молодой ученый-этнограф. Парень был в долгах, как в шелках и выплачивал сразу несколько кредитов, которые на него повесила транжирка-жена, поэтому на него и пало подозрение. Игорю Никольскому, Виктору Уланову и Белле Измайловой было непросто противостоять обвинению, которое выглядело прочным и нерушимым. И на юг выехала "тяжелая артиллерия" в лице главы юридической фирмы. С Ефимом в Крым направлялась Наташа - к своему мужу. Сильный шторм задержал их у переправы, и пассажиров с "единым билетом" отправили ждать открытия навигации в Джамете. В первую же ночь в пансионате произошло убийство. Пытаясь разобраться с ним, Наташа и Ефим с удивлением поняли, что преступление напрямую связано с исчезновением диадемы из севастопольского музея...
Год назад, томясь на самоизоляции, Наташа узнала, что отношения ее друзей, Антона и Инги Макаровых, совершенно разладились, и пара балансирует на грани развода. А потом Ингу арестовали. Антона нашли убитым в прихожей, и рядом валялись скалка и нож с отпечатками пальцев его жены... Все парадное накануне слышало громкую супружескую ссору из квартиры Макаровых. Масла в огонь подлили любопытные соседи, которые видели в бинокль любовные свидания Антона в отсутствие Инги и сталкивались в парадном с мужчиной, который навещал Макарову, когда Антон отбывал на работу. Даже Ефим взялся за это дело, практически не рассчитывая на оправдательный вердикт. И только Наташа и Белла не верили в то, что их хладнокровная рассудительная подруга могла убить Антона. "Вздумай она это сделать, - сказала им начальница Антона, главврач Кристина Соколова, - она бы продумала и осуществила идеальное преступление - ее вовек не уличили бы!" Достав пропуска, молодые женщины храбро вышли в карантинный Петербург, провели собственное дознание и узнали шокирующую правду...
Несколько месяцев назад Наташа и Белла решили встретить Новый год в Кронштадте, в квартире, где жила до замужества Белла. Их мужья уехали на судебное разбирательство в Лугу; Младшенький с няней отправился в гости к Тамаре Ивановне в Черноречье, и Навицкая с Измайловой остались в одиночестве в своих огромных квартирах... И отправились на Котлин. Едва закончив уборку и закупку всего необходимого для праздника, молодые женщины вышли прогуляться по первому снегу, и стали свидетельницами ссоры двух мужчин в парке. Один из них толкнул оппонента. Тот поскользнулся, упал и ударился о постамент... В отделении, куда они пришли, чтобы дать свидетельские показания, Наташа и Белла узнали, что задержанного пытаются обвинить в предумышленном убийстве вместо причинения смерти по неосторожности, и неугомонная Измайлова не смогла отвернуться от такой несправедливости. Она вызвалась защищать Егора Степанова бесплатно, а Наташа тут же решила помочь подруге, собирая информацию. И вскоре они узнали, что увиденное в парке - лишь верхняя часть айсберга, и за этой ссорой - огромная цепь трагических событий, коварства, жестокости, предательства и преступлений... И корни столкновения у памятника академику Капице уходят в далекие 80-е годы... Суд над участниками этой чудовищной многоходовки, которую обрушили две доморощенные сыщицы, еще идет, но, как говорит Ефим, "чует моя чуйка, дети мои, по четвертаку им светит, или я не Ефим Коган!". А прогнозы Ефима всегда сбываются...
Так что Наташа готова была снова прийти на помощь нуждающимся и была полна решимости.
Елена Прокофьевна не успела ответить. Стукнула калитка, и вошел Вячеслав.
- Как мама? - понизив голос, спросила Елена Прокофьевна.
"И как он?" - Наташа заметила, как бледен и поник Томилин.
- Уснула, - артист сел на крыльцо, устало вытянув ноги. Он был все в тех же черных джинсах и "поло". - Глаша с ней. А я вышел пройтись. Голова разболелась. Не смогу спать.
- Хотите, я дам вам цитрамон? - предложила Наташа. - У меня есть с собой.
Только тут Вячеслав вспомнил о ее присутствии и вскочил:
- Добрый вечер, Наталья Викторовна. Как вы устроились?
- Спасибо, хорошо, - Наташу затопило сострадание. Артист выглядел таким потерянным, что его хотелось погладить по голове, как маленького, обнять, успокоить. Брови страдальчески сдвинуты, глаза покраснели, губа прикушена, измучен головной болью и горем, и в черной одежде выглядит еще более худым и бледным.
Цитрамона он, извинившись, выпил сразу две таблетки и запил водой. Но когда Елена Прокофьевна предложила племяннику прилечь на веранде, отказался наотрез:
- Немного посижу во дворе, и все пройдет.
Иногда тихий застенчивый Вячеслав умел быть тверже алмаза, и спорить с ним было бесполезно.
В доме зазвонил стационарный телефон, и Елена Прокофьевна, извинившись, ушла в комнаты, Вячеслав и Наташа молча сидели на диванчике с мягкими сиденьями и спинками. В полной тишине слышалось только тихое поскрипывание качелей в саду. А потом робко, поначалу негромко где-то на дереве запел соловей. Из дома доносился приглушенный голос хозяйки, говорившей по телефону. В Питере никогда не бывает таких тихих вечеров - большой город никогда не спит даже в самую глухую зиму или ненастную осень. Мчатся машины, бряцают крепления мостов, воют сирены "скорых", кричат наперебой зазывалы, предлагая "увлекательный автобусный тур" или "экскурсию по рекам и каналам Северной столицы", звучит музыка. А здесь - настоящая патриархальная тишина, в которой можно даже услышать собственные мысли... Дома для этого пришлось бы закрыться в кабинете, плотно затворив окна и двери. А здесь - хоть на улице вечером отдыхай, никто не помешает...
- Я вам очень благодарен, Наталья Викторовна, - нарушил молчание Вячеслав. - И я у вас в долгу.
- Я всегда так поступаю, - ответила Наташа, - не стоит благодарности.
- Отпевание послезавтра в 9 часов утра, - сказал Вячеслав. - В Софийском соборе. Вы придете?
- Да, - кивнула Наташа.
Еще некоторое время они молчали. Наташа подумала о том, что на свете мало людей, с которыми можно просто так сидеть рядом и молчать, и это будет стоить многочасовой беседы "ни о чем". Вот если бы только не было так жарко щекам и не стучало так взволнованно сердце...
- Наверное, звонит бабушка Женя из Старой Руссы, - посмотрел на дверь дома Вячеслав. - Она всегда подолгу разговаривает. Не знаю, приедет ли она. Недалеко, но ей уже тяжело. Да и вируса боится.
Наташу тревожило то, что Вячеслав говорит короткими рублеными фразами, глядя на носы своих кроссовок. Стресс, и очень сильный. Справится сам или застрянет надолго? И как его вывести из этого состояния? В армии не церемонились - могли и ругнуть, и по уху съездить, и сапогом под зад въехать - лишь бы встряхнулся и перестал вести себя, как робот. Но не может ведь она сейчас так же поступить! То, что безотказно действовало в армии на солдат,неприемлемо в этой ситуации. "Хотя, может, он все-таки сам выйдет из ступора?"
*
Следующий день Наташа провела, гуляя по Новгороду. Искупалась на городском пляже, побывала в "детинце" и в музее деревянного зодчества, пообедала в своем любимом кафе "Центр" на улице Розважа, съездила в женский монастырь, славящийся своими яркими холеными цветочными клумбами и вкуснейшей выпечкой, и поставила свечку за упокой Томилина-старшего. Заказав литургию, Наташа неспешно направлялась к воротам, а мысли в голове крутились далекие от христианского смирения. "И что, ИМ так все и сойдет с рук? Даже не узнают, ЧТО натворили? Они, видите ли, не хотели потерять сколько-то процентов, сдавая билет накануне поездки, и из-за этого не стало Славиного отца. Прощать такое-  значит, становиться соучастником преступления. Молчаливым соучастником..."
Словно в ответ (и в укор ей) раздался колокольный перезвон, созывающий монахинь на дневную службу. Устыдившись своих недобрых мыслей, Наташа истово перекрестилась на купола. Но уже за воротами, снимая платок и садясь в машину, снова подумала: "А ведь они могут еще кого-то так же погубить по глупости, жадности или наплевательству. Так что смолчать, оставить все как есть будет еще более жестоко по отношению к людям, которые тоже могут пострадать из-за этой милой семейки..."
Помня свое обещание, Наташа заехала в магазин и накупила Младшенькому игрушек. Потом, сидя у Ганзейского фонтана в парке, она позвонила Ефиму и изложила свой вопрос.
Коган понял ее сразу же.
- Да, достать список пассажиров и узнать, не заболел ли кто-либо из них - это как два пальца оплевать, - ответил он. - И насчет персонала, который обслуживал этот рейс, я запросто провентилирую вопрос. Конечно, учить надо таких утырков. Виданное ли дело - за ср...е 8 тысяч потащили в поездку больного ребенка, да еще экскурсоводу в лицо его совали!
- Это тебе 8 тысяч ср...е, когда ты на кофе в "Империале" за неделю больше тратишь, - заметила Наташа, - а для кого-то это немалые деньги.  
- Но не настолько, чтобы ставить на другую чашу весов чью-то жизнь, - отрезал Коган. - И потом, есть же возможность отменить бронь и вернуть свои деньги, если по каким-то причинам нет возможности поехать. С небольшим вычетом, правда, но вернули бы. А им стало жалко этих гнутых копеек, которые с них высчитали бы за возврат... И если они не поймут, что случилось из-за их чихуна, они вот так же сдуру еще больших дров могут наломать, а так в следующий раз еще подумают. Вот что, Ната: мне нужно заявление от работников турфирмы, но это я беру на себя. И от кого-то из родных экскурсовода, - в трубке защелкали клавиши. - Ага, знаю этот проулок у Сенной, а ты поговори с родственниками потерпевшего.
- Постараюсь, - Наташа перебрала в уме членов семьи Вячеслава и остановилась на его сестре. Аглая Томилина, по мужу - Рыкова, хозяйка магазина одежды, скорее согласится подать заявление. Она имеет деловую хватку и свойственную бизнесменам жесткость и, по словам Елены Прокофьевны, тоже считает, что родителей "Чихальи" следовало бы привлечь к ответу.
Наташа позвонила Вячеславу, и - о, чудо! - узнала, что он как раз гуляет с сестрой по городу; сейчас они зашли пообедать в "Центр". Наташа снова поспешила к кафе.
Аглая была мало похожа на худощавого легконогого брата. Крупная блондинка в строгом деловом костюме и модных очках, громкоголосая, с тяжелой поступью.
Как и предполагала Наташа, с Аглаей разговор пошел легко.
- Заявление? - женщина блеснула очками. - Да, напишу. Пусть отвечают. Да, Слава, - обернулась она к молчаливому брату, очевидно продолжая ранее начатый разговор, - за глупость не судят, если только она не стоит кому-то жизни. Разве я неправа?
- Да... Права. Я тоже подпишу, - разжал губы Вячеслав. Сегодня он снова был в черном - джинсах и рубашке с короткими рукавами. Слегка похолодало, и на спинке кресла артиста висела джинсовая куртка. - Я подумал, что вы обе правы. Если они не поймут, чем обернулась их беспечность, они могут вот так еще кому-то навредить...
- Если уже не навредили, - ответила Аглая, - ты представь, скольких еще людей они могли заразить - соседей по автобусу, водителя, сотрудников турфирмы, посетителей соборов и музеев... Это уже не глупость, Слава, это - преступление!
Она попросила у Наташи номер Когана и вышла на улицу, чтобы позвонить адвокату.
*
За тысячу лет Софийский собор немного просел, на два метра ушел в землю, но все равно его величина впечатляла.. Нижние стенные нефы были немного меньше остальных за счет проседания. Стены были невероятно толстыми и добротными, а внутри стоял настоящий ледяной холод даже в теплый июньский день. Он быстро пробрался под Наташино платье из черной шерсти, и молодая женщина пожалела, что не прихватила кардиган или шаль. Изо рта вырывались клубы пара. Служительницы собора благоразумно ходили в пушистых шерстяных платках, телогрейках и валенках. И даже многочисленные свечи не могли рассеять сумрак.
Она стояла рядом с Вячеславом. Он застегнул черную джинсовую куртку на все пуговицы и все равно еле заметно поеживался от холода. Его лицо выглядело бледным и застывшим, только один раз по щеке скатилась слеза.
По другую сторону от него стояли мать, сестра и тетя. Проститься с Вячеславом Прокофьевичем пришли много людей, и на их лицах читалась неподдельная скорбь.
Открывать крышку гроба запретили - по словам врачей, вирус мог быть опасен до сих пор.
Поминали Томилина-старшего все в том же "Центре".
Когда Наташа вышла покурить, ей позвонил Коган.
- Дело сделано, - сказал он, - так я и знал: заболели еще водитель и девочка-сопровождающая. Он лежит в больнице, а девочка болеет дома. Заявления получены, иду дать подж...ка госструктурам, чтобы активизировались. Теперь их выход!
Вечером Наташа и Вячеслав выехали в Петербург. Утром Томилину-младшему предстояло выходить на репетицию "Развязки", а послезавтра вечером - играть для почетных гостей.
Вечер был безоблачным и светлым. В 21 час еще даже не включали фонари. Трасса радовала взгляд пустотой и сухим асфальтом, и "круизер" шел быстро.
- Я говорил с тетей Леной о том, смогу ли как ни в чем не бывало выйти на сцену и играть, - сказал Томилин, когда они уже ехали по Ленобласти. - И она ответила: играй так, будто отец сидит в зале и видит тебя. Играй так, чтобы он мог тобой гордиться. Я должен постараться, правда?
- Вы справитесь, я не сомневаюсь, - заверила его Наташа и подумала: "Это то, что ему надо. Выложится по полной на сцене, и легче выйдет из ступора, чем после "терапии комбата Мелешко".
*
Буря налетела внезапно, когда Наташа ехала от бабушки Уланова по Московскому проспекту. Видя подобные сцены в кино, она не верила им, считая спецэффектами. Но сейчас за считанные минуты ясное голубое небо скрылось за черной завесой, ранний июльский вечер почернел, как полярная ночь, взвыл первый порыв ветра, а еще через пару минут на город обрушилась лавина воды.
В черном небе засверкали белые и зеленые молнии, а от громовых раскатов затрещала, а потом и вовсе испуганно смолкла магнитола в "круизере". Бешеные порывы ветра норовили закрутить массивный внедорожник, как легкую сигаретную пачку, и приносили все новые и новые разрушения.
Пролетела и грохнулась на тротуар крыша от павильона "Великолукский мясокомбинат". Бухнулся на газон бигборд. повалилось дерево.
До дома было недалеко, но Наташа с опаской думала о том, что преодолеть оставшиеся 3-4 километра будет труднее, чем предыдущие. А ну как следующий порыв закрутит машину, как Младшенький крутит и сталкивает свои игрушечные машинки, изображая аварию? Или приложит об столб? Или сбросит с моста? Она уже с трудом удерживает ровный ход, сопротивляясь бешеному натиску урагана. И что за год такой! Впервые она видит такие тропические бури в Питере - в мае уже была такая.
Увидев актерское общежитие театра Лаврецкого, Наташа вспомнила, что там в полуподвале есть гараж, добротный, хорошо защищенный от непогоды и пустой. И свернула туда. Лучше не искушать судьбу и переждать бурю.

Она едва успела проскочить в хлещущие на ветру створки ворот, когда они с пушечным звуком захлопнулись за "круизером". А в следующую секунду за воротами грохнуло упавшее дерево. Наташа обернулась и увидела огромную крону, ветки размером каждая как отдельное дерево, вывороченную корнями землю - и сердце екнуло. "Повезло, а задержись я на секунду... А потом пришла мысль: "Теперь и выехать не смогу, пока его не уберут..."
Ураганные порывы на время затихли, зато дождь хлынул с удвоенной силой. Машина уже не ехала, а хлюпала колесами по мутной воде. Поставив машину в гараж, Наташа раскрыла зонтик и побежала к входу, но основательный темно-синий "антиветер" не защитил ее от косых струй. "Хороша! - подумала Наташа, увидев свое отражение в стекле, - писательница, автор пьесы! Мокрая курица, вот на кого ты похожа!"
Вахтер у входа вскочил, но тут же узнал Наташу:
- Боже мой, Наталья Викторовна, что с вами случилось? Вы упали в реку?
- Всего лишь пробежалась под зонтиком от гаража, - Наташа попыталась отклеить облепившую грудь блузку.
"Джинсы воды набрали и прилипли, - вспомнилась песня Земфиры, - мне кажется - мы крепко влипли..."
Снова стукнула дверь, и в вестибюль вбежал такой же мокрый Вячеслав, почему-то босиком. На ходу он выжимал на себе рубашку. Глаза молодого человека искрились смехом.
- Сандалии выкинул, - сообщил он, забирая ключ у вахтера, - расклеились в луже после стометровки от метро. Наталья Викторовна? Какими судьбами?
-- Спасалась от бури, - Наташа почувствовала, как в туфлях булькают два холодных озера. Но вроде обувь не собирается развалиться. "Крымские туфли тут лучше не носить. Клееной обуви хватает на один питерский дождь..." - И похоже, застряла тут. Видели дерево у ворот?
- Видел, - Вячеслав убрал со лба мокрые волосы. - Вам повезло, что вы успели проехать.
- Да... Повезло.
"Два часа дождя, под июльский гром
Два часа дождя были мы вдвоем
Два часа дождя, за его стеной
Ты училась вновь говорить со мной", - запело радио в чьей-то комнате, и Наташа с Вячеславом переглянулись.
- Уместная песня, - сказала Наташа.
- Созвучно реальности, - ответил Вячеслав. - Наталья Викторовна, вы можете простудиться в мокрой одежде. Вам надо обсушиться.
- Боюсь, это сложно, -- хмыкнула Наташа, - мне не во что переодеться. На мне и сухой нитки нет.
- Я могу вам дать спортивный костюм, - Вячеслав слегка покраснел. - А одежду можно развесить на сушилке. Соня подарила мне складную сушилку для белья. Полезная вещь.
"Опять Соня... Что у него с ней?"
-- Да и вам нужно переодеться, - заметила Наташа, когда они поднимались по лестнице. Мокрые туфли она уже несла в руке, и босые ноги приятно согревались, ступая по красно-зеленой ковровой дорожке. Ворс был жестким и колючим, но это оказалось приятнее, чем ледяные озера в туфлях.
*
Почему-то Наташа не сомневалась, что стоящий за ее спиной, отвернувшись, Вячеслав даже не пытается подглядывать, как сделали бы на его месте 99 мужчин из ста.
Чертыхаясь сквозь зубы, она стаскивала мокрые и неподатливые джинсы, облепившие ноги, как пластырь или восковые полоски. Судя по сопению и кряхтению за спиной, у Томилина была та же проблема.
Раздевшись догола, Наташа энергично растерлась выданным ей хозяином вафельным полотенцем и натянула черно-желтый спортивный костюм, пришедшийся ей впору, и шерстяные носки. Куртка немного жала ей в груди,, а носки оказались велики на пару размеров. Но главное - все это было сухим. Наташа быстро согрелась.
Вячеслав, в потертых домашних джинсах и ковбойке сноровисто расставил сушилку, и они развесили на ней мокрую одежду.
-- Джинсы надо было отжать, - сказал Томилин, когда на пол шлепнулась первая капля. - Хм... правда, это было бы непросто.
- Жаль, нет машинки, - ответила Наташа, - включили бы отжим 800 оборотов, и получили бы почти сухие брюки, - она протерла короткие волосы полотенцем.
- Машинка есть в прачечной, - просиял Вячеслав, - сейчас сбегаю, - он сдернул с сушилки свои и Наташины джинсы и нечаянно сбросил на пол лифчик. Зарделся, поднимая его, и Наташа выругала себя: не надо было развешивать белье рядом с остальными вещами.
- Вы присаживайтесь, - сказал Вячеслав, вернувшись, - все, отжим работает. Может, хотите чаю? С медом. Я из Новгорода привез липовый.
- С удовольствием, - Наташа сильно замерзла в мокрой одежде, и чай с медом был очень кстати. "А то не хватало мне захрипеть и захлюпать носом перед автограф-сессией!"
На столе появились чашки, баночка мёда, "бочоночек" с вареньем, пачка "Чай. ОК", коробочка курабье и электрочайник, явно не новый, но чистый и хорошо работающий. По тому, как сноровисто Вячеслав сервировал стол для чаепития, а до этого - управлялся с сушилкой, Наташа поняла, что он привык самостоятельно вести хозяйство.
Его комната находилась в мансарде бывшего доходного дома, но в отличие от дома его тети, мансарда выглядела совсем иначе. Маленькая комнатка со скошенным потолком и полукруглым окном, на вид - восемь "квадратов" жилплощади. Но и здесь, в казенной общежитской каморке,  чувствовался характер ее нынешнего жильца - идеальный порядок, чистота - не у каждой женщины такое увидишь. И не педантичное занудство или маниакальная чистоплотность, а естественная привычка быть опрятным. На стене - пара афиш, портрет какого-то господина в цилиндре, явно из XIX века и календарь с видами белых ночей. В углу, в футляре - гитара. В приоткрытой дверце шкафа виднеется рукав желтой куртки. Наташа снова вспомнила песню о застенчивом Маленьком Принце, мальчике в желтом шарфе... На столе - тот самый блокнот, где Вячеслав записывал свои песни и шариковая ручка. Вячеслав отодвинул их, чтобы включить чайник.
- Пишете новую песню? -- спросила Наташа.
- Да, но пока ничего не придумал. Текст к музыке никак не складывается, - Томилин сел напротив и обхватил ладонями чашку. - Меня вводят еще в два спектакля, надо будет учить текст и репетировать. И еще прошел слух, будто на Новый год мы едем на гастроли, куда-то на Ближний Восток. Будем выступать перед военными. Так что, может, поэтому муза и покинула меня: голова совсем забита.
Артист улыбнулся. Они немного помолчали. По крыше над головой дробно стучал дождь. Из окна открывался вид на мокрые крыши Старо-Московского проспекта и нависшее низко над ними темно-серое небо. Конечно, обзор не такой, как из ее панорамных окон на Фонтанке, но приковывает взгляд . А рама похожа на рамку картины.
Вячеслав не нарушал тишину, ожидая, пока заговорит гостья. Он украдкой поглядывал на Наташу смущенно и с любопытством. А она согрелась и приободрилась после чая. Произошедшее уже не казалось ей ужасным. Скорее -- забавное приключение. Вот только как долго придется ждать вызволения из плена упавшего дерева? Как долго его будут убирать? Да и когда? Гроза и ураган стихли, но дождь лил по-прежнему. В отдалении, где-то над Центральным районом, сверкали молнии и долетали отголоски громовых раскатов. От одного на столе зазвенела посуда, а гитара испуганно застонала в футляре.
Телефон никак не реагировал на попытки Наташи его расшевелить. Сняв заднюю стенку, она чертыхнулась. Аккумулятор был мокрым. Сумка не защитила ее вещи от этого водопада. Итак, позвонить Уланову не получится. И телефон придется менять.
-- Вы можете разложить вещи из сумки на просушку на столе, - -предложил Вячеслав, встал и начал убирать посуду. - Вижу, ей тоже сильно досталось. Хорошо, что мой рюкзак оказался подготовлен лучше...Испытан в походах, - он улыбнулся.
- И ваш телефон был в рюкзаке? - с надеждой посмотрела на него Наташа, раскладывая на столе кошелек, ключешницу, косметичку, книгу, зажигалку и портсигар - все так или иначе пострадало от дождя.
- Да, -- кивнул Вячеслав и протянул ей небольшой кнопочный "Нокиа". - Вам надо позвонить?
- Спасибо, - Наташа взяла трубку. - А то меня, наверное, уже домашние потеряли. Еще и связи нет, - она указала на свой размокший "Эппл".
Сигареты в портсигаре не пострадали. Зажигалка тоже, покапризничав, заработала. И Наташа вышла с телефоном на черную лестницу , где стояла урна-пепельница. Высокий свод над головой, окно с видом на крыши -- тоже полукруглое, побольше, чем в комнате, а прямо напротив комнаты Томилина - еще одна дверь. Мансарда была поделена на две комнаты.
Прикрыв за собой дверь, Наташа закурила и по памяти набрала номер мужа.
- Кто это? - спросил Виктор.
- А кого бы ты хотел услышать? - под сводчатым потолком голос раскатился гулким эхом, спускаясь по уходящей далеко вниз винтовой лестнице старинного дома.
- Наташа, слава Богу! Ты в порядке. Где ты? В городе такое! Сейчас над Фонтанкой вовсю бушует.
- Пересиживаю непогоду. Телефон одолжила. Выехать не смогу - у въездных ворот грохнулось дерево, и надо подождать, пока его уберут, - ответила чистую правду Наташа. - Не знаю, когда это будет - сегодня у МЧС работы выше крыши.
Кто-то поднимался по черной лестнице, шелестя полами дождевого плаща. Капала вода.
Звукорежиссер Соня Завьялова ошеломленно смотрела на Навицкую, комкая в руке мокрый полиэтилен голубого плаща. "Так это ее комната, напротив томилинской? Варварство, конечно, селить людей в такие каморки чуть больше тюремной "одиночки". Дождь по крыше барабанит - не заснешь, лифта нет, все удобства - на этаже, забегаешься по лестницам то в кухню, то в душ... Хотя, что нам - кабанам!"
Потом Наташа заметила, как ошеломлена Соня. Едва ответив на Наташино приветствие, звуковичка юркнула в "тамбур" и с порога еще раз оглянулась на нее. Так, будто увидела что-то непонятное и неприятное...
Соня закрылась в своей комнате, а Наташа чуть не рассмеялась от внезапной догадки. Да ведь Соня неравнодушна к Вячеславу! И Навицкая попыталась посмотреть на себя глазами Завьяловой. Женщина стоит на черной лестнице в спортивном костюме и тапках Вячеслава, с его телефоном; влажные волосы разлохматились после полотенца. Дамочка курит и болтает по телефону с мужем. Лицо умытое - даже хваленый хайлайтер солидной фирмы не выдержал борьбы со стихией и стек. "Кем теперь Соня меня считает? Мессалиной, не иначе!"
*
Вещи на сушилке сохли медленно, особенно джинсы, даже после отжима. В комнате было прохладно. Наташа не знала, сколько сейчас времени; телефон не работал, а ручные часы она сегодня не надела. Часы Вячеслава тоже вышли из строя, и это расстроило артиста.
- Наверное, трещинка была, - он печально рассматривал хронометр, - и вода попала в механизм... Жалко будет, если ремонту не подлежат. Подарок дедушки, трофейные. Он мне их подарил на 15-летие...
За окном было темно, словно не летний вечер, а ноябрьская ночь висела над Петербургском. И неясно было, полночь сейчас, или утро. И сколько времени они сидят друг против друга у трехногого общежитского стола с потертой полировкой? Вячеслав откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, и, казалось, с головой ушел в свои мысли. Наташа свернулась в скрипучем кресле с полукруглой спинкой, словно сошедшее с экрана старого фильма, раритет, удивительным образом сохранившийся в 21 веке. И как всегда, стук дождя убаюкивал ее. Даже в тюрьме Наташа быстро засыпала под стук дождя по козырьку.
Она встряхнулась. Уснуть, не умывшись и не почистив зубы? Такого она себе никогда не позволяла. Строгое мамино воспитание и офицерская дисциплина приучили ее к аккуратности.
"Офицер должен подавать пример личному составу своим поведением и внешним видом, - не уставал повторять в армии комбат Мелешко, распекая кого-то из младшего командного состава за оплошность или небрежность. - А если он ведет себя как м...звон или ходит рас...дяем, то пусть не удивляется, когда его солдаты Знамя части спьяну потеряют или на генеральский смотр прибегут из сортира, забыв застегнуть мотню! Какой пример перед собой видят - так себя и ведут!" Даже за нечищеную обувь или плохо заправленную койку можно было получить взыскание от строгого комбата.
Не было слышно, чтобы приехало МЧС и занимается деревом. Оно так и громоздилось у ворот, раскинувшись на весь тротуар и затронув проезжую часть. Из-под его кроны виднелось две или три машины, которым повезло меньше, чем Наташиной. "Надеюсь, подушки безопасности там хорошие", - подумала Наташа, поднимаясь и снова выходя с сигаретами на черную лестницу.
- Я тоже раньше много курил, - поднял голову Вячеслав. - Особенно если волновался или был расстроен...
- Трудно было бросить?
- Трудно. Но ради голоса пришлось перетерпеть.
- Не жалеете, что бросили?
- Иногда жалею, - не покривил душой молодой человек.
После их поездки в Новгород прошло около месяца. По совету Елены Прокофьевны Вячеслав, вернувшись, с головой ушел в работу и играл на закрытом спектакле так, что заворожил почетных гостей. Наташа, сидя с Лаврецким в директорской ложе, даже аплодировать не могла - ее снова охватило ощущение возвращения в ту июньскую ночь на набережной Оккервиль. Нет, это не Инна Грозовская и Вячеслав Томилин на сцене - это они с Улановым на берегу Оккервиль. И это не Алиса Астахова, затянутая в байкерский костюм, эффектно появляется на сцене в клубах дыма на огромном мотоцикле - это бесстрашная Белла вихрем сметает Вальтера в воду...
Да, Белла. Судя по всему, счастлива с Ефимом, и в первых числах октября они ждут прибавления. Подруга вся растворена в ожидании счастливого события. Уже приготовлена детская в бежевых тонах - Белла не делала УЗИ, чтобы заранее узнать пол будущего ребенка, и приданое они купили универсального цвета. Фима, как всегда загодя, приволок куклу Барби с домиком и машиной и трехколесный велосипед. Игорь Никольский рассмешил всех, приобретя в подарок жене начальника и ее будущему ребенку футбольный мяч и пупса-младенца в кокетливом кружевном конверте, с полным приданым. И все разговоры с Беллой плавно сползали на ее самочувствие, визиты в женскую консультацию и поведение "пузожителя". Однажды подруга не дала Наташе рассказать о Новгороде, начав расспрашивать ее о том, что лучше - "Фрутоняня" или "Агуша".
"Я тоже родила 4 года назад, - -с обидой подумала тогда Наташа, - и тоже первенца, тоже позднего, тоже волновалась, все ли в порядке. Но у меня мир не сошелся клином на моем растущем пузечке!" Но тут же устыдилась своих мыслей. "А кто сказал, что я - пример для подражания?"
- Наталья, - окликнул ее Вячеслав, и Наташа вздрогнула, поднимая отяжелевшую голову. Надо же, сморило прямо за столом. Как все же на нее действует шум дождя...
-- Уже поздно, - тихо сказал Вячеслав, - вы устали, может, приляжете? Я вас разбужу, когда расчистят проезд.
Наташа отнекивалась недолго. Узкая общежитская кровать с панцирной сеткой неожиданно показалась ей мягкой и удобной. Навицкая прилегла прямо на синее пикейное покрывало. Вячеслав набросил ей на ноги плед.
- А вы? - сквозь сон спросила Наташа.
-- Запишу песню... Этот дождь вдохновил меня. Вот так, нет худа без добра... Спокойной ночи, Наталья! Верно говорят: каждая погода - благодать.

*
Проснувшись, Наташа не сразу поняла, где находится. Комната, плохо различимая ранним пасмурным утром, была ей незнакома. Сводчатый низкий потолок. Маленькое полукруглое окно с видом на крыши. Две книжные полки. Тумбочка, на которой стоит небольшой холодильник, дедушка нынешних красавцев "Аристонов" и "ЭлДжи". Смущенно притулившийся в уголке малютка-гардероб с двумя створками. Сушилка для белья у окна. Гитара в углу. Увидев стол с одним креслом и стулом и сидящую в кресле фигуру, Наташа сразу вспомнила бурю, от которой пришлось спасаться в общежитии театра Лаврецкого, "два часа дождя", упавшее дерево и комнату Вячеслава. И это именно он спит в кресле, уронив голову на стол и подложив под нее сложенные руки. Ноги заброшены на придвинутый стул.
Сама Наташа лежала на узкой панцирной кровати, одетая в спортивный костюм хозяина комнаты и его же шерстяные носки. Она смутно помнила, как вечером рухнула на кровать, не снимая покрывала и не укрываясь, а сейчас на нее был наброшен красно-черный клетчатый плед, а под головой появилась подушка.
Вячеслав что-то пробормотал и тяжело вздохнул во сне. Его лицо сейчас выглядело еще моложе, совсем мальчишеским и трогательно беззащитным. "Сколько же ему лет?" - подумала Наташа. Потом ей стало неловко: свалилась парню на голову, да еще и кровать заняла.
Наташа тихонько встала и набросила на Вячеслава плед. А потом, чувствуя, что голова все еще сонная (значит, еще очень рано, около четырех часов утра) снова прилегла на кровать, укрывшись пикейным покрывалом в бело-синий ромбик. Под ним тоже было тепло, и Наташа снова заснула.
Проснулась она от визга циркулярных пил и чьих-то бодрых голосов с улицы. Открыв глаза, она увидела, что в комнате уже светло. Аккуратно сложенный плед лежит в кресле. Чашки, из которых они накануне пили чай, убраны.
Наташа села, приглаживая взлохмаченные волосы, и тут в комнату вошел Вячеслав с полотенцем и бритвенными принадлежностями в руках, такой свежий и улыбчивый, как будто выспался в удобной постели, а не коротал ночь за столом.
- Доброе утро, Наташа, - сказал он. - Я вас не разбудил?
-- Спала, как Буратино, -- заверила Наташа, запоздало вспомнив, что все-таки уснула, даже не почистив зубы, не приняв душ и маски "Овернайт" при ней не было. И как она сейчас выглядит перед ослепительно молодым и энергичным Вячеславом?..
Но Томилин как ни в чем не бывало предложил ей кофе, достал из тумбочки банку "Форте" и кипятильник и сообщил, что умывальня - на этаже, а МЧС уже расчищает тротуар. Через час-полтора можно будет выехать из общежития.
Выйдя из комнаты с полотенцем, охапкой своей высохшей одежды тюбиком зубной пасты и новой запечатанной зубной щеткой, Наташа снова столкнулась с Соней Завьяловой. Девушка даже не ответила на Наташино "Доброе утро", смерив ее внимательным, сканирующим взглядом.
Душевая оказалась свободна, и Наташа быстро юркнула в кабинку. А то еще кто-нибудь ее увидит, и уже к обеду новость о том, что автор "Развязки" провела ночь в мансарде, пойдет гулять по всему театральному Питеру, обрастая подробностями, как снежный ком.
Наташа с наслаждением растерлась полотенцем и натянула джинсы и блузку. По крайней мере, если теперь ее увидят, она ббудет уже в своей одежде,  а не в мужском спортивном костюме... У дверцы уже кто-то нетерпеливо сопел и покашливал, и Наташа на всякий случай уткнулась носом в полотенце, делая вид, что промакивает лицо. Но молодой артист из кордебалета все равно вытаращился на нее во все глаза. И Наташа безнадежно опустила полотенце. Все равно узнал...
-- Вам душ нужен? - вежливо спросила она. - Проходите.
Пока она чистила зубы, в умывалку под разными предлогами заглянул весь этаж. "Я всего лишь пережидала бурю и ждала, пока с проезда уберут дерево! - обозлилась Навицкая. - А если кто-то начнет домысливать всякую отсебятину, это проблемы его больной головы, а не мои! Я ничего крамольного не совершила, и краснеть мне не с чего. А эти любопытные Варвары обоего пола все понимают явно в меру своей испорченности!"
У комнаты Вячеслава она приостановилась, услышав голос Сони и свое имя.
- Слава, будь с ней осторожен! Мне Стас Вяземский о ней говорил, что Наталья давно замужем, и у них крепкая семья...
- Я знаю, и рад за них, - ответил Томилин.
- У них растет сын, и разводиться с мужем она не собирается...
- Это хорошо. Но я не понимаю, чего должен опасаться.
- Я не хочу, чтобы ты стал чьей-то кратковременной игрушкой! - напрямую сказала Соня. - Есть женщины, любящие порезвиться на стороне просто для новизны ощущений; есть такие, которые даже не скрывают это от мужей и обсуждают с ними свои развлечения, а мужья охотно делятся с ними своими пикантными подробностями. Но для тебя это было бы унизительно...
- Наталья не из таких, - так же спокойно ответил Вячеслав. - И у нее в ммыслях не было ничего подобного. Как и у меня.
- Скажи это любой другой мужчина, я бы сомневалась, - после паузы сказала Соня. - Но тебе верю.
Наташа бесшумно выскользнула назад на лестницу, когда дверь комнаты Томилина начала открываться. Закурив, она чертыхнулась про себя: и Завьялова все поняла по-своему, вот только им с Томилиным в самом деле нечего стыдиться и не в чем оправдываться. Если люди так превратно толкуют дружбу, участие и взаимовыручку, их можно только пожалеть: больное общество, где все хорошее представляется чуть ли не преступлением.
Соня вышла на лестницу с кастрюлькой и пакетом "Макфы", неодобрительно покосившись на сигарету, и молча спустилась на этаж.
Вслед за ней на площадку вышел Вячеслав.
- Кофе уже готов, - сообщил он.
- Спасибо. И извините, что так получилось.
- Как? - не понял артист.
- Ну, что я буквально оккупировала вашу комнату, заняла кровать, да еще и проблемы вам создала.
- Пустяки, - на щеках Вячеслава появились ямочки. - Как говорил Карлссон, дело житейское!
Пока они пили кофе с печеньем и сырными крекерами, за окном уже закончили пилить и убирать дерево.
- Его вывернуло с корнями, - сказал Вячеслав, - можете себе представить, какая была буря. Как хорошо, что вы успели добраться до общаги!
Он покачал головой и тихо сказал:
- Лет двести, а то и больше, судя по толщине ствола, это дерево могло помнить еще восстание декабристов... Сколько бурь пережило, в войну устояло...
- Да... - Наташа посмотрела в окно, где на тротуаре остались уже только пронзительно-желтые щепки. - Так бывает, что буря валит самые крупные и могучие деревья. А всякая мелочь там нагнется, там прогнется - смотришь, и устояла... Смотрите, сколько поросли оно оставило!
- И в ваших романах есть схожие мысли.
- Вы их уже прочитали?
- Читаю. Уже шестой. Беру их в библиотеке Литреса.
После кофе уже можно было выезжать. Возле глубокой ямы, оставленной вывернутыми корнями, Наташа притормозила. Асфальт был разорван, как бумага. Московский проспект, усыпанный обломками, обрывками и осколками, напоминал скриншот к какому-нибудь "Сталкеру". Буря погуляла на славу.
Уланов и Младшенький встретили жену и мать с радостью. А Наташа почему-то вспомнила, как Соня пересказывала Вячеславу слова Стаса Вяземского: "У них крепкий брак, у них растет сын, будь с ней осторожнее..." И, может, мысль о скучающих нимфоманках, бегающих налево с такой же легкостью, как она ходит покурить, Соне подбросил тоже Вяземский. "Стасу обязательно перемывать мне кости, да еще в таком ключе?! Могу себе вообразить, что она подумала, встретив меня возле его комнаты! И уже готова спасать Томилина от беспутной бабенки, вздумавшей порезвиться! Вот же твою мать..."
- Где ты пережидала непогоду? - спросил муж, входя за Наташей на кухню. Включая кофеварку и сунув в печку "Четыре сыра", Наташа ответила:
- На "Фрунзенской", в театральной общаге. Как раз мимо проезжала.
- У Лаврецкого? - уточнил Виктор.
- Да, - Наташа села к столу. Недомолвок и утаек она не любила. Из них можно муху раздуть до размеров здоровенного слона. Так что лучше говорить все напрямик, чтобы нечего было раздувать.
- Это там упало дерево? - Виктор тоже налил себе чашечку кофе. - Я в новостях видел. МЧС его долго распиливало и растаскивало.
- Да, там.
Буря сменилась тихим и погожим июльским днем. "Вот так, после грозы - вёдро... Как всегда".
*
Наташа и Ефим сидели в коридоре Оттовской клиники, куда прямо из зала суда привезли Беллу. В разгар прений сторон Измайлова неожиданно охнула и схватилась за живот. Но довольно быстро перевела дыхание и с удвоенным жаром продолжала громить обвинение. И обеспокоенно кинувшийся, было, к ней прокурор снова включился в полемику. А когда Белла эффектно разнесла в пыль все доводы обвинителя, следующая схватка согнула ее пополам.
- Только восьмой месяц пошел, - нервно хрустел пальцами Ефим, которого выдернули к жене из Горелова, где он как раз выбил перевод в больницу для одного из своих подзащитных и вышел во двор - сдвинуть на шею надоевшую маску и выкурить сигарету. - Что же теперь будет?..
- Фима, ты рассказывал, что сам родился семимесячным, - успокаивала его Наташа, - и ничего, вырос, крепок, здоров и даже в меру упитан! - она улыбнулась.
- Я же ей говорил, - бубнил Коган, - хватит надрываться, сдай дела Игорю и иди в декрет. Да вы, девчонки, вечно наши мудрые слова посылаете известно куда, а зря, кстати!
- Сами с усами, - отшутилась Наташа.
Подошедшая медсестра сообщила им, что в ближайшие часы точно ничего не изменится. "Первые роды, и возраст не юный, сами понимаете, - сказала она, - лучше идите домой, утром позвоните!"
Ефим поплелся к выходу с видом ребенка, которого вместо похода на Крестовский остров в парк аттракционов заставили решать примеры.
- Хорошо хоть, - бурчал он, - у Белки "тревожный чемоданчик" в машине был, со всем, что ей в больнице потребуется. А то я ведь без понятия, что вашему брату в палате нннужно...
- Расскажи это кому-нибудь другому, Фима, - поддела его Наташа, - разве есть что-то, чего ты не знаешь о женщинах?
- А я с ними детей не крестил.
Они перешли через Дворцовый мост, миновали Адмиралтейство и устроились в "Шоколаднице", бывшем "Кофе-Хаузе". Сделав заказ, Ефим сообщил:
- Дело чихающего мальчика помнишь? Так вот, не знаю, что органы опеки решат, но сама жизнь уже эту семейку наказывает за головотяпство. Бабушка чихуна вскоре после прогулки слегла в Боткинскую с 60% поражения легких. Две недели на вентиляции. Еле выкарабкалась. Отец и старшая сестра мальчика переболели дома. У матери был ковид в легкой форме. Сам мальчик недельку почихал и забыл. Младший ребенок, девочка, то ли семь месяцев, то ли восемь, к счастью, не заразилась. А теперь к ним прицепилась опека. Ты знаешь, как они ревностно следят за обстановкой в каждой семье и за соблюдением прав детей. Одна моя знакомая недавно плакалась: не знает, как теперь с детьми общаться, если и не крикни на него, и за шлепок по попе могут посадить, как за побои, а уж про ремень и подавно думать забудь. Очень была огорчена и растеряна.
- Ну, если она с детьми без шлепков и ремня разговаривать не умеет, - отрезала Наташа, - то пусть лучше побьет себя по голове за то, что без мозгов родилась!
- Или с куриными, - припечатал Ефим. - Так вот, встретил я в одном учреждении эту мадам, мать "Чихальи", и такого от нее наслушался! Мол, какого хрена мы полезли, и чего дети экскурсовода возбухли, и, может, их отец в другом месте заразился, и если у нее детей отнимут, она на все готова, и кляузникам придется ходить да оглядываться... Я и ответил, что угроза физрасправой в присутствии юридического лица - это уже статья Уголовного кодекса, и серьезная, не кот нас...л. И теперь, говорю я ей, если с истцами что-то случится, буду знать, кого первым подозревать и на кого следователю указать. Она тут же сменила интонации и запричитала, как все ее обижают, жалкие ничтожные люди, с кормящей матерью воюют, и ретировалась, чуть не поломав каблуки на бегу.
Им принесли заказ - бизнес-ланч для Когана и кофе с круассаном для Наташи.
- Даже боюсь за твоего друга, - Ефим снял крышку с суповой миски, - такая психопатка может и наехать на него. А он не я, едва ли сможет осадить припадочную.
- Да уж, - хмуро сказала Наташа, - у таких, как эта особа, чутье на людей, заведомо не способных дать отпор. Так собаки безошибочно чувствуют, на кого можно наброситься, а перед кем лучше не тявкать. А в театре сейчас горячая пора - вместо отпуска ездили в гастрольный чес по области; Костя решил с "Развязки" дивиденды собрать по полной; два новых спектакля готовят к сентябрю, и у него тоже главные роли в обоих, а на новогодние праздники они поедут на гастроли в "горячую точку" в N...
- "Весенней ночью думай обо мне,
И летней ночью думай обо мне"... - дурашливо пропел Коган, вспомнив злоключения артисток хора из "Забытой мелодии для флейты", и оба рассмеялись. -- И кто удумал посылать артистов в зону боевых действий?
- Какой-то меценат, - пожала плечами Наташа, -- он был на закрытом показе для почетных гостей в июне и решил сделать военным подарок, поднять их боевой ддух...
- Мдааа, - поцокал языком Ефим, - похоже, кто-то из оборонки, а это серьезно. Помню, к нам в Чечню тоже иногда творческие коллективы приезжали с концертами...
*
Рано утром Наташу разбудил звонок телефона. Наташа рывком села на кровати. В комнате было полутемно. Тусклый после ночного дождя августовский рассвет еще не набрался сил. Спросонья она дотянулась до радиотелефона на тумбочке - и чуть не оглохла от радостного вопля. И даже не сразу узнала звонившего.
- Фима, потише... Ты меня оглушил.
- Дочка! - воскликнул Коган. - У нас дочка! Три сто, сорок восемь сантиметров! Я ее уже видел! На Белку похожа, а носик мой! Красавица будет, твоему Младшенькому невеста! Я принес Белке цветы и гостинец от Елисеева, а не пускают, вот ушлепки! Ну, я им покажу!
- Правильно делают, - ответила Наташа, - сейчас дети находятся в палате с матерями, и на пыльцу у них может быть аллергия. А насчет сладостей сначала спроси у врача, что Белле сейчас можно есть. Родильницам нужно соблюдать первое время строгую диету... Разрешенные им продукты можно по пальцам пересчитать.
- А с этими корзинами что делать? - растерялся Ефим. - Я их с самого Невского притащил... Хотел порадовать Бельчонка.
- Цветы подари врачу, приподнимавшему роды, а сладости раздай сотрудницам клиники, за здоровье своих девочек, - посоветовала Наташа, которая впервые видела неизменно собранного и ироничного Ефима таким взволнованным. Интересно, когда у него родились сыновья, он так же волновался и растерянно метался?
От первого брака у Ефима было двое сыновей, 22 и 16 лет.
- Только не притаскивай целый грузовик гостинцев, - сказала она, - Белла ведь только неделю проведет в клинике, а не полгода... А то мне Уланов, когда я лежала в роддоме, так принес дюжину пакетов - я большую часть при выписке раздала...
- Уже бегу консультироваться насчет продуктов! И еще Белка записку передала - просит платье с поясом на выписку. Хочет талию затянуть. Наряды для беременных, говорит, надоели! - Ефим счастливо рассмеялся.
- А у меня при выписке джинсы лопнули... Молния вылетела. Я полгода потом восстанавливалась, - рассмеялась Наташа. - Хорошо еще, что не кормила. А то до сих пор в двери боком заходила бы...  

После разговора с Ефимом ложиться спать было уже бессмысленно, да и сон убежал, вспугнуый ликующими воплями новоиспеченного отца Беллиной дочки. Наташа решила использовать утро для работы над рукописью.
В квартире все еще спали - оба Вити, старший и младший, и няня Лиза. Никто не мешал Наташе работать. Но почему-то строка снова не шла, и после пары страниц вымученного текста Наташа отложила ручку и встала. Что-то не давало ей покоя. Она мысленно перебирала в уме все события этих месяцев - поездка в Новгород, "Два часа дождя" в общежитии на "Фрунзенской", "дело чихающего мальчика", угрозы скандальной матери "принца Чихальи"... Предстоящие гастроли театра Лаврецкого на Ближнем Востоке, рождение дочери у Беллы и Ефима...
Наташа улыбнулась. Эта девочка стала долгожданным ребенком в семье ее друзей - первый ребенок у Беллы и первая дочь Ефима, поэтому у них сейчас настоящее ликование. Если у Когана от первого брака уже есть сыновья, то у 38-летней Беллы это - первая радость материнства. Подруга уже и не надеялась на это.
Выйдя в коридор за сигаретами, Наташа споткнулась о дорожную сумку мужа, и радостное настроение притухло. Да, совсем забыла: сегодня Витя-старший уезжает поездом в 13.34 в Ростов на прения по делу Агнии Найденовой - официантки, обвиняемой в разглашении какой-то закрытой информации и чуть ли не в экстремизме и государственной измене. Обвинение звучало бредово. Представить в роли экстремистки и врага народа эту простоватую 23-летнюю девицу с восемью классами образования и НПО и тройками в табеле - это было так же нелепо, как растиражированный в штатовском кино образ двадцатилетней губастой блондинки - доктора наук и международного эксперта по любым вопросам. Но после собственного обвинения, которое едва не стоило ей 25 лет в колонии и печально известного "дела пьяного мальчика" в Балашихе Навицкую трудно было удивить диковинными формулировками казенных актов. Другое дело, что Уланов слишком много внимания уделяет этой разбитной южанке с ярким макияжем, громким голосом, откровенно и даже провокационно одетой и имеющей несносную привычку громогласно тараторить, "забивая эфир" и не давая оппоненту вставить ни слова. Не раз она получала за это замечания в зале суда, а ее бесконечные "че, ваааще, ряааально" раздражали. "Как на завалинке с подругами семАчки лузгает! - неприязненно сказала Наташа, посмотрев одну из видеозаписей из Ростовского суда. - Может, в следующий раз дадите ей стаканчик на время заседания, пусть шелухой в ладошку поплюет, хоть перебивать не будет!"
Из-за Агнии они однажды уже поссорились, когда Виктор внезапно уехал разруливать конфликт своей подзащитной с сотрудницей изолятора, забыв о приглашении в театр на первый показ "Развязки" с Томилиным в главной роли.
- Тебя долго не будет? - спросила Наташа, когда Виктор зашел в гостиную с чашечкой кофе и круассаном на тарелочке, уже одетый по-дорожному.
- Дня четыре-пять. Может, неделю. Как повезет.
- У Беллы и Фимы сегодня утром родилась дочь.
- А-а... Я звякну им с вокзала, поздравлю.
- Удачи на суде.
- Удача нам понадобится. Прокурор озверел, требует для Найденовой 25 лет, максимальный срок для женщин.
- Ты его лангустом поставишь, - заверила мужа Наташа, - я в тебе не сомневаюсь.
Проводив взглядом с балкона такси, увозящее мужа на вокзал, Наташа хмуро закурила. Что же, связанное с событиями этих весны и лета, не дает ей покоя? Что она силится вспомнить? Это как-то связано с Ефимом и Беллой? Или с Улановым и его подзащитной? А может, с Вячеславом? И почему на душе так неспокойно?
*
Как всегда в разгар лета, на Невском негде было яблоку упасть, несмотря на необычную в северной столице жару. Проспект был раскален почти до сорока градусов, и по нему текли плотные и нескончаемые потоки людей, сворачивая то на Канал Грибоедова, то на Мойку, то на Фонтанку. Раздавались бодрые голоса зазывал, расхваливающих экскурсии по городу и по рекам. Бойко раздавали рекламные листовки. Привычно вещали экскурсоводы, сопровождающие пешие группы. Щелкали объективы.
Наташе не хотелось толкаться в этом муравейнике, или "человейнике", как называли подобное столпотворение писатели. Нужно было подродить где-нибудь на отшибе, в относительной тиши, чтобы привести мысли в порядок и понять, что ее тревожит.
Вернувшись с балкона, Наташа увидела на телефоне три неотвеченных звонка от Алисы Астаховой и тут же набрала ее номер. Алиса тут же отозвалась.
- Привет, - сказала Наташа, радуясь возможности расспросить подругу о странных планах насчет Ближнего Востока, - извини, провожала Уланова на поезд... Аки Ярославна, махала ему платком с балкона...
- Скорее я поверю, что ты прыгала под потолком с воплем "Езззз, да здравствует свобода!", - бойко отпарировала Алиса.
Молодые женщины рассмеялись своей шутке.
- Что у вас там за гастроли на новогодье намечаются? - небрежно спросила Наташа.
- Один из почетных гостей заинтересовался "Развязкой" в июне, - с гордостью ответила Алиса, - и решил, что спектакль можно показать нашим военным в воинской части, чтобы поднять их боевой дух, а заодно продвинуть репутацию театра - не просто "храм Мельпомены", а социально активное предприятие...
Наташу порадовало, что отходит в прошлое манера пиариться при помощи безумно дорогих аксессуаров и скандалов с журналистами, обслуживающим персоналом и просто с прохожими. Сейчас скорее обратят внимание на человека, занимающеося благотворительностью, чем на того, кто хвалится нарядами стоимостью в чей-то годовой бюджет или смачно материт персонал в бутике, салоне красоты или гостинице. Сама Наташа презирала такой "пиар". И когда однажды ее коллега, автор любовных романов, закатила истерику в меховом магазине Гостиного двора, закатывая глаза и витиевато посылая всех, от уборщицы до управляющего, по заковыристым адресам, Наташа насмешливо покачала головой: "Ну и кого ты этим удивила? Такое в каждой подворотне можно услышать. Ничего нового ты не сказала! И мне кажется, что завсегдатаи подворотни - не лучший пример для подражания!"
- Кажется, я егопомню, - сказала Наташа. - Это тот красавец, похожий на молодого Джорджа Клуни, который всем раздавал букеты и просил у меня селфи? Евсеев? - вспомнила она фамилию эффектного чиновника.
- Да, он самый, - отозвалась Алиса. - Ох, Наташа... Не хотела тебе рассказывать, но у нас вчера на поклоне скандал случился...
"Вчера на поклоне... Наверное, это было, когда мы с Коганом сидели в Оттовской и ждали новостей из родильного зала, или потом, когда пошли ужинать!"
По словам Астаховой, когда артисты вышли поклониться зрителям после спектакля, на сцену выскочила молодая женщина, вырвала у Вячеслава только что полученный букет роз и с размаху хлестнула артиста цветами по лицу, истерически матерясь. По залу прокатилось ошеломленное "ах", кто-то в первых рядах вскочил; из звукорежиссерской комнаты выскочила Соня Завьялова, но у сцены была перехвачена молодым, но обрюзгшим мужчиной в пахнущей потом футболке: "Але, стопэ! Те че надо от моей жены, красава?"
Ударить оторопевшего Томилина во второй раз истеричке не дали вышедшие из ступора актрисы. Алиса и Грозовская дружно схватили хулиганку за руки и скрутили. Пузан из зала взбежал на сцену, но был перехвачен Стасом. Вяземский недаром часто играл бравых военных или брутальных злодеев в остросюжетном кино и сериалах. "Спокэ, братан, - процедил Стас, сделав ловкую подсечку, - может, объясните, что за прикол?"
Женщина отчаянно забарахталась в руках артисток, попыталась лягаться и даже кусаться. Но детство Алисы прошло в старых дворах Удельной, где девочка рано научилась защищать себя, а Инесса увлекалась академической греблей на досуге и нередко весь выходной день проводила в ЦПКиО или Парке Победы, где брала лодку и лихо рассекала на ней по каналам и прудам. Благодаря этому, у Грозовской были очень сильные руки, и у рыхлой хулиганки против нее шансов не было. Обматерив обеих, дамочка визгливо заорала на весь зал: "Из-за этого ... у меня опека детей отнимает! Пустите, ..., я ему пасть порву!"
Муж крикуньи, которого Вяземский методично тыкал лицом в ковролиновое покрытие сцены, сдавленно сипел: "Ребята, лучше пустите нас, а то я сделаю один звоночек, и вам всем ... будет, реально, так что лучше руки убери, ..., ..., ...!"
Стас сгоряча пнул сквернослова в ответ и еще крепче припечатал о сцену. Да, Вяземский без особой симпатии относился к Томилину, завидуя его стремительному взлету у Лаврецкого и успеху у поклонниц; до сих пор у Станислава конкурентов не было. Но если кто-то посягал на престиж театра или кого-то из коллег, Стас забывал обо всем и защищал театр и своих товарищей по сцене, как лев. "Что вы на него взъелись?!" - с расстановкой спросил Вяземский у кряхтящего от боли толстяка.
- Его отец незнамо где заразился ковидом, - просипел парень, видя, что перед Вяземским геройствовать бесполезно, да и себе дороже. - А этот, ну, коллега ваш, с сеструхой телегу накатал, типа, это наш сын его отца заразил. У ребенка насморк был аллергический, на цветы или баба какая-то на экскурсии сильно надухарилась в автобус, а до нас опека доманалась, типа, мы больного ребенка повезли на экскурсию...
- Я кормящая мать! - орала его жена, барахтаясь в руках Алисы и Инессы, но уже не рискуя лягаться после пары ответных пинков от Грозовской. - Смотрите, как мне руки выкручивают! У меня теперь молоко пропадет! Защищают своего звездуна, а он считает себя вправе по головам идти! У меня детей из-за него отбирают, а вы ему хлопаете! Он на нас донос написал! А может, это ваще наоборот его отец моего ребенка заразил!
Вячеслав резко вскинул голову, и его глаза яростно блеснули, но ответить он не успел. На сцену выскочила Соня:
- Ты, кормящая мать! - заорала она еще громче. - Да твой ребенок полдня экскурсоводу в лицо чихал, а ты плевать хотела! Правильно тебя опека проверяет, дура! Тебе не то, что детей, щенка доверять опасно! У тебя в голове полова!
Хулиганка в ответ предложила Соне катиться по известному адресу и посоветовла "сначала своих родить", а потом начала проклинать всех, "кого дети бесят" "Ходи да оглядывайся теперь, стукач!" - квакнул скрученный Стасом ее муж.
Тут в зале появились вызванные капельдинершей полицейские и увезли супругов в отделение. Зрители расходились неохотно, задерживаясь в коридорах, фойе и на крыльце, бурно обсуждая происшествие. Вячеслава, бледного и подавленного, успокаивали всей труппой. Ему со всех сторон совали кофе, валерьянку, сигарету, рюмку коньяка, феназепам. "Ну и что, что бросил, одну можно, - убеждала Инесса, выбивая сигарету из пачки "Собрание", - как лекарство!" "Да забудь ты, что этот дурак варнякал, - рокотал комический толстяк, краснодарец Зубов, играющий в "Развязке" амбициозного, но глуповатого следователя, - тебе грозится, а сам потеет с переляку! На, лучше капуччину с двойным сиропом осади!" "Пусть только сунутся еще! - негодовала Грозовская, - мы на них самих куда следует заявим, нормально - врываются в зал и устраивают драку!" "Выпей "Мартеля" и выкинь из головы, - увещевал Стас, - эти только глотку хорошо драть умеют и грозиться, а для реальных действий у них кишка тонка. Только высморкаться смогут, если простудились!"
Вячеслав заговорил не сразу. Он сидел, поникший, на сценической скамье, с судорожно сведенными плечами. Соня тихонько гладила его по спине, но парень словно не замечал этого.
- Да я не боюсь угроз, - тихо сказал он, - но... Из-за их безответственности погиб мой отец, а бабушка ребенка лежит в реанимации. И они во всем обвиняют меня. И среди зрителей кто-то мог им поверить, подумать, что я и в самом деле... - он замолчал, закусив губы. - Что мы с сестрой в самом деле виноваты...
- Да мы за тебя, если что, горой, - заверила Алиса, держа в руках пузырек с валерьяновыми каплями, - и умные люди поверят тебе, а не этим недоумкам!
- Небось хотят с тебя денег стрясти, - гаркнула Инесса, - или запугивают, чтобы ты иск отозвал... Ну, пусть только сунутся! У нас с Алисой мужья знаешь, где служат? Пусть только эта парочка еще сюда сунется!..
- Потащить больного ребенка на экскурсию, а потом негодовать, что их опека проверяет? - возмутился Стас. - А что их за такое, по голове погладить или в попку поцеловать, извините мой плохой французский, дамы!..
- Да мы привыкли, Стас, что "хранцузький" - не твой конек, - поддела его Инесса, тоже очень острая на язык.
Томилин молча встал, прошел за кулисы, так же молча переоделся и вышел. И около суток никто не знал, где он. В общежитии Вячеслав не появлялся; телефон не отвечал, и где его искать - непонятно.
*
Наташе при помощи Ольчика пришлось обойти почти всю Думскую улицу, заслуженно пользующуюся репутацией самого злачного местечка Петербурга. Даже днем одинокий полицейский не отваживался заглянуть на эту улицу, где царило разудалое веселье, и даже в прошлогодний карантин не совсем затих бесшабашный разгул.
Оля Еремеева по своей предыдущей работе хорошо знала все питейные и ночлежные заведения Думской и охотно вызвалась сопровождать Наташу. Узнав о случившемся с Вячеславом, она возмутилась: "Вот твари! Убили его отца, а теперь еще и ему грозятся! Да самих бы их за это по ...льнику! Ой, извините, сорвалось!"
Наташа чувствовала себя обязанной найти Вячеслава. Она понимала, что это с ее подачи Томилины, брат и сестра, подали иск на семью "Чихальи", а теперь все шишки обрушились на Вячеслава. Скандалисты недаром выбрали мишенью именно его - парень казался им самым безопасным противником.
Наконец-то Наташа и Ольчик его нашли, к вечеру следующего дня. И поразились перемене, произошедшей с ним перемене. Убежденный трезвенник, растягивающий на всех театральных сабантуях один бокал сухого вина, Вячеслав добивал литровую бутылку водки. От него крепко пахло табаком. Пьяным парень не выглядел - скорее, остекленевшим, застывшим. И в глазах вместо хмельной дымки была только боль. Лицо побледнело и вытянулось, скулызаострились, как у переболевшего.
Наташа при помощи Ольчика вытащила парня из-за стола, протянула подскочившему к ним бармену двухтысячную купюру - "Этого хватит? Сдачи не надо!" - и затолкала Томилина в свой "Круизер". По дороге на Фонтанку Наташа включила магнитолу. Снова пела "Агата Кристи", "Опиум для Никого". "Интересно, - вяло отреагировал Вячеслав, на секунду выйдя из оцепенения, - что у него случилось, из-за чего он так хочет "поиграть в декаданс"?.."
Радуясь, что муж в Ростове, а Младшенького няня повезла на выходные в Комарово, Наташа занялась реанимацией загулявшего артиста. Через два дня ему предстояло играть в "Эксперименте профессора Доуэля", и к этому времени Вячеслав должен быть как новенький. "А то хорош будет профессор Керн, помятый, с красными глазами и выхлопом!"
Сыграть знаменитый роман Александра Беляева на сцене придумал Лаврецкий. Он же и назначил на главные роли Вячеслава и Алису. Астаховой с трудом давалась роль Лоран - женщины, ненавидевшей Керна. "Раньше профессора играл Наумович, - говорила она Наташе, - и он изображал такого прожженного мерзавца, убийцу и вора, что его не трудно было ненавидеть на сцене. А когда Слава в ответ на мои обвинения смотрит с таким искренним недоумением и укором, я по-настоящему краснею и чувствую себя настоящей мегерой... Ведь погубив Керна, Лоран не дала ему завершить научную работу, которая произвела бы переворот в медицине и спасала бы множество жизней. Получается, моя Мари - настоящая преступница, даже в большей степени, чем Керн!" "Эксперимент" имел успех на сцене, и режиссер уже искал сценариста для "Властелина мира", и на роли Штирнера и Эльзы снова наметил Томилина и Астахову...
Наташа загнала Вячеслава в душ, заставила бросить в стиральную машину пропахшую алкоголем и табаком одежду, напоила его крепким кофе... Вячеслав почти не сопротивлялся, но Наташу пугала его безучастность; парень казался погасшим.
- Не знаю, как теперь выйду на сцену, - признался он, кутаясь в халат Уланова, - после того, что случилось... Я даже думаю... Может, мне лучше уволиться или перевестись в другой город.
- О чем вы говорите?! - возмутилась Наташа. - Вы вышли на главные роли, вас обожают зрители, вы работаете не где-то, а в театре Лаврецкого, это небывалый успех для артиста, приехавшего в Питер из другой области! И вы все хотите похерить из-за парочки кретинов, которые всех винят в том, что без мозгов родились? Я даже слушать не хочу эти глупости. Ведь сцена - это ваше призвание, вы не играете - вы живете жизнью своих героев, а это не такой уж и частый дар в наше время!
Она почти кричала, говорила резко и даже грубо, вспоминая, как майор Мелешко так же, при помощи жесткой шокотерапии, иной раз выводил солдат из посттравматического шока после первого боя или приводил в чувство запойных. "Никаких сюсюканий, - говорил комбат, - из шока надо вышибать, как из парашютного люка - сапогом под задницу! Мамочки с ними дома пускай сюсюкают, а тут армия, а не ясли!" И Наташа надеялась, что ее резкий тон и прямодушные высказывания помогут Вячеславу выйти из подавленного состояния, встряхнуться, ожить.

- А кстати, сколько вам лет, Вячеслав? - поинтересовалась она, заваривая две чашки кофе.
- Тридцать четыре, - ответил артист. - А что?
"А мне - тридцать девять, - констатировала Наташа, - на пять лет старше... Хотя, почему это меня беспокоит? Странно, что я вообще задала ему этот вопрос!"
- Вы выглядите моложе, - сказала она, - я думала, что вам еще нет тридцати.
- Уже есть, - впервые чуть улыбнулся Вячеслав.
Наташа поставила чашки на поднос и отнесла в гостиную. Следом Вячеслав принес вазочки с печеньем и конфетами. И, если бы Наташа видела, каким взглядом артист ее провожает, она бы очень смутилась...
*
Наташа успела забыть, что она дома не одна и, выйдя из кабинета покурить, вздрогнула, увидев в кресле в гостиной мужскую фигуру.
- Я вам, наверное, мешаю, - поднял голову Вячеслав, - может, я уже пойду в общежитие?
- Ерунда, - ответила Наташа, - часть комнат в квартире обычно пустует, они предназначены именно для гостей, и вы абсолютно меня не стесняете. В общаге тихо не бывает никогда - помню по армии. А вам нужно хоть немного побыть в тишине перед спектаклем, успокоиться, прийти в себя.
- Мне очень неудобно, - признался артист, запоздало вскочив с кресла. - Уже второй раз вы мне помогаете, а я не могу ничем вас отблагодарить.
- И не надо, - снова отмахнулась Наташа.
- Неловко оставаться в долгу. Мы так не привыкли, - покачал головой Томилин.
У Беллы была книга дворянских родов России, которую она не раз с гордостью показывала Наташе, открыв на странице "Измайловы". "Может, это мой герб, - говорила подруга. - И Измайловский проспект назван в честь моих предков... Как знать! Революция изрядно побушевала, многие семейства так разметало, что где угодно можно найти "бывших"..."
Наташа из интереса прочитала всю книгу, и сейчас вспомнила, что ей попалась на глаза и статья о древнем роде Томилиных. Он тоже имели родовой герб.
"Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге, - вспомнились стихи Марины Цветаевой. - Мучительно-великолепны брови... В его лице таинственно слились две древних крови... Под крыльями раскинутых бровей —
две бездны. В его лице я рыцарству верна, — всем вам, кто жил и умирал без страху! — Такие — в роковые времена — слагают стансы — и идут на плаху..."
Наташа загасила окурок в высокой фигурной урне-пепельнице и вернулась в комнату.
- Вы тоже однажды очень меня выручили, Слава, - преувеличенно бодро сказала она, - помните "два часа дождя под июльский гром"? Можно сказать, вы меня тогда спасли. А я всего лишь помогаю вам в трудную минуту. Если для вас это важно, то мы в расчете.
Вячеслав поднял голову, и на его щеках появились те самые милые ямочки. И только сейчас Наташа заметила, что он только выпил кофе и не притронулся к десертам. И как бледен и осунулся молодой человек - как будто долго голодал или был измучен многодневной болью.
- Вы хорошо себя чувствуете, Слава, - спросила она.
- Спасибо, Наташа. Все в порядке.
- А когда вы ели в прошлый раз?
- Не помню. Кажется, в буфете перед спектаклем...
- Третьи сутки, - резюмировала Наташа, - понятно. Однажды я сама долго голодала и сразу узнаю симптомы. Но я перед началом голодовки была более упитанной, специально готовилась и набирала вес про запас, да и физических нагрузок в тюрьме было меньше, поэтому я так долго держалась. А у вас две главные роли, пять второстепенных, и вы еще что-то новое готовите к постановке... Если вы начнете сейчас голодать, то свалитесь недели через две. Если не раньше. Пойдемте на кухню.
Ослушаться хозяйку квартиры Вячеслав не решился. Вставая с кресла, он слегка пошатнулся, но спешно выровнялся, не желая выказывать слабость.
- Какая у вас большая квартира, - сказал он по дороге в кухню.
- Бывшая коммуналка, - пояснила Наташа, - а до 1917 года - чьи-то господские апартаменты. Сейчас подобные квартиры в центре, особенно у воды, расселяют и продают за большие деньги желающим "жить, как графья".
Она открыла морозилку:
- На ужин могу предложить только пиццу и пышки. Хозяйка из меня фиговая, готовить не люблю и не умею. Вам "Маргариту", или "Четыре сыра"?
- Любую. На ваше усмотрение, - Томилин устроился на высоком стуле у длинного стола.
- Прекрасно, значит, "Четыре сыра", - Наташа достала большую пиццу и сунула в микроволновую печь. - Сварить кашу в походном котелке и вскрыть тушенку из суточного сухпая - вот предел моих кулинарных способностей. Мама говорит, что у меня руки растут не из того места.
- Зато вы пишете очень хорошие книги, - тихо сказал Томилин. - И написали пьесу, любимую зрителями уже не первый год. Каждому свое.
Он посмотрел в окно на реку, залитую розоватым вечерним солнечным светом и вздохнул:
- Что-то у меня в голове засела песня, которую я как-то слушал в вашей машине. О пьяных звездах и розовом снеге... Это все эмпатия. Не знаю, дар это, или несчастье, - с горечью сказал артист.
- Вы улавливаете чувства людей? - Наташа достала из печки пиццу и начала нарезать.
- Да. Эти люди в театре, родители мальчика... Они меня ненавидят за то, что я причинил им горе. Не знаю, Наташа, можно ли платить злом за зло. Вот и в "Доуэле" Лоран ошибочно решила, что Керн-  преступник, и не остановилась, пока не уничтожила его. Но из-за этого он не смог закончить работу над изобретением, которое могло бы послужить во благо человечеству... Мари думала, что борется со злом во имя добра и справедливости, и лишила множество людей шанса на спасение. Вот так и я, думал, что поступаю справедливо, а принес им несчастье.
- Слава, - Наташа отложила нож, - сделайте одолжение, не берите на себя вину за все на свете. Самобичевание в данном случае неуместно. Несчастье им принесли их собственные жадность, глупость, наглость и пофигизм. И эти же их качества стали причиной болезни, обрушившейся на их соседей по экскурсионному автобусу, на сотрудников турфирмы и на вашего отца. Они пожалели уплаченные за билеты деньги, думали только о том, что, сдавая их в последний момент, потеряют какую-то часть, не захотели надеть на сына маску, чтобы не выслушивать его капризы и истерику, да еще лезли с ним всем в лицо и огрызались, когда их просили соблюдать дистанцию. И вполне закономерно, что теперь они расплачиваются за такое наплевательское отношение к окружающим. Рано или поздно всем, кто думает "Лишь бы мне и моим детям было хорошо и комфортно, а на остальных мне наплевать, утрутся и потерпят", приходится держать ответ за свои поступки. Умные люди в таком случае понимают, что виноваты сами, и стараются извлечь урок, а глупые ищут виноватых вокруг себя. И вам не стоит казниться из-за того, что кто-то с одной извилиной в организме срывает злобу на том, кто кажется ему наиболее безобидным. Да и то, - буркнула Наташа, - похоже, у этой семейки единственная прямая извилина в организме находится не в голове, а на том месте, которым садятся.
Вячеслав не удержался от смеха:
- А у вас острый язык, Наташа. Не хотел бы я на него попасть. Даже не знаю, что вам ответить. Трудно возразить. Мне крыть нечем, - развел руками артист, словно капитулируя.
- А вы все же считаете, что я неправа? - Наташа нарезала пиццу. - Вам два куска? Три?
- Один, - смущенно сказал Вячеслав, который, судя по глазам, охотно съел бы всю лепешку. - Я тоже об этом думал, пытался убедить себя, что правильно сделал. Если такие люди не будут знать, чем отзовется кому-то их беспечность, они и дальше будут так поступать... Но их ударило слишком сильно. Потерять детей - это самое страшное для родителей.
- Хорошие родители, - Наташа все же положила ему три куска пиццы, - не думали бы о том, что, сдавая билеты перед самой экскурсией, потеряют сколько-то процентов кэшбэка. Отменили бы поездку, увидев, что ребенок почихивает. Моя мать никогда не поехала бы с нами на экскурсию, если бы я или кто-то из моих сестер начал чихать. А в моем детстве таких болезней, как ковид, еще не было, но мама все равно не была такой беспечной. Так что каждый человек - кузнец своего счастья и несчастья тоже. Вас, наверное, коробят мои жесткие суждения, но я понимаю, что жизнь - суровый учитель, за ошибки может так вмазать - костей не соберешь. Надо думать, что делаешь, и извлекать уроки. Я как-то тоже получила жестокий урок, и хорошо его усвоила, а не переводила стрелки. Вы знаете, что со мной случилось и почему; "Развязку" вы наизусть выучили.
- Да. Знаю. И читал в 2015 году о событиях на Оккервиль.
- Слава, вам необходимо поесть, - Наташа увидела, что Вячеслав едва надкусил один из золотистых треугольников пиццы. - Вам нужны силы, - она дотронулась через стол до пальцев Вячеслава, и артист вздрогнул, как от удара током и поднял голову. Бледные щеки запунцовели, а в глазах мелькнули смущение, растерянность и еще что-то... "И почему  не эмпатка!"
- Да, спасибо... Конечно, - Вячеслав взял первый кусок и начал жевать - Я часто забываю о еде, если чем-то расстроен.
После ужина Вячеслав снова устроился в кресле у камина, читая тетрадь со своим текстом в "Эксперименте профессора Доуэля". Видно было, что он чувствует себя неловко в этой огромной комнате с тремя окнами, евроремонтом, лепниной, камином и дорогой мебелью, особенно после своей восьмиметровой комнатки в общежитии со сводчатым потолком и узкой панцирной кроватью (тонкий полосатый матрас, синее пикейное покрывало). Худощавый молодой человек в великоватом ему халате был похож на подростка. Но уже завтра он будет решительным целеустремленным и жестким профессором Керном. Он будет продолжать дело своего учителя, готовый выполнить последнюю волю Доуэля даже если для этого придется приносить жертвы и ложиться костьми. Он был ошибочно заподозрен в убийстве учителя. И все поверили обвинительнице, а не оклеветанному человеку... И ему на поклоне будут громче всех аплодировать, А еще через три дня он снова будет нырять в июньскую Оккервиль, чтобы спасти ключевого свидетеля защиты своей любимой женщины... В любой роли Вячеслав бесподобен. Он не играет - он живет жизнью своего персонажа, становится им - Уманским, Керном, эльфом Пэком, Гришей Незнамовым... И, Наташа посмотрела на его тонкие, точеные черты лица, безупречную осанку и изящные кисти рук, - может, если бы не 1917 год, сейчас Слава жил бы не в общежитии, а в такой же квартире или в родовом имении Томилиных. Породу не спрячешь; даже в скромной одежде он выглядит благородно, держится спокойно и с достоинством. А другие, Наташа вспомнила некоторых завсегдатаев "глянцевой" тусовки, - могут хоть с головы до ног увеситься элитными украшениями, нарядиться в самые дорогие и брендовые наряды, рассекать на машинах класса люкс и хвалиться своими виллами, бунгало, шале и дворцами, покупая своим питомцам безумно дорогие деликатесы и шлейки стоимостью в чью-то годовую зарплату - и все равно Купчино, Лиговку или Шушары никуда не спрячешь; так и норовят вылезти наружу. Стоит только посмотреть, как трепетная большеглазая, как Бэмби, пианистка Норкина кроет умелым матом сотрудников спорт-клуба или продавцов в бутике, изредка вставляя в матерный монолог слова "быдло" и "чмо"; рафинированная бизнес-леди Барская, похожая на ходячую рекламу бренда "Прада", орет на совете директоров так, что покраснел бы от стыда даже грузчик из Морского порта... Весь их лоск и респектабельный облик тут же превращается в кастрюльную позолоту. И как несправедливо, что такие особы блистают и купаются в роскоши, задают тон в свете, по сути не имея за душой ничего, кроме крепких локтей и луженой глотки, умения идти по головам, а в нужный момент - пресмыкаться. А по-настоящему талантливый человек, артист, поэт и бард, сводящий с ума всех петербургских театралов, ютится в крошечной комнатке под крышей и получает зарплату меньше, чем эти погремушки за неделю тратят на корм для своих собачек.
Наташа не видела, как Вячеслав украдкой поглядывает на нее поверх тетради. И тоже думает о ней.
Вот она какая, популярная писательница, автор серии "Армейский детектив", набирающая все большую известность среди поклонников этого жанра. До сих пор он видел Навицкую только с расстояния, в директорской ложе рядом с режиссером, директором театра и почетными гостями - элегантно одетую, с безупречной прической и легким "натуральным" макияжем, благодаря которому лицо казалось не накрашенным, но выглядело свежим и цветущим. Актрисы в кулуарах со знанием дела обсуждали, сколько стоит косметика, дающая такой эффект... Фото Натальи в апартаментах на Фонтанке в кругу семьи. Презентации и автограф-сессии в Доме книги у канала Грибоедова. Глядя на эту элегантную красавицу, Вячеслав с трудом верил в то, что было написано в аннотации на обороте каждой ее книги: служба в ВДВ, ложное обвинение, тюрьма, побег... Это казалось рекламным ходом. Разве может эта дама маршировать в берцах, прыгать с парашютом, выскакивать на ходу из тамбура электрички?.. Конечно же, это рекламный ход, придуманный издательством, чтобы привлечь читателя к автору с необычной биографией - и заставить охотнее покупать ее книги.
Вячеслав уже был наслышан об авторе "крутых" мужских триллеров о спецназе Беркутове - о нем тоже писали, что он служил в спецвойсках, участвовал в боевых действиях, боролся после дембеля с мафией в родном городке, и так далее... И приключения бесстрашных парней в черных беретах написаны в основном на основе реальных событий из жизни автора...
А в жизни Беркутов оказался рыхлым вальяжным господином с пухлыми мягкими руками, сражался он только в "Варкрафт" или "Танки" и даже не знал, кто старше по званию - сержант или старшина. "Но надо же книги продвигать, - ерничал как-то в курилке Стас Вяземский после визита Беркутова в театр на День морской пехоты с раздариванием книг и совместной фотосессией. - Если сказать зрителям правду и показать им этого тюфячка без прикрас, кто захочет покупать его книги? А так срабатывает "вау-эффект", для него и придумали эту героическую сказочку"...
Впервые Томилин по-настоящему рассмотрел Наташу, когда она слушала его песню о человеке, заблудившемся ночью в зимнем лесу. По ее лицу было видно, как близка и понятна ей эта тема, как знакомы ощущения человека, оказавшегося в безвыходной ситуации, не зная, придет ли помощь...
А потом Наталья, едва узнав о его горе, не колеблясь направилась к Лаврецкому и добилась того, что непреклонный главреж перенес спектакль для почетных гостей на четыре дня. А потом она отвезла его на своей машине в Новгород и на отпевании в Софийском соборе искренне разделяла его горе.
Без своих дорогих платьев и костюмов, в простых джинсах и рубашках, с чистым лицом Наташа выглядела совсем иначе и оказалась простой, открытой и... Пожалуй, это слово к ней подходит: настоящая. Решительная, волевая, умеющая настоять на своем, готовая протянуть руку помощи, сопереживать. Она не бросит человека в беде, отложит все дела, если кому-то рядом нужна помощь. глядя на нее в Новгороде и позже, когда они пережидали июльскую бурю в мансарде, Томилин понял, что все правда - и армия, и боевые действия, и тюрьма, и борьба за справедливость. Наталья не лжет и не притворяется. "Настоящая, - крутилось в голове у Вячеслава, - она настоящая..."
Эта мысль настойчиво крутилась в его голове, отвлекая от напряженного объяснения Керна и Лоран в конце первого акта - ключевой эпизод пьесы. "Она замужем, - напоминал себе артист, - у нее растет сын. Соня говорила, что у Натальи счастливый брак. Она помогает мне просто потому, что не может пройти мимо, если кому-то плохо. Что я себе возомнил? Она замужем и счастлива..."
Он снова опустил глаза на страницу. Да, и еще одно - у Вячеслава было маловато опыта общения с женщинами в каком-то формате помимо дружеского или делового. Бойким, обаятельным и развязным он мог быть только на сцене, войдя в образ. В жизни же его каждый раз охватывали робость и скованность, если он пытался поухаживать за девушкой. Все попытки оборачивались неудачей, и в конце концов Вячеслав оставил их: "Значит, время еще не пришло. Я сам пойму, когда буду готов преодолеть этот барьер. А пока можно просто дружить с интересными людьми, и неважно, мужчины они, или женщины..."
Он долго думал, что и Наталью воспринимает так же - как хорошего друга, доброго и отзывчивого человека, уважает ее талант и трудолюбие, восхищается ее живым умом и острым языком... И только сейчас понял, что уже давно заблуждается насчет своего истинного отношения к этой женщине. "Мне лучше делать вид, что я продолжаю заблуждаться, - подумал артист, - во-первых, Наталья видела меня на Думской, когда я сорвался из-за того скандала на спектакле..."
Он со стыдом вспомнил свои облитые кетчупом брюки, помятую несвежую рубашку, неуклюжее, отяжелевшее тело, мутный туман в голове... Всего один раз сорвался, и какой результат... "Наверное, я ей теперь неприятен, если она увидела меня ТАКИМ. А главное - ОНА ЗАМУЖЕМ И СЧАСТЛИВА! Вяземский как-то правильно мне сказал: "Не про вашу честь невеста, Юлий Капитоныч..."

*
Позже, уже сидя в отведенной ему гостевой комнате, Вячеслав томился без сна, глядя в окно, за которым мягко светилась белая ночь. Плотные шторы он не задергивал. Перед глазами снова и снова вставала картина: Наташа расстилает постель, сноровисто расправляет простыню, привычно взбивает подушку, встряхивает легкое одеяло... Статная, цветущая, энергичная, сама Жизнь. Он, как завороженный, следил за каждым движением ее сильного гибкого тела. Следом потянулось другое, непрошенное, воспоминание, которое вызвало на его щеках краску стыда. В общежитии, возясь с мокрой одеждой, прилипшей к телу, Томилин боролся с мыслью о том, что за его спиной раздевается красивая молодая женщина, и представлял себе эту картину, и гнал ее от себя, и не мог от нее отделаться. Он все время думал, какая у Натальи кожа - золотистая, словно спелый персик, и такая же нежно-бархатистая. И пахнет от нее мёдом, как в саду у тети Лены, когда цветут деревья... По дороге в Новгород Наталья сидела за рулем в майке, бросив ветровку на заднее сиденье, и ее обнажённые золотистые руки все время были перед его глазами. Пока Наташа сражалась за его спиной с рубашкой и джинсами, отяжелевшими и непослушными, растиралась полотенцем и спешно натягивала спортивный костюм, Томилин испытывал настоящую муку. А когда она наутро ушла, Вячеслав (вспомнить стыдно!) взял куртку от спортивного костюма, поднес к лицу и долго вдыхал медовый запах...
Мысль о том, что Наталья снова рядом, через две комнаты, не давала Вячеславу уснуть, и парень жалел, что бросил курить. Сигарета сейчас помогла бы справиться с бунтующими чувствами.
Он представлял ее себе - загорелую, с лучистыми голубыми глазами и упругим золотистым телом, свежую после душа, такую манящую... но чужую жену.
Вячеславу доводилось видеть постановки "Грозы" и "Анны Карениной", и однажды он даже сыграл роль Бориса Григорьевича. Оба спектакля подводили к мысли, что влечение к чужим женам до добра не доводит, и это не только на сцене бывает. Вячеслав помнил, как в Новгороде один из его товарищей разводился со скандалом из-за новой участницы дивертисмента. А другому ревнивый муж артистки оперетты сломал нос. Был и настоящий криминал - актриса убила мужа-режиссера за то, что он люто ревновал ее к трагику и даже начал поднимать на нее руку, угрожая расправиться с соперником... Любой из этих историй хватило бы, чтобы понять, как важно сдерживать свои порывы. "Да и Тартюф, - думал Вячеслав, ворочаясь на пахнущих лавандой простынях, - погорел именно на том, что не смог совладать с тягой к жене Оргона..." Но теперь Томилин лучше понимал и литературных героев, и участников тех историй, которые довелось наблюдать, работая в разных театрах. У него сейчас не было сил осуждать этих людей за то, что они не совладали с бурей чувств. "Не девственным суд, - он перекатился с горячей подушки на край кровати, - над страстью... Тяжеле виновная Федра - о ней и поныне поют..."
"Нет, так нельзя, - он решительно поднялся с постели и потянулся за свежими и выглаженными джинсами и рубашкой, - я же не каменный... "Как я ни набожен, но все же я - мужчина!"... Опять цитата из пьесы! Но что делать, если и в мировой классике так много пишут о запретных чувствах! Но это будет против моей совести..."
Он уже был у входной двери, стараясь справиться с многочисленными замками и не поднять шум, когда дверь гостиной за спиной скрипнула.
Наташа стояла в дверях, кутаясь в короткий шелковый халат-кимоно и смотрела на застывшего у двери артиста.
- Вы далеко? - спросила она.
- Я лучше все-таки пойду в общежитие, - Вячеслав смущенно отвел взгляд от ее длинных красивых ног. - Я... Спасибо вам за доброту! Вы очень мне помогли, и не раз... Я ваш должник. Но сейчас очень неловкая ситуация, и я... - злосчастная робость снова сковала ему язык, лишив красноречия. "Еще и мычу, как глупый теленок!"
- Ну вот, - грустно сказала Наташа, - и вы уходите, а я буду коротать остаток ночи в этой огромной пустой квартире. Мой муж в Ростове на прениях. Девчонку с Левбердона обвиняют в экстремизме и госизмене, как меня когда-то, и Виктор уже полгода мечется между Питером и Ростовом. Стоит ей попасть в карцер, заболеть или объявить голодовку, как он, выпрыгивая из штанов, мчится на первый же поезд, идущий на юг, как когда-то носился ко мне. А я каждый раз мучаюсь от мысли, что однажды он не вернется. Полтора года он ездил ко мне в СИЗО, а потом мы поженились. А может, тогда у него тоже была женщина, которая ждала его, и однажды не дождалась. А теперь пришла очередь и мне расплачиваться за это. Да и Агния на 16 лет моложе меня, - Наташа вертела в руках зажигалку. - Хоть и умом не блещет, и манеры - как у мисс Дулиттл в первом действии "Пигмалиона", но возраст, мать его!..
- Я не знаю эту Агнию, - Вячеслав отошел от двери и, отчаянно краснея, выпалил:
- Но по-моему, от таких женщин, как вы, не уходят!
- Да, - невесело улыбнулась Наташа, - я ведь зарабатываю такие деньги, которые этой подавальщице и не снились, а у нее даже трусов целых нет, все латаные...
- Я не об этом, - Вячеслав уже забыл о том, что хотел уйти. - Вы удивительный человек, Наташа, и только безнадежный глупец может променять такую женщину на какую-то нимфетку! Я уверен, что и ваш муж это понимает, и у вас с ним все будет хорошо.
- Спасибо, Слава, - наконец-то улыбнулась Наташа, - я бы тоже этого хотела. Но вот опять ему позвонили, и он умчался. Если нет подходящего по времени поезда - он едет на машине, всю ночь в дороге. Вот позавчера у наших друзей родилась дочь, первый, долгожданный ребенок в семье. А Виктор даже не поздравил их, так торопился к своей подзащитной. И это к ней он уехал в тот день, когда вы впервые играли в "Развязке", а я об этом узнала только в фойе, от его начальника... - голос Наташи дрогнул от обиды, и Вячеслав дотронулся до ее плеч, успокаивая, и Наташа, неожиданно для самой себя, обняла его в ответ и прижалась щекой к его рубашке.
- Мне тогда было очень обидно, - сказала она, не поднимая головы.
- Я это понял, - Вячеслав тоже обнял ее, пока еще сочувственно, участливо. Не более. Но Наташа даже сквозь одежду почувствовала, как напрягается его тело, а руки становятся горячими. "Критическая масса - это вам не критические дни", - как любил шутит все тот же комбат Мелешко. "Еще не поздно остановиться, - думала Наташа, - разрешить ему уйти, как он хотел, пока мы еще владеем собой. Я так и сделаю. Сейчас. Соберусь с силами. Еще секунда - и я отодвинусь от него. Он сам будет мне за это благодарен!"
Она подняла голову, чтобы сказать: "Сейчас я открою вам дверь", и увидела его лицо прямо перед собой - в глазах смятение, взгляд уже слегка ошалевший. И вместо умных и правильных слов Наташа потянулась ему навстречу. Ее руки заскользили по спине Вячеслава, а он стиснул ее так, что Наташа даже охнула. Она даже не подозревала, что худощавый, даже хрупкий парень обладает такой силищей.
"Что же мы делаем, что мы де..." - заполошно захлебнулся голос ее рассудка. "Да пошел ты...! - ответил другой голос, который толкал их друг к другу. - Заткнись, надоел!"
Помогая и мешая друг другу, они срывали одежду прямо на ходу. Полетела в угол, теряя пуговицу, рубашка Вячеслава. Шлепнулся на пол халатик Наташи. Со стуком выпала из кармана зажигалка.
Наташа уже не помнила, когда в последний раз она с таким пылом занималась любовью, отбросив все тормоза и забыв обо всем. С Улановым у нее уже давно были ровные размеренные отношения супругов, проживших вместе уже много лет. Только в январе, пережив приступ ревности, когда муж на одном из процессов повстречал свою университетскую знакомую, Наташа поняла, как боится его потерять. Напуганный странным поведением жены по телефону, Уланов 31 декабря примчался из Луги, преодолевая заторы и снеговые заносы, и у них начался настоящий второй медовый месяц. И они облегченно смеялись над теми тревогами, которые чуть не испортили им Новый год... Но уже в феврале всё вернулось на круги своя. Уланов принял дело Агнии Найденовой.
Они лежали обнаженные, в изнеможении раскинувшись по огромной Наташиной кровати, переводя дыхание после закружившего обоих урагана. В розоватом свете раннего августовского утра Вячеслав был как никогда похож на озорного Пэка - взъерошенный, с блестящими глазами, тонкий, но не тощий, а гибкий и пластичный, как молодой гепард.
Вячеслав с трудом понимал, как это случилось. Только что они стояли в прихожей, он собирался уходить. Как они оказались в комнате хозяйки? И неужели он только что держал Наташу в своих объятиях и помнит, какая у нее теплая упругая кожа, и теперь его руки пахнут медом?..
- Не жалей ни о чем, Слава, - Наташа поднялась и подняла с пола свою ночную рубашку. - И я не жалею, - она поцеловала его.
- Наташа, - Томилин сел на кровати и смущенно осмотрелся в поисках хоть какой-нибудь своей одежды.
- Это было чудесно, - Наташа протянула ему брюки. - Но сейчас иди в гостевую... Нам надо немного поспать, а в одной комнате мы не заснем...
Когда закрылась дверь гостевой спальни, взгляд Наташи упал на фотографию с мужем и сынишкой у новогодней елки в Черноречье у мамы. "Ну вот, - снова занудил голос рассудка, - я же предупреждал, а ты велела заткнуться..."
"И сейчас повторю, - Наташа открыла форточку и закурила, - что случилось, того уже назад не отыграешь. Вот и заткнись!"
*
К театру они подъехали вместе. Перед этим Наташа и Вячеслав проспали до полудня. Разбудил их только гул отдаленного пушечного залпа.
В кухне, пока грелась пицца, Вячеслав, кутаясь в халат, пробормотал:
- Наверное, я не должен был этого делать... Не совладал с собой.
- Знаешь, в одном из сборников стихов Анны Ахматовой есть эпиграф: "В историях любовных найдутся имена двоих виновных". За точность цитаты не поручусь, но смысл передаю точно, - Наташа достала из печки румяную пиццу, включила кофемашину, чтобы сварить себе эспрессо и капуччино - Вячеславу. - Да, я тоже не совладала. Но разве ты об этом жалеешь?
- Нет,- честно ответил Томилин.
- И я тоже не жалею.
Свои вещи они собирали по всему коридору, снова сталкиваясь и мешая друг другу. Когда Вячеслав принимал душ, зазвонил его телефон. Увидев на экране номер Лаврецкого, Наташа постучалась в дверь ванной:
- Антропка, иди, тебя тятька пороть хочет!
- Лаврецкий? - дверь душевой кабины приоткрылась, высунулась рука в облаке пара. - Боже, я же две репетиции пропустил!
Лаврецкий так орал, что стоящая у кабинки Наташа слышала каждое его слово из трубки. Режиссер был на взводе.
- Тебе все обзвонились! Соня тебя по всем больницам ищет, по всем моргам! Что на тебя нашло? Ты где?
- Извините, Константин Савельевич. Я вас подвел, - вопрос "ты где" Вячеслав проигнорировал.
- ПОКА не подвел, - поправил режиссер, - но вот если бы ты сегодня пропустил спектакль!.. Играть-то сможешь?
- Смогу.
- А что это за вода льется? - заинтересовался режиссер. - Где это ты сейчас плещешься? - смешок в трубке; Костя явно терял гневный запал. - Ну ты даешь. Зря тебя Стас "под шафэ" семинаристом называет! Ну приходи, - Лаврецкий заржал. - Ждем!
- Обычные театральные подначки, - Вячеслав понял, что Наташа все слышала. - Не лучший юмор.
Он был невероятно похож на Пэка. - небритый, в мятой рубашке, но глаза блестят и щеки раскраснелись.
За столом он налегал на пышки.
- Люблю сладости, - он улыбнулся, демонстрируя выступающий, как у кролика, передний зуб. - А петербургские пышки так соблазнительны...
- Счастливый ты,- Наташа доела свою единственную пышку. - У меня с ними отношения испортились той весной во время карантикулов... На одиннадцатый день я не смогла застегнуть джинсы. Если бы не очередное расследование, во время которого мне пришлось носиться по всему городу, к концу ковикулов мне пришлось бы голой ходить...
Представив эту картину, Вячеслав по-мальчишески прыснул.
- У тебя прекрасная фигура, - сказал он.
- А в прошлом апреле пуговица и петелька на моих джинсах разошлись, как в море корабли, - сказала она.
Обычно Наташа больше радовалась похвалесвоих писательских талантов или армейской доблести, но от слов Вячеслава зарделась, как юная девушка.
- А это правда, что ты берешь для своих романов истории из жизни? - спросил Томилин, перелистывая потом в ее кабинете "Лабиринты Кронштадта".
- Иногда да. Мои друзья - юристы по уголовным делам, и я им помогаю в трудном деле... Ну а тут, в этой книге, которую ты смотришь, история о том, как мы с подругой вышли погулять вечером, и попали в историю...
- Это карма, наверное, - Томилин бережно листал страницы. - Ты помогаешь восстановить справедливость. Я читал о Джамете. Вы спасли невиновного от сурового приговора. Ты не только талантливый автор, а и сама расследуешь преступления...
Снова зазвонил телефон артиста.
- Слава, у нас в гостях Евсеев, - выпалил молодой артист Вахтанг Коташвили, играющий в "Эксперименте" Ларе. - Режиссер на ушах. Славка, не подкачай! Играем по полной!
С этим же позвонила и Инесса.
- Славик, постарайся, - взмолилась она. - Ты как? Сможешь? Отпустило? Слава Богу! Ждем-целуем!
*
Наташа запарковала машину на служебной парковке театра.
- Нам лучше зайти порознь, - Вячеслав отстегнул ремень. - Я не хочу, чтобы о тебе пошли кривотолки.
- А обо мне всегда судачат, с армии, - ответила Наташа. - Зачем я пошла в десант, чем занималась в казарме, за каким фигом ездила в горячие точки... Почему не захотела менять присягу, и так далее. Мне не привыкать, что обо мне дураки болтают. Но я в десанте служила и на пустоболов не ведусь.
- Одно дело выдумки, - ответил Томилин, - и другое - когда все правда. Я пропадал три дня, а потом мы вдвоём войдём в театр... Ты слышала, как Лаврецкий н наш счет прохаживался. Я о тебе забочусь.
- Да... Мужики по части сплетен любой кумушке у парадного фору дадут, - согласилась Наташа. - Ладно, убеди. Иди, а я покурю и подтянусь.
Она юркнула в арку, увитую диким виноградом, где стояла урна-пепельница. Сейчас там никого не было.
Но не успела Наташа достать пачку, как снаружи раздался мужской голос:
- Эй, ты, а ну иди сюда!

- Вы мне? - спросил Томилин.
- Сюда иди, я кому сказал, - мужчина выругался.
- Храбрый, гад, только телеги катать! - взвизгнула женщина, - кляузы писать, а тут и хвост поджал, ишь, по сторонам зыркаешь, подмоги ждешь!
Наташа бесшумно выскользнула из арки и оказалась за спинами скандалящих. Блондинка, до треска затянутая в красные брюки из ткани, похожей на фольгу и в самонадеянно коротком топе, и ее спутник - молодой, но рыхлый толстяк в джинсах и тесной футболке, подчеркивающей все жирные складки на потном теле.
- Что, отсиживался где-то, думал, пронесет, в блэк-лист нас внес? - толстяк харкнул на поребрик. - Зас...л тогда? Я тебя еще не так испугаю! Если заяву не заберешь, я тебя везде достану!
Вячеслав молчал. Потом поднял голову, и его серые глаза гневно блеснули, и Наташа представила себе шпагу в его руках.
- Разве я солгал хоть в одном слове? - спросил он, выводя из-под удара сестру и Навицкую. - Вы готовы устроить травлю на человека, который говорит правду? И почему я должен был молчать?
- Потому, что я - мать! - сварливо взвизгнула "фольговая" блондинка. - А Гейропа хочет у нас детей забрать, против семьи выступает, хочет, чтобы только гей-парады и лесбухи всюду были, а такие, как ты, им потворствуют! Тьфу! - женщина плюнула в сторону Вячеслава, но налетевший с Мойки порыв ветра отнес плевок ей на сверкающую брючину.
- Мы поговорим об этом, когда вы будете в нормальном состоянии, - сухо сказал Томилин. - Я не собираюсь бегать и прятаться, но разговаривать с человеком, потерявшим самоконтроль, не могу. Мне очень жаль, что так вышло. А вот вы явно не сожалеете о моем отце и, похоже, даже не понимаете, ЧТО произошло, - он развернулся и хотел обойти скандалистов, но толстяк цепко ухватил его за плечо:
- Нет, - он снова грязно выругался, - никуда ты не уйдешь, пока не заберешь свою заяву! Куда намылился? Я тебя еще не отпускал!
Вячеслав молча сбросил с плеча его руку.
- По-хорошему не хочешь?! - блондинка уперла руки в бока, загораживая артисту дорогу. - Так мы и по-плохому можем! Папочка, ты видишь, он по-доброму не хочет!
- Вы что к нему пристали?! - голос Наташи, командовавшей в ВДВ боевой ротой, заставил парочку подпрыгнуть на метр. Они обернулись. У парня оказалось красное потное лицо с глуповатыми, близко посаженными глазками. Видно, что совершенно растренирован: пузатый, одышливый; сказывается чрезмерное пристрастие к пиву, закускам и бдениям у экрана. "Кисель, - подумала Наташа, - похоже, тридцати еще нет, а уже весь расплылся!" Его жена щеголяла модным макияжем, длинными ярко-розовыми ногтями и смотрела злыми глазами из-под неестественно увеличенных ресниц. Красива ли она, Наташа не разглядела из-за злобной гримасы, коверкающей лицо молодой женщины.
- А тебе чего надо? - огрызнулась блондинка. - Иди куда шла, тетя, не с тобой разговаривают!
- Давай, катись, пока я добрый, - подхватил ее муж. "Тряпка. Корчит из себя крутого мачо, а сам у жены под каблуком со всеми своими телесами. И в такой физической форме, что ему любой курсач-первогодка в десантуре тумаков насует - он и охнуть не успеет!"
Наташа поняла, что это и есть супруги Фетюковы, родители "чихающего мальчика". И ее охватил гнев. Значит, отец Вячеслава заболел и скончался из-за них - этой вульгарной девицы со стервозным подвизгом и ее недалёкого подкаблучника-мужа.
Наташа вспомнила ледяной полумрак Софийского собора, вздрагивающие от слез плечи Елены Прокофьевны, мать и сестру Вячеслава, оцепеневших от горя; самого Славу с красными глазами на бледном измученном горем лице... Им не позволили даже открыть гроб на панихиде, чтобы в последний раз поцеловать мужа, брата и отца - врачи предупредили, что эта разновидность ковида может быть опасна даже спустя три дня... Эти же идиоты даже не осознают, что натворили, и теперь искренне считают себя невинными жертвами, а Славу пытаются взять измором или на испуг - "Вот так с нами связываться, будь мы хоть сто раз не правы - все равно покажем кузькину мать и Солнце заставим светить как нам удобно!" И таким только раз уступи - подомнут под себя, запрягут и поедут. По дурости своей дров наломают на две деревни с лишком.
Наташа быстро оценила силы противника. С этим сырым верзилой она справится за пару минут. А если его жена полезет царапаться или хватать за волосы, ей ткнуть двумя пальцами в солнечное сплетение, чтобы полчаса разгибалась - это хорошо помогает охладить боевой пыл. Ничего сложного, бывало в рукопашной и похуже...
- Да пошел ты! - в свой голос Наташа вложила все презрение к этой парочке. - Фетюк!
Она не знала, помнят ли эти горлопаны знаменитую поэму Гоголя из школьной программы и знают ли, какой смысл вкладывал в это словцо Ноздрев, браня своего зятя. Но по лицу парня увидела, что все-таки задела его. Не поняв слова, он по интонациям понял, что его нелестно обозвали. Так. Отлично. Пусть раскипятится посильнее и кинется на нее первым. Тогда, даже если она его в ответ и отправит в нокаут, это будет законная самозащита.
- Ты что сказала?! - красное лицо толстяка побагровело, как спелая свекла. Он угрожающе обернулся к Наташе всем корпусом. - Ты чего, борзая?
- Ты что, бессмертная, что с нами так разговариваешь?! - затрясла белой гривой его жена.
- Ишь, расхрабрились, - Наташа перестроилась так, чтобы при маневрах за ее спиной не оказались поребрик или скамейка, зорко следя за супругами (не пропустить бы атаку). - То двое на одного, то на женщину. Герои на букву "х"!
- Вот я женщин вообще-то не обижаю, - потряс перед ее носом толстым, как сарделька, пальцем Фетюков. - Но если какая-то сама нарывается...
- Оставь ее в покое!!!
Вячеслав неожиданно прыгнул вперед и, ловко маневрируя, обрушил на Фетюкова град точных и крепких кулачных ударов, тесня его от Наташи. Тому ни разу не удалось достать артиста ответным ударом. "Как Давид и Голиаф, - подумала Наташа, глядя на их поединок. Более субтильный и уступающий Фетюкову по росту Слава одолевал более тяжеловесного противника, почти не встречая сопротивления.
Боковым зрением она увидела, как блондинка подобрала с клумбы (ландшафтный дизайн, альпийские горки) один из круглых булыжников и подбирается к дерущимся, нацелившись на затылок Томилина.
Реакция Наташи была молниеносной. Первый удар она отбила, второй блокировала, а на третьем поймала Фетюкову за запястье, сжала. Камень выпал из рук скандалистки.
- Руку сломала! - ойкнула блондинка.
- Запястье онемело, - успокоила ее Наташа, - через полчасика пройдет. Может, за это время ты успокоишься и включишь мозги. И поймешь: чтобы суд вынес решение в вашу пользу, вам наоборот надо тише воды держаться! А если вы будете на людей бросаться и подкарауливать их по углам - какой ненормальный судья на вашу сторону встанет? Будешь потом виноватых вокруг искать! В зеркале лучше поищи!
- У тебя самой дети-то есть? - патетически выкрикнула Фетюкова, теряя кураж перед Наташей.
- Есть. И я не поехала бы с ним на экскурсию, видя, что он нездоров. Мне здоровье сына и соблюдение правил техники безопасности во время пандемии важнее кэшбэка в турфирме.
Блондинка не нашла, что ответить, и явно задумалась над словами Наташи о поведении в преддверии суда. А Наташа не без изумления наблюдала, как легко и пластично двигается Вячеслав. Он словно на эспадронах дерется. И вот-вот одолеет здоровенного Фетюкова.
*
Толстяк запыхался и дышал все тяжелее, а движения стали неуверенными. Он уже жалел, что они с женой затеяли это выяснение отношений с жалобщиком. Кто мог подумать, что этот тихоня, обалдевший, когда Тонька ему букетом заехала, окажется таким воякой? Казалось, что таких, как он, только и прессовать - сроду не догонят, как отпор дать, утрутся и все стерпят, утешая себя мыслью "Зато я не унизился до их уровня!"...
Его нога запнулась за поребрик, и Фетюков, матерясь, плюхнулся на необъятный зад. У него вздулась скула и был подбит глаз. Парень выглядел уже не злобным, а растерянным.
- Дурак! - заорала на него жена. - Вот и поговорили! Даун! У нас суд на носу! Какого... ты на него полез? Еще одну телегу хочешь?
Она стукнула мужа сумочкой по голове. Наташа уже давилась смехом. Все понятно: родители "Чихальи" собирались потихоньку припугнуть Вячеслава, вынуждая его забрать заявление. Они были уверены, что скромный интеллигентный молодой человек спасует перед их агрессивным натиском и будет легкой добычей. Но не учли двух факторов: Слава пришел в театр не один, и оказался способен прекрасно постоять за себя. Наконец и до небольшого умишка Фетюковых дошло, что скандалами они только испортят себе репутацию. Сейчас, когда органы опеки ставят вопрос о лишении их родительских прав, это очень некстати.
"Дошло до жирафа, - подумала Наташа, - я неплохо умею убеждать даже самых упоротых оппонентов в своей правоте!"
С парковки для гостей раздался автомобильный выхлоп. Прибыл еще один театрал. Фетюкова этого не слышали, самозабвенно ругаясь друг с другом.
Через минуту в аллее появился почетный гость спектакля, Павел Евсеев, чиновник, который обещал устроить труппе гастроли на Ближнем Востоке перед Новым годом. Евсеев был видной личностью в Петербурге и за его пределами. На службе о нем говорили: "Строг! Но суровее всего с себя спрашивает". Он ухитрялся успевать повсюду, а по количеству работы, которую успевал выполнить за один день, превосходил, наверное, даже Юлия Цезаря. И еще - 45-летний Евсеев стабильно входил в пятерку самых красивых и обаятельных мужчин отечественной политики. Иногда он поднимался на второе, а то и первое место. И ниже пят ого не опускался никогда.
В июле Евсеев одним из первых примчался на заваленный обломками после бури Московский проспект. Он помог распилить перевернутую машину, откуда доносились крики о помощи. Потом, услышав, как из ливневки срывается на хрип перепуганная застрявшая кошка, бросился выручать животное. Когда распилили упавшее огромное дерево, Евсеев, сбросив пиджак и поплевав на руки, помог откатить первый, самый большой, чурбан к грузовой машине. То там, то сям среди погрома и разрушений поблескивали его очки в золотой оправе. "Побольше бы таких политиков!" - с восторгом говорили о нем.
Сегодня Евсеев был при полном параде - смокинг, "бабочка", белоснежная сорочка. Импозантный мужчина с поджарой спортивной фигурой и стильной проседью в каштановых волосах выглядел очень эффектно в вечернем костюме в стиле "блэк тай".
За ним следовали двое охранников. Евсеев не имел привычки водить за собой нескольких бодигардов или ездить с несколькими машинами сопровождения. Он говорил, что в родном городе не боится ничего, и для соблюдения общепринятых стандартов ему достаточно и двоих секьюрити.
- В чем дело? - отрывисто спросил он, обозрев поле битвы.
Наташа вкратце объяснила ему ситуацию. Евсеев потер подбородок.
- Все ясно, - сказал он негромко и таким же тоном обратился к Фетюковым:
- Я вам советую прекратить этот балаган и исчезнуть как можно скорее. Если вы снова будете маячить около театра или еще где-либо подкарауливать артиста, последствия будут самыми неприятными для вас. И запомните: я никогда ничего не повторяю. Если меня не поняли с первого раза - это уже не мои проблемы. Вопросы еще будут?
Фетюковых как ветром сдуло.
- Как хорошо, когда люди правильно понимают друг друга, - улыбнулся Евсеев. - Наталья Викторовна, вы как всегда неотразимы. Вячеслав Вячеславович, отрадно видеть вас в добром здравии. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, хорошо.
- Вот и прекрасно.
*
- Что ты сделала с парнишкой, Натали? - негромко спросил ее Лаврецкий, - это ведь ты его разыскала?.. Ты его что, озверином напоила, как кота Леопольда? Глаза блестят, за словом в карман не лезет, в драку ввязался с этим жиробасом...
Они сидели в директорской ложе, ожидая второго звонка.
- Ладно, уважаю твое право на секрет, - хитро подмигнул молчаливой Наташе режиссер, - таким он мне даже больше нравится. Посмотрю на него сегодня. Вот бы он и играл так же, сюр ле кураж! Все зрители наши будут! Ты знаешь, Натали, как я люблю искать новые прочтения классики, крушить стереотипы. Все эти выкрутасы, вроде унитазов на сцене и Марьи Антоновны в латексных штанах - это пошлятина, жеребячество, несерьезно! Но и заюзанные шаблоны я не люблю и борюсь с ним и, аки лев! Вот смотри: Герда во всех постановках - непременно девочка-фиалочка, этакая няш-мяш, мэрисью, как говорит моя дочь. Не верю! Няшка и мэрисью не одолеет полмира и не попрет босиком на Север, презирая свой страх и риск! Она так и будет сидеть у окошка с розами и хлюпать в платочек, горюя о братце Кае! А до дворца Снежной королевы дойдет только сильная личность, которая и выглядит, как сильная личность, а не как кукленыш! Сестры Золушки - непременно уродливые и сварливые дурищи, и у нее нет достойных соперниц в борьбе за внимание Принца, исход сказки предрешен заранее! Тартюфа непременно играет толстяк средних лет, а некоторые еще и лопоухого ищут, для полного соответствия мольеровскому тексту. Мать Татьяны Лариной - старушечка в кружевном чепце, хотя, по моим прикидкам, ей примерно столько лет, сколько тебе. Молодая цветущая женщина, ведущая, к тому же, здоровый образ жизни вдали от больших городов! Кстати, Александрина Гончарова, старшая сестра Натальи Пушкиной, примерно в этом же возрасте вышла замуж и родила дочь. Обожаю крушить затертые штампы, Натали! У меня в детском спектакле Герду играет девчонка-пацанка в бутсах и с мозолистыми кулаками. На нее посмотришь, и поверишь: да, такая и риска не побоится, и сил хватит дойти до Северного полюса. Сводных сестер Золушки у меня на Новый год сыграли Алиса и Инесса, и зрителям пришлось поволноваться за главную героиню: выдержит ли она конкуренцию с двумя такими умницами и красавицами. И роль Лариной-старшей я готовлю для Инессы, и она будет не в шлафроке брусничную настойку, кряхтя, готовить, а играть в крокет, следить за модными журналами из столицы, да еще и крутить роман с вдовым соседом-гусаром! Ну, а на роль Тартюфа я собираюсь поставить Славу. Он лихо сыграет тихоню, у которого подо льдом пылает огонь, - Лаврецкий хитро посмотрел на Наташу. Она спокойно выдержала его пытливый взгляд и кивнула:
- Да, интересная трактовка. И правда, не вижу смысла держаться за надоевшие всем стереотипы. Когда все играют одинаково, по единому шаблону, это просто скучно. "Гамлет? Он должен быть бледным. Каин? Тот должен быть грубым"... Из года в год, из театра в театр, из постановки в постановку - одно и то же... Ты прав, надоедает. Мне понравился Тартюф Михаила Боярского в фильме Яна Фрида. Такого Обманщика еще никто не сыграл. Он бесподобен, хоть и сокрушил все существующие для этой роли шаблоны.
- Да, Святоша - мушкетер, лихо гарцующий на лошади и сигающий в окно от взвода солдат - это абсолютно новая и смелая трактовка, - кивнул Константин, - и меня это тоже впечатлило. С тех пор я и начал искать новые решения в режиссуре. Взять хотя бы сегодняшний спектакль, Натали. На всех иллюстрациях к беляевскому роману Керна рисуют непременно кряжистым или пересушенным ученым сухарем с маленькими глазками под роговыми очками. Но когда на сцену выходит наш Славочка - никто в зале и не сомневается, что это и есть профессор Керн - лучший ученик профессора Доуэля, который не убивал своего наставника, а пытался спасти его. Когда это не удалось - Керн попытался спасти хотя бы их совместную работу. Слишком гордый, чтобы оправдываться перед истеричной девицей. Был уверен, что сама жизнь их рассудит. А когда увидел, что все поверили крикунье, не смог простить себе того, что так подвел своего учителя и их эксперимент.
Костя, ты мне это уже в энный раз говоришь, - заметила Наташа, - я знаю, как ты трактуешь "Эксперимент". Мы же сто раз обсуждали его и образы героев, как ты их видишь.
- Да-да, пардон, Натали. Увлекся. Так вот, хорошо бы Славе перенести свой "огонь подо льдом" в эту роль. А то сейчас Керн у него - аскет, проводящий лучшие годы в лаборатории, бывший мальчик-зубрилка, эдакий Знайка из сказки Носова. А когда сегодня я увидел, как Славик колотит этого идиота, я понял: эврика, вот оно, новое прочтение образа: тихий, спокойный, интеллигентный ученый - но глаза у него всегда сверкают, и в какой-то момент наружу вырывается внутренний пламень, и это как извержение вулкана для тех, кто его обозлил. Как тебе это?
- А со Славой ты это будешь обсуждать? Ты же не собираешься передать роль Керна мне? - спокойно ответила Наташа.
- После спектакля поговорю с ним, - видя, что все закинутые удочки не дали улова, и Наташа не сказала ничего лишнего, Лаврецкий перестал их закидывать.
В ложу прошел Евсеев с охраной и сел по другую сторону от Наташи.
Прозвенел третий звонок. В зале нетерпеливо зааплодировали. Погас свет. Занавес плавно разошелся, открывая кабинет в черных и красно-коричневых тонах: книжные шкафы, массивный дубовый стол, кресла, лампа под зеленым абажуром...
"Костя явно что-то подозревает, вот и делает мне намеки. Если не перестанет, рявкну на него как следует. Еще есть возможность все обратить в шутку. Он и раньше меня подначивал из-за Вяземского, потом - из-за Чиркова и прекращал шуточки после хорошего окрика. Надо и сейчас так сделать. Пусть думает, что все как обычно и сворачивает тему. Мне пофиг, а Славу тут задергают. Вот уже и Стас придумал, семинаристом обзывать. Пользуются тем, что Слава - не я, посылать и огрызаться не умеет, по-другому воспитан..."

Наташа смотрела на сцену с нарастающим изумлением. Это было что-то новое. Так Слава еще не играл. Сегодня его Керн был не "ботаником" - аскетом, книжным мальчиком, "Знайкой", как сказал Лаврецкий, а человеком сильных страстей, кипящих под внешней невозмутимостью и время от времени прорывающихся наружу. Под стать ему была и Алиса - Лоран. Она сегодня тоже изменила свое прочтение роли, и ее Мари была не просто экзальтированной девицей, которая поначалу симпатизировала молодому начальнику, а потом ужаснулась и возненавидела его, считая убийцей. Она мстила Керну за то, что он не откликнулся на ее недвусмысленные авансы и даже сделал вид, что ничего не понял - и это после того, как ее мать, закатив глаза, возглашала: "Если бы Мари его полюбила - и Керн бы не устоял! Другой такой Мари ему вовек не сыскать!". Привыкшая к такой оценке своей личности, Лоран была оскорблена до глубины души, когда Керн проигнорировал ее симпатию и (чего скрывать) желание найти себе "выгодную партию". Поединок страстей, любовь, обида и ненависть, доведенные до грани кипения - вот что происходило на сцене между Томилиным и Астаховой в роли Керна и Лоран.
- Они бы сперва со мной обговорили, как собираются изменить трактовку образов, - шепнул Лаврецкий Наташе,- но черт возьми, кто скажет, что это неудачно, пусть бросит в меня камень. За такую игру прощаю им самоволку!
Атмосфера на сцене была настолько наэлектризована, что казалось: еще немного, и случится короткое замыкание. Когда упал занавес и объявили антракт, зрители даже не сразу встали с мест, хотя обычно не задерживались, спеша в буфет, курилку и туалет.
- Бесподобно, - потер руки Евсеев, - я не заметил, как прошли два часа. Они не играют, они живут!
- Я знал, что Слава еще разыграется! - ликовал режиссер, - и вот он раскрылся! Это же настоящее сокровище!
Наташа зарделась от удовольствия, как раньше - когда слышала похвалы юридическим талантам мужа. А сейчас... "Я изменила Уланову, - снова вспомнила она, - и этого уже назад не отыграешь. Но может, это и высвободило Славу из кокона, в котором он был, помогло ему играть в полную силу и дать отпор тому идиоту около театра? Иногда хорошая встряска творит чудеса!"
Второе действие было исполнено такой чувственности, что у Наташи закружилась голова. И снова: ненависть из-за отказа, жажда мести - чего бы это ни стоило, и в конце - тот роковой выстрел из кабинета... А Артур Доуэль грустно говорит Мари: "Теперь некому продолжать дело моего отца. И как знать, может, лет через сто потомки нас за это осудят".
- Так чем вы думали? - крикнули из зала.
- Точно не головой, - ответили из другого ряда.
Опустился занавес, но артистам удалось уйти со сцены только минут через двадцать. Аплодировали стоя.
В разгар фуршета за кулисами Наташа увлекла Вячеслава за собой в курилку и обняла его:
- Поздравляю тебя! Это твой звездный час.
- Я выложился по полной, - Томилин обнял Наташу в ответ. - Смотрел в ложе на тебя и старался играть как можно лучше.
Незамеченная ими, с аллеи в арку смотрела, кусая губы, Соня Завьялова. А с другой стороны на парочку щурился забывший даже закурить Стас Вяземский.
*
Наташа бежала по Невскому проспекту к повороту на Литейный. Расстегнутое пальто развевалось от встречного ветра. Туфли часто стучали по мокрому асфальту. Октябрьская морось оседала на коротких непокрытых волосах.
Сердце гулко стучало в груби, изо рта вырывался пар. Озябшие "живые фигуры" и люди в костюмах лошади и жирафа около Елисеевского магазина проводили бегущую молодую женщину недоуменными взглядами. Немногочисленные в этот день прохожие сторонились, пропуская Наташу. У кинотеатра "Аврора" она чуть не налетела на облаченного в яркий желтый дождевик зазывалу. Парень привычно ловко уклонился, не переставая вещать об "увлекательном туре по рекам и каналам в комфортабельном теплом салоне".
- Теплоход стоит у причала, отправление прямо сейчас, осталось всего два места, - неслось ей вслед.
Наташа промчалась мимо приемной института, миновала очередной кинотеатр и чуть не проскочила поворот на Литейный.
С желоба над окном "Республики котов" ей на грудь шлепнулась тяжелая ледяная капля. Она моментально просочилась через плотное шерстяное платье. Наташа вздрогнула и остановилась, тяжело дыша. Несмотря на промозглый осенний день, она вспотела и запыхалась. Щеки горели. Так она себя чувствовала в прошлый раз, когда их собрали и объявили, что у них есть выбор: принять новую присягу и продолжать службу - но уже в армии другого государства, или подать рапорт об увольнении. Ощущение, как будто она забыла парашют и сверзнулась в кучу снега или повисла на ветках - вроде жива, а из глаз искры летят и мозги перепутаны.
-Маску, куар-код! - остановила ее караулившая у калитки сторожиха.
Наташа лихорадочно перерыла сумку в поисках файла с кодом и разорвала пакетик с маской.
- Проходите. Спасибо.
Наташа промчалась по парку, уже сбрасывающему осенний убор, и вбежала в гулкие массивные двери старинного здания.
Алиса Астахова и Вахтанг Коташвили сидели в уголке ожидания на деревянных стульях. Соня Завьялова нервно ходила туда-сюда у стены, от окна до могучей монстеры в кадке.
- Куда в пальто? - догнала Наташу гардеробщица, - здесь больница, а вы в уличной одежде!
Сунув в сумку номерок и пригладив мокрые волосы, Наташа подошла к Алисе и Вахо.
- Ну что? - спросила она, торопливо переводя дыхание.
- Оперируют, - ответила Алиса, - пока ничего определенного не говорят.
Звонок от Астаховой застал Наташу в Доме книги на автограф-сессии. "Славу забрала "скорая", прямо с репетиции, - выдохнула в трубку Алиса, - подозрение на аппендицит!"
Сегодня в театре репетировали "Развязку" на Оккервиль". Томилин как всегда промчался по берегу, прыгнул в "реку", спасая "тонущего" Макарова - Вахо, и вдруг, уже вытаскивая "свидетеля", охнул и схватился за живот. "Ничего, - ответил он встревоженным Вахтангу, Инессе и Стасу, - сейчас пройдет... Я сейчас встану!"
Но, взглянув на белое, в поту лицо молодого человека, полные боли глаза и согнутую фигуру с прижатыми к боку руками, Стас и Вахо спешно усадили его на бутафорскую скамейку, Алиса притащила пузырь со льдом, помня, что при "остром животе" нужно прикладывать холодное. Примчалась перепуганная Соня. "Он со вчерашнего дня жаловался на боль, - сказала она, - но говорил, что ничего, пройдет. А сам за вечер и утро пачку "Нурофен форте" выпил..."
- И побил бы я тебя, Славка, - обратился режиссер к кусающему губы артисту, - да вижу, тебе и так плохо. Что же ты сразу в поликлинику не пошел, если тебе второй день плохо, а на репетицию приплелся?! Все, "скорая" уже едет, а ты пока посиди спокойно!"
- Он все время репетировал, повторял роли, проигрывал разные сцены из спектаклей, - голос Сони дрожал, девушка скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали. - Даже спать или есть забывал...
Наташа тоже нередко подыгрывала Вячеславу, когда он предлагал ей проиграть в лицах какой-нибудь диалог. В гостинице; чьей-либо студии; в каюте круизного теплохода он начинал читать за Уманского, Керна или Тартюфа, а Наташа отвечала ему от имени Кати, Нонны, Лоран, Эльмиры или Дорины. В юности она увлекалась сценой, в школе пять лет состояла в школьном театре, в армии основала театральный кружок и часто проводила утренники для детей своих сослуживцев, охотно играя Снегурочку, Элли, Снежную королеву или Пеппи Длинныйчулок. И со Славой она охотно вспоминала те времена и подыгрывала ему. Правда, сцену соблазнения Тартюфом Эльмиры им ни разу не удалось проиграть до конца. Или Наташа после слов "Боюсь, что у меня иного нет пути, как все позволить вам и до конца идти" обнимала Вячеслава и увлекала его на любую подвернувшуюся плоскость. Или он после слов "Коль преданность мою и впрямь вы не презрели, зачем весь пламень чувств не показать на деле", атаковал ее поцелуями, и они снова забывали о репетиции. Руки Вячеслава снова становились горячими и наливались железной твердостью, а Наташа приникала к нему так, что никакая сила не смогла бы оторвать ее от Славы.
- И в поликлинику поэтому не шел, - говорила Соня, - его захватила новая роль, он пересмотрел множество театральных постановок "Тартюфа" в Ютубе и фильм с Боярским, сравнивал, обдумывал, как сам будет играть...
"И еще ты все его свободное время съедала, - читалось в ее взгляде, брошенном на Наташу. - У тебя ВСЕ есть, а тебе мало, еще и его захотела!"
"Это при ТЕБЕ ему стало плохо, - сверкнула глазами Наташа, - он весь вечер лекарство глотал, а ты, как Марфуша, протупила! Что же ты сама его в поликлинику не вытолкала?!"
Обстановка разрядилась, когда к ним вышел врач в хирургическом костюме и сообщил, что операция прошла благополучно и Вячеслав сейчас лежит в послеоперационной палате, спит после наркоза.
- Завтра можете его проведать, - сказал хирург. - Сегодня посещения запрещены.
На выходе Наташа встретила Инессу и Стаса. Они несли два больших пакета - вещи, которые понадобятся Славе в больнице...
*
- Я сегодня был у Ефима и Беллы, - сказал Уланов за ужином. Наташа поковыряла вилкой салат и безучастнокивнула.
- Они крестили дочь, - продолжал муж.
- В синагоге или церкви? - спросила Наташа, отодвинув тарелку с нетронутым ужином.
- В церкви, - муж слегка обиженно посмотрел на нее, - я был крёстным.
- Ясно. Крещается раба Божия Коган... Неплохо звучит!
- А знаешь, кстати, как назвали девочку? - Виктор тоже отложил вилку.
- Скажешь, буду знать.
- Натальей. Белла давно решила: если родится дочь, назовут в твою честь.
- Понятно, - вносу еще ощущался больничный запах, перед глазами стояли коридоры Мариинской больницы и звучал в ушах голос Алисы: "Славу забрала "скорая помощь". прямо с репетиции... "Острый живот", говорят, похоже на аппендицит!". Ноги еще помнили бег по мокрому тротуару Невского, Аничкову мосту и Литейному. И ей было не до крестин Беллиной дочки... Как там Слава? Еще не проснулся после наркоза? А кладут ли в Мариинку ковидных больных? У Славы сейчас иммунитет будет ослаблен, не дай Бог он подхватит новый вирус...
- Наташа, - укоризненно сказал муж, - я не хочу тебя упрекать, но... Дочери Беллы и Фимы уже два с половиной месяца, а ты ни разу к ним не зашла и даже не видела ребенка. А Белла, когда ты с Младшеньким приехала из роддома, сразу примчалась в гости с корзиной подарков...
- У нее тогда не было такой запарки, - Наташа встала из-за стола, открыла оконную фрамугу и закурила. В столовую ворвались сырой речной ветер и шум набережной.
- Наташа, - поежился Уланов, - зачем устраивать Антарктиду в столовой? И раньше ты не курила в квартире...
- Всё когда-нибудь бывает впервые, - пожала плечами Наташа.
- А из-за чего ты сегодня убежала с автограф-сессии? - поинтересовался Виктор. - Так, что даже стул свалила.
- Так. Я уже под колпаком у Мюллера? - резко ответила Наташа.
- По местному каналу в светских новостях показывали.
- Да позвонили от Лаврецкого, - как можно спокойнее сказала Наташа. - Опять у них форс-мажор.
- Что случилось? - Уланов подошел к ней, вертя в руках пачку и зажигалку.
- Заболел один из ведущих артистов, - Наташа старалась не выдать своих чувств, выдерживала нейтральный тон. - Прямо с репетиции увезла "скорая", а у них спектакль через три дня.
- И ты из-за этого так умчалась? - удивленно посмотрел на нее Виктор.
- Да, решила сбегать в больницу, узнать, как он и могу ли я чем-то помочь. А стул... Просто стоял под ногами, вот и задела.
"Сознаться? Хотелось бы... Тошнит уже от этого молчания и теперь еще от вранья!"
- Это был тот самый артист, которого ты возила в Новгород на похороны отца? - припомнил муж. - А теперь известие о его болезни заставило тебя бросить автограф-сессию?
- Ну конечно, - ядовито сказала Наташа, - ты прав, он мой любовник. У меня вообще весь театр в любовниках ходит или что ты там предполагаешь?
Она уже злилась на мужа, который начал задавать ей эти вопросы именно сейчас и на себя - за то, что действительно виновата перед Улановым, да еще и смотрит на него раздраженно.
- Я такого, конечно, не думал, - пошел на попятный Виктор, - но из-за "Развязки" на сцене ты обо всем забыла, буквально переселилась в театр...
- Ты опять из-за Беллы и ее дочки? Ну, каюсь. Не удосужилась сходить, послушать как "мы поспали - мы поели - мы покакали", - пожала плечами молодая женщина. - Не до того было, да и книгу торопилась сдать в срок.
Муж как-то странно посмотрел на нее, словно видел впервые или жена вдруг превратилась в марсианку с голубой кожей.
- Не ожидал такое услышать, - сказал он, - Белла - твоя подруга, и никогда бы так не сказала о тебе...
- А разве я говорю неправду? - Наташа закурила вторую сигарету. - Белла сейчас ни о чем другом не говорит. Каждый раз, когда я ей звоню, приходится выслушивать подробнейший отчет о еде, сне и естественных отправлениях ее дочери, да еще вот это тупое "мычество" меня бесит.
Наташа никогда не говорила о себе и Младшеньком "мы", считая, что ребенок с матерью перестают быть единым целым, когда акушер перерезает пуповину. И, когда ее спрашивали "Сколько вам месяцев?" или "Держите ли вы головку?" она отвечала: "Вите три месяца. Он нормально держит головку".
- Ну и как дела у "мы-мы-мы"? - спросила она, давя в себе чувство вины перед мужем и подругой. Это был сильный рычаг для манипуляторов; завиноваченный человек легче управляем, и Наташа не хотела, чтобы ею манипулировал кто бы то ни было.
- Наташа, - решился Уланов, - о тебе и этом молодом человеке с лета ходят слухи. Это все из-за твоего увлечения Мельпоменой. Я читал в блоге...
- Ну-ну, - облокотилась на подоконник Наташа, - интересно. Что же ты прочел?
- О тебе и Томилине.
- Так. С этого места подробнее. Только не тяни кота за я...!
- О ваших неформальных отношениях! - нашел деликатную формулировку Виктор.
- Что бы новое придумали! - принужденно рассмеялась Наташа. "Славу подставлять нельзя. Он выйдет из больницы, ему нужно будет долго восстанавливаться, и ни к чему ему этот гемор..." - Это они о поездке в Новгород так говорят, об июльской буре или о том, как я нашла его на Думской и привела в чувство перед спектаклем? Так это я от тебя и не скрывала. А блогеры уже на этой основе целый роман сочинили? "Сагу о Форсайтах", где я в роли Ирэн? Эти блогеры и не такого напишут. Только уши успевай развешивать.
Спокойный тон жены успокоил и Уланова.
- Извини, - сказал он. - А сегодня?..
- Если бы я узнала, что в больницу попали ты, Фима, Белла или Игорь, я бы точно так же к вам примчалась. И мебели, попавшей под ноги, не поздоровилось бы. Это что, преступление - проявлять участие? Там и Алиса была, и Инна, и их мужья ничего крамольного в этом не увидели.
Уланов еще раз извинился: "Совсем умотался после процесса, поэтому и мнителен. Видно, старею..."
- Но-но! Я ведь на год тебя старше.
- А мужчины стареют раньше женщин...

*
Все настойчивее шли разговоры о новой "нерабочей неделе" потому, что третья волна пандемии оказалась круче, чем предполагали аналитики и прогнозисты. Наташа была рада, что Вячеслава выписывают. В больницы каждый день привозят больных ковидом, и, хотя их размещают в отдельных корпусах, все равно опасение оставалось.
Но в этот раз не было того, что так допекало Наташу прошлой весной - набатного "оставайтесь дома", патрулей на улицах, едкой вони дезинфекции в парадных и набивших оскомину газетных шуток о грядущем демографическом взрыве вроде "власти нарочно ввели локдаун, чтобы повысить рождаемость, вот в 90-е, когда электричество по вечерам отключали, такой был бэби-бум".
Наташа ждала в машине у ворот больницы. К приемному покою с воем подлетели одна за другой две "скорых помощи" - обычная и "Реанимация". Наконец в больничном саду появилась знакомая фигура в желтой куртке, и Наташа вышла из машины, встречая Славу.
Томилин сильно похудел за неделю, проведенную в больнице, глаза на бледном лице казались еще больше и ярче, а мягкие улыбчивые ямочки на щеках были почти незаметны.
Его сопровождала Соня Завьялова, поддерживая молодого человека под руку. Наташа ощутила укол ревности: "А она что тут делает? Я же обещала, что сама встречу Славу и отвезу в общежитие! Или хочет на "круизере" покататься? Конечно, лучше, чем на метро!"
Соня тоже недружелюбно смотрела на Навицкую. Она не одобряла Славин роман с замужней женщиной. Скорее всего, отношения эти закончатся ничем. Сколько раз уже так бывало в жизни. "Она натешится и забудет, а Слава - нет, и останется с разбитым сердцем. Она вернется к мужу и ребенку, а Слава будет всю жизнь вспоминать и терзаться из-за этой вертихвостки"...
Соня осеклась. Это слово мало подходило к крупной решительной Навицкой, к ее суровому виду и широкой мужской походке. И тем более, она тоже хочет помочь Славе...
В дороге молчали. Вячеслав сидел, откинувшись на спинку сиденья и смотрел на тусклый осенний полдень. Надвигался ноябрь, самый мрачный и неприветливый месяц в Петербурге - ранние сумерки, поздние рассветы, неизменная морось в воздухе, туманы, утренние заморозки и дневная "мряка". Ни осень, ни зима - нечто промежуточное...
Наташа обеспокоенно поглядывала на Вячеслава в зеркало заднего вида в салоне. Не рановато ли его выписали? Хотя, может быть и лучше, что выписали. Сейчас безопаснее отлеживаться после операции дома, чем в больнице...
В общежитии Наташа забрала у Вячеслава сумку, пресекая на корню его возражения, а Соня взяла его под локоть, и вдвоем молодые женщины проводили парня в мансарду.
- Ты помнишь, что сказал врач? - строго сказала Соня, когда они вошли в памятную Наташе маленькую комнатку под крышей. - Приляг и сегодня не вставай. Я напишу тебе расписание, когда нужно принимать лекарства. Если что-то надо, я за стеной, только постучи, а сам не ходи.
- Наталья Викторовна, - обратилась она к Наташе, когда они вышли в тамбур, - большое вам спасибо за участие, извините, что отняли у вас время...
Девица явно перешла в наступление и откровенно выпроваживала Наташу.
- Да ничего, - спокойно сказала Наташа, игнорируя попытки Сони деликатно, но непреклонно вытеснить ее на лестничную площадку, - мне не жалко времени, потраченного на друзей.
Понимая, что с таким же успехом она может потеснить один из бронзовых монументов в историческом центре, Соня прекратила бессмысленные попытки и сказала:
- Вас, наверное, сын заждался... Он сейчас как никогда нуждается в обществе родителей. Особенно матери. Ему сколько лет? Четыре, пять?
- А причем тут мой сын? - резко спросила Наташа.
- При том, что ему, наверное, не хватает вас, - напрямик сказала Соня. - Пока вы занимаетесь, ммм, другими делами, он растет сиротой при живых родителях...
- Позвольте мне самой разбираться в своей семье, - Наташа с трудом подавила гнев, но сверкнула глазами и в голосе зазвенел металл. - А когда у вас будет своя, обещаю со своей стороны не совать в нее нос!
Это была больная тема. Наташа вспомнила, как они пережили первые две недели прошлогоднего карантина. Они с няней Лизой не знали, как быть, чтобы Младшенький не разнес квартиру. Детские площадки, парки, кафе-мороженое и Зоопарк были закрыты, и кипучая энергия Вити-младшего не находила выхода. Живой, непоседливый мальчик не понимал, почему все закрыто и нужно сидеть дома, все время выпытывал у родителей и няни, почему "неделя Нельзя" длится так долго, и иногда Наташе казалось, что боевой ротой в десанте управлять было проще, чем воспитывать трехлетнего сына.
"Если опять нерабочая неделя растянется на месяц, - сказала на днях Наташа Лизе, - то Младшенький крышу с дома сорвет. Помните, как в прошлом году?.."
Соня вспыхнула и хотела дать отпор Навицкой, но тут зазвонил ее телефон. Соня чертыхнулась и достала трубку из сумки\
Звонил ее помощник, слезно умоляя приехать прямо сейчас - возникли проблемы со звукорядом "Кабалы святош", режиссер уже мечет молнии, до спектакля всего три часа, и нужно срочно исправлять неполадки потому, что сегодня аншлаг, и артисты уже прибыли, переодеваются и гримируются, в общем, "Сонечка, я твой должник навеки, только приезжай, а то Лаврецкий меня уже обещал по потолку размазать, если музыка не будет в порядке!"
Сердито посмотрев на Наташу, Соня развернулась и побежала вниз по лестнице, на ходу застегивая пальто. А Наташа, постучавшись, вошла в комнату Вячеслава.
Томилин лежал на кровати, прикрыв глаза и кутаясь в плед. Желтая куртка аккуратно висела на "плечиках".
Услышав Наташины шаги, он открыл глаза и улыбнулся:
- Я вспоминал о тебе в больнице. И много думал, о тебе, о нас...
Наташа села на край кровати.
- Я тоже много думала о тебе, - сказала она. - Хотела навестить, но посещения отменили в связи с эпидемической ситуацией...
- Да. Знаю... - Вячеслав приподнялся и обнял Наташу. Его руки дрожали от слабости, пальцы были холодными, словно даже в отапливаемой комнате и под теплым пледом он замерзал. Наташа обняла его в ответ и тихонько уложила обратно. "Совсем еще слабенький", - захлестнула ее жалость, к глазам подступили слезы.
Вспомнив, что на ней уличное пальто, она пошевелилась и сбросила его прямо на пол.
Какое-то время они лежали, обнявшись, одетые - он под пледом, она - рядом. Вячеслав зарылся лицом в ее волосы.
- Я ведь люблю тебя, Наташа, - сказал он. - Но у тебя семья. Я чувствую себя вором. Нелегкая ситуация. Я несколько раз хотел это прекратить, но не могу. Не в силах. Таких женщин, как ты, не бросают и не забывают.
- Слава, - тихо сказала Наташа, - в армии, в "горячих точках", мы не строили далеко идущих планов потому, что там могло не оказаться никаких "завтра", "в следующем году" или "после дембеля". Мы научились думать только о том, что важно в данный момент: приземлиться в заданной точке, отстегнуть парашют, добраться до "зеленки", перерезать нужный провод. Мы не думали о том, как вечером будем открывать тушенку и варить кашу. На войне не знаешь, что будет через пару минут. Вот и я тебе советую: давай не думать, что будет. Как в старой песне: давай оставим все, как есть, и будь что будет. А в ответ на твое признание скажу: со мной тоже такое впервые. До этого я не замечала мужчин, пытающихся за мной поухаживать. И только ты заставил меня забыть обо всем. Из-за истории с Вальтером в 2014 году я боялась дать волю чувствам, чтобы снова не оказаться обманутой, подставленной, отброшенной за ненадобностью. И с мужем у меня были ровные, доверительные отношения, никакой африканской страсти - просто он принимает меня такой, какова я есть, а я ему за это благодарна. Когда у него трудности, я ему помогаю. Когда я нахожу проблемы на свою пятую точку, он приходит на помощь. Но пожара в крови и бабочек в животе у меня не было. На безрассудство меня не тянуло. Даже из-за Найденовой я расстраивалась, но думала: захочет к ней уйти, держать не буду, переживу. А ты... Тут все иначе. Я до сих пор помню, как ты пел о мгновениях, как пули у виска, и о человеке в зимнем лесу. Ты пробил мою защиту, которую я создала после Вальтера. Не знаю, любовь ли это, но со мной такого никогда раньше не было... Слава? - она приподнялась. - Ты спишь?
- Нет. Я все слышал. Просто глаза устали от света. Наташа, я не вправе чего-то от тебя требовать. Это ведь твоя семья. Но... Со мной раньше тоже никогда такого не было. В творческой среде романы с женатыми мужчинами или замужними женщинами - не редкость. Некоторые даже их не скрывают и напротив, бравируют. Помню, как в Новгороде один мой коллега со смехом говорил, что мужья его бывших подруг так ни о чем и не узнали... А мне неловко. Мы прячемся, скрываемся... Как воры.
- А сколько песен на эту тему, - парировала Наташа, - не мы первые, не мы последние: "Ворованная ночь", "Давай друг друга украдем", "Свою любовь от глаз людей мы укрывали, точно воры" - песня, кстати, как раз о питерских белых ночах; "Над Невой-рекой развели мосты", "Я на тебе, как на войне"... Все это было-перебыло и столько же еще будет. "Неловко"... Неловко, Слава, штаны на голове носить, а на их месте - шапку.
Вячеслав негромко рассмеялся:
- Я скучал без твоих хлестких сентенций, Наташа, и ждал возможности поговорить с тобой о том, что не давало мне покоя в больнице... Там много свободного времени, и я много размышлял и хотел поскорее с тобой встретиться... Знал, что ты расставишь все по полкам и резюмируешь остро и метко. Да... Я всегда стараюсь стойко придерживаться своих принципов, жить в ладу с совестью. Но отказаться от тебя не могу. Это сильнее меня. И правда, будь что будет!
Наташа еще долго обнимала его и гладила по голове, пока Вячеслав не уснул. Даже во сне он не размыкал руки, держа ее в объятиях. И хотя сейчас его руки не наливались стальной твердостью, а подрагивали от слабости, выскользнуть из их кольца Наташе было труднее, чем раньше...
Вернувшаяся из театра Соня обеспокоенно заглянула в приоткрытую дверь Славиной комнаты и болезненно вздрогнула, увидев две фигуры на узкой кровати. Но потом, в ярком свете полной луны, падающем на кровать, увидела, что оба одеты, Навицкая сбросила только ботинки и пальто; Слава укутан пледом, а женщина спит поверх одеяла и обнимает его скорее как мать, баюкающая больного ребенка. Соня устыдилась вспыхнувшего недоброго чувства и подозрений. Однако занозой в душе сидела мысль: "Ведь и я могла бы вот так просто постеречь его сон... Почему она?!"
*
Выходя из калитки общежития, Наташа услышала щелчок и на секунду ослепла от вспышки. Долговязый вихлястый парень резво развернул электросамокат и помчался наутек по проспекту.
- Твою мать, ..., ...! - выругалась Наташа и вскочила за руль "круизера".
Увидев, что его настигает свирепо ревущий громадина-джип, "папарацци" испуганно выматерился и прибавил скорость. Наташа тоже сильнее нажала на педаль газа. Даже самый прокачанный самокат все же не мог долго соревноваться в скорости с мощным внедорожником. И через пять минут Наташа настигла парня у Масляного моста. Она обогнала его и развернула машину поперек дороги так, что визг шин был слышен на много километров вокруг.
Спасаясь от сокрушительного шмяка о бок "круизера", парень крутанулся вбок, колесо задело поребрик, и фотограф грохнулся оземь вместе с самокатом. Выпал и жалобно звякнул телефон. И тут же прощально хрустнул под рифленой подошвой Наташиного черного берца. Второй ботинок выскочившей из машины Навицкой отправил изувеченный гаджет за парапет, в канал.
- Как. Вы. Меня. Уже. Достали! - с расстановкой произнесла Наташа. - Всюду вынюхиваете, подглядываете, подслушиваете, фейки строчите! Так и передай своим коллегам: следующий папарацци сам в Обводнике искупается! И ничего, что холодно - может, это вашего брата отучит совать нос в чужую жизнь и хрень писать в своих блогах!
Парень нашел бы, что ответить женщине. Но, лежа с отбитой задницей на асфальте у сломанного самоката, не рискнул дискутировать с возвышающейся над ним злой, как черт, писательницей. Да и по закону она права - фоткать ее без разрешения он не имел права.
- Так, что у вас? - рядом остановилась патрульная машина.
- Да вот, - ответила Наташа, - молодой человек куда-то спешил, хотел меня подрезать, да поребрика не заметил.
- Она за мной от метро гналась! - жалобно взвыл фотограф. - Чуть не переехала!
- Девяносто кэмэ на спидометре! - один из патрульных наклонился, взглянул на панель управления самокатом. - А теперь виноватых ищете. Скоростные ограничения для кого написаны? Думаете, если ночь, то можно гонять, как на пожар?!
Не дожидаясь, пока незадачливого "папарацци" оштрафуют по полной, Наташа развернулась и поехала домой. "И правда, поздно. Вернее, уже даже рано!".

*
Вячеслав не очень любил "Ашан" на Боровой неподалеку от общежития. Огромный зал, бесконечные ряды стеллажей, радио, вечно орущее жизнерадостным голосом о скидках и акциях. И очереди - даже сейчас, в "нерабочую неделю". почти все покупатели были в масках. Реклама перемежалась с требованиями соблюдать меры предосторожности, чаще обрабатывать руки, носить маску и по возможности избегать посещения мест массового скопления людей. А вот с соблюдением дистанции было сложнее всего - "Ашан", магазин низких цен и богатого ассортимента, привлекал множество посетителей. В том числе и Вячеслава. На первых порах он получал в театре Лаврецкого небольшую зарплату и старался экономить на всем. Конечно, по сравнению с Тверью он сейчас зарабатывал куда больше. Но по меркам второй столицы его зарплата считалась "кошкиными слезами". Хорошо еще, что в общежитии за проживание берут сущие копейки. А продукты и предметы первой необходимости Томилин приобретал в дискаунте. Одеваться приходилось в "Планете Секонд Хенд" в самые дешевые дни. Обращаться за помощью к тете или сестре Вячеславу и в голову не пришло бы. Да, они никогда не откажут и каждый раз сами предлагают помощь, но он мужчина и должен сам себя обеспечивать. Это он твердо усвоил, этому его учили отец и дед. Дед, суровый человек, закаленный на фронте, рубил с плеча: "Если здоровый лоб сидит на чьей-то шее - он не мужик, а ни то, ни се!" "Томилины, сынок, ни у кого не одалживаются", - говорил отец.
Вячеслав катил тележку по рядам, изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть. Да, что-то он медленно восстанавливает силы после операции. Прошелся по магазину, и вот уже рубашка под свитером прилипла к спине, ноги противно подрагивают и запыхался, как после хорошего кросса. А тут еще диктор по радио левитановским голосом вещает о симптомах новой коронавирусной инфекции - потеря обоняния, жар, лихорадка, повышенная утомляемость... Томилин не считал себя человеком легко внушаемым, но после очередного повторения этого текста в отделе парфюмерии схватил первый попавшийся тестер и поднес к носу, проверяя, не исчезло ли обоняние.
В нос шибануло удушливо-приторным ароматом. "Не пропало", - Вячеслав поставил флакон на место и вспомнил Наташу. Она бы не купила себе такой парфюм. Ее любимые "Гуччи Руж" пахнут более сдержанно и элегантно. Иногда она пользуется какими-то другими духами, навевающими воспоминания о 1 сентября, песенке "Учат в школе" и букете тяжелых пушистых астр с жемчужинками воды на лепестках.
Да... Наташа, - Вячеслав выбрал пену для бритья и положил в тележку, - как же им быть?.. Она говорит, что могут возникнуть проблемы с сынишкой - он привык к тому, что мама и папа всегда рядом и не поймет, почему папа теперь приходит только по воскресеньям, а его место занял другой дядя. Ждать, пока мальчик подрастет? Но это долго. Третьего дня Наташа уехала в Севастополь, к заболевшей матери, а он уже чувствует себя, как рыба, вынутая из реки. И театр закрыт, даже работой не отвлечешься. Пробовал написать песню, но вдохновение покинуло его, строчки не складывались. "К молитве и посту прибег я, но напрасно, - вспомнились слова из роли, которую он сейчас разучивал, - все думал об одном: о, как она прекрасна!"...
Перебирая носки, закрепленные на зажимах, Вячеслав думал о том, что так он и будет играть Тартюфа: не сластолюбцем, пытающимся опутать отработанными приемами очередную приглянувшуюся женщину, а человеком, который впервые в жизни полюбил по-настоящему и мучается из-за того, что его избранница - чужая жена. В ответ на признание в любви он получил жесткую отповедь, но не смог совладать с собой, выбросить из сердца ту, которая стала для него дороже всего. Но он не простил Эльмире жестокую и унизительную ловушку, которую она ему устроила впоследствии, и потому так стремился разорить ее семью и посадить в тюрьму ее мужа. "Хотя, я бы не стал мстить Наташе за отказ... Впрочем, и она меня бы так не подставила".
Проходя мимо ряда со свежей выпечкой, Вячеслав только вздохнул, ощутив аромат свежих слоек с яблоком, вишней и малиной, и покатил тележку дальше. Первое время после операции любимая сладкая выпечка была ему противопоказана.
Выбирая на стенде с диетическими продуктами пакетики с овсяной кашей, Томилин думал: "Правильно говорят, сердцу не прикажешь и мужчина не должен сводить счеты с женщиной, даже если ее отказ оскорбил его"...
Он снова остановился, чтобы отдышаться и дотронулся до спрятанного под свитером шва. Уже почти не болит, только иногда еще ноет и тянет. Соня говорила: не стоит так спешить с визитом в "Ашан", она бы сама сходила со списком. А потом взяла с него слово, что он не будет накупать слишком много - носить грузы тяжелее двух килограммов ему противопоказано. Славная девушка Соня, настоящий друг. На три года моложе его, но опекает, как заботливая старшая сестра. Девочка из многодетной семьи, привыкшая помогать матери с младшими братишками или сестренками, как будто воспринимала Вячеслава, как одного из них. Но он видел, что Соне хотелось быть не только другом. "От подобных оговорок всякий вспыхнет взор... Я люблю тебя, как сорок ласковых сестер", - написала однажды Соня на стене в арке Фонтанного дома, где другие поклонники Анны Ахматовой тоже записывали отрывки из любимых стихотворений. Вячеслав хорошо понимал чувства Сони из-за своей эмпатии и чувствовал себя неловко перед ней за то, что не может предложить ей ничего, кроме дружбы. "Хотя, почему "ничего, кроме"? - он положил в тележку три шариковые ручки в полиэтиленовом футляре, - разве дружба - это такая малость? Хорошо, когда есть настоящие друзья - как в песне - третье плечо везде и всегда. Но не всем так везет. Кто-о пытается покупать верность и преданность или заставляет дружить, используя свое превосходство - "присоединяйся ко мне, а то раздавлю". Такие люди не всегда понимают, что таким образом настоящих друзей не получишь - принуждение рождает сопротивление, а купить можно только фальсификат. Настоящая дружба деньгами не измеряется, хоть и не стоит ни копейки, но дороже всех денег мира, и по принуждению невозможна... "
Томилин подкатил тележку к кассе и стал выкладывать покупки. За его спиной лихо осадила тележку дородная дама, которая, казалось, искупалась в парфюме вроде того, в тестере. Толкнув его рамой тележки в спину и задев колесом по ноге, женщина принялась переминаться с ноги на ногу, шумно сопеть и фальшиво мурлыкать песенку. Вячеслав заторопился поскорее выложить покупки на ленту, чтобы вырваться из удушливого парфюмерного облака и не слышать за спиной этого немузыкального мурлыканья. Потом поднял голову... и оторопел.
За кассой сидела Антонина Фетюкова, мать "чихающего мальчика", которая летом дважды приходила в театр со скандалами...
Она тоже его узнала, судя по злобной гримасе, промелькнувшей на лице. Но смолчала потому, что рядом был пост старшего кассира. Но товары она швыряла так, будто хотела запустить ими в покупателя, долго ворчала "где я сдачи наберу, все тысячи несут", хотя касса была полна, выбрала несколько самых потертых и засаленных сотен, а последние двести рублей и подавно отсчитала монетами по рублю, два и пять" - "Других нету! Уж извините! Все другие деньги разобрали, купят на пятак, а дают тысячу, как в разменный пункт пришли!".
Вячеслав молча стал собирать сдачу. Надушенная покупательница за спиной снова наехала ему на ногу тележкой, рассыпав несколько пакетиков с супами и кашами быстрого приготовления; завозилась с сопением, собирая их.
Когда он перекладывал покупки в пакет на столике, его снова толкнули в спину.
- Але, братан, ты бы подвинулся, - буркнул сутулый парень в красном капюшоне. - Не один, небось, в магазе!
Вячеслав надеялся, что зоны отдыха в торговом центре не закрыты. Если он не посидит в кресле хотя бы несколько минут, то до общежития просто не дойдет. Фетюкова обдала его такой агрессией, что бок снова заныл, а в голове запульсировало. "Хоть не ходи теперь сюда, чтобы не сталкиваться с ней, - он сел в массажное кресло и сунул в приемник одну из поникших затертых сотен, полученных от Фетюковой. - Каждый раз будем друг друга взглядами сверлить... Найти, что ли, другой "Ашан"?.."
Валики под кожей кресла ритмично двигались, разминая ему шею, плечи и спину, и Вячеслав прикрыл глаза, отдавшись искусству механического кресла.
- Неосторожно, Вячеслав Вячеславович, - раздался голос с "уголка" в зоне отдыха, когда массаж подходил к концу, - покупки без присмотра оставили, глаза закрыли... Я тут сижу, караулю, чтобы вашему пакету ножки не приделали.
В зоне отдыха сидел мужчина лет сорока, высокий, худощавый, в темно-сером костюме и белой водолазке. Вячеслав сразу узнал его узкое лицо с цепкими умными глазами. Виктор Уланов, в прошлом - многократный победитель викторины "Брэйнсторм", а ныне - популярный и успешный адвокат. Муж Наташи.
- Спасибо, что присмотрели, - Вячеслав слез с кресла и перешел в зону отдыха, не зная, как себя вести. Их встреча была такой неожиданной. По крайней мере, для него. Наверное, на такой эффект и рассчитывал хитроумный юрист, который, по-видимому, не случайно оказался здесь. Наташа что-то рассказывала о блогере, которому разбила телефон с компрометирующими фото - в два часа ночи, около общежития на "Фрунзенской". Эти снимки сейчас на дне Обводного канала. Но кто знает, скольким его коллегам больше повезло в охоте за "бомбовскими" фото писательницы? А Наташин муж тоже читает интернет. И если в свое время побеждал в интеллектуальных битвах, сможет отличить обычные "желтушные"" сплетни от правдивой информации. И зачем он сюда пришел?.. Чего от него ожидать? Как себя вести? "Только бы Наташа не пострадала, - думал он, - я должен помнить, что сейчас ответственен и за нее тоже..."
- Здравствуйте, Виктор... не знаю вашего отчества?
- Анатольевич. Можно, впрочем, без отчества. Все хочу добраться, наконец, до вашего театра, - улыбнулся Уланов, - жена меня пилит, что я совсем одичал на своей работе без искусства, скоро на "Лебединое озеро" с удочками припрусь, да все некогда. А тут еще и этот новый локдаун. Надеюсь, хоть не продлят.
- Это дорогое удовольствие, - покачал головой Томилин, решив пока поддерживать нейтральную беседу на злободневную тему пандемии и новой волны коронавируса, а там видно будет. - Накладно полтора-два месяца платить людям зарплату ни за что, остановив производство. Второго такого удара экономика может не выдержать.
- А я шел мимо, - улыбнулся Уланов, - смотрю, человек массажем увлекся, а на свой пакет даже не смотрит. Дай, думаю, присмотрю. А потом вижу: ба, знакомое лицо, где же я вас видел! А потом вспомнил: на новой афише "Развязки", в роли меня.
"Слепец, - подумал Вячеслав, - если опасения Наташи верны, и ты действительно увлекся какой-то Агнией, ты просто слеп или глуп. Твоя жена - ТАКАЯ женщина, равных которой нет. И в самом ли деле он случайно шел мимо и увидел меня? Вполне может быть, они тоже живут недалеко от Боровой. Знает ли он что-то конкретное, или только подозревает неладное, видя фейки в интернете? Только бы не подставить Наташу..."
Он призвал на помощь все свои артистические таланты и посмотрел на собеседника прямым открытым взглядом - так не смотрят люди с нечистой совестью. "Вот и я: других осуждал за такое, а сам попал. И теперь неловко вспоминать о своей гордыне, о том, как я думал, что вот я бы никогда... Бывает так: знаешь, что поступаешь неправильно, но совладать с собой не можешь. "Все ж сердце у меня в груди, а не кремень"... Опять слова из роли! Но все о том же!"
- Приходите после локдауна, - пригласил он, - посмотрите спектакль, если что - сделаете замечания. Вот так встреча. Не думал, что, выйдя в магазин, встречу свой прототип...
Уланов тоже пристально изучал сидящего напротив парня. Он не знал, верить ли честному лицу и открытому взгляду Вячеслава. Артисты и в жизни могут сыграть что угодно. Но этот парень был не похож на тех же Вяземского или Чиркова, избалованных и пресыщенных женским вниманием бонвиванов.
- Приду немедленно, - сказал он. - А то весной Наташа обиделась, когда я вынужден был уехать к подзащитному в день первого показа "Развязки" с вами в роли Уманского. До этого я смотрел спектакль еще с Чирковым и должен сказать, что он не годится для этой роли.
- У него было иное прочтение образа Уманского, - вступился за коллегу Томилин.
- Да, но на мой взгляд, он просто не годился на роль адвоката-интеллектуала. Неубедителен. Уманский - интеллигентный молодой человек, тихий и зажатый, и раскрепощает его только опасность, угрожающая любимой женщине; тогда он, забыв обо всем, бросается в бой и сбрасывает с себя оковы своей прежней робости. А Чирков изначально играл какого-то мачо, только бицепсами поигрывал и при каждом удобном случае распахивал рубашку, чтобы показать атлетичный торс...
Вячеслав хмыкнул:
- Насчет рубашки написано в сценарии, он не сам это придумал. Я тоже по ходу действия ее распахиваю... Но каждый артист играет одну и ту же толь по-своему. Он увидел Уманского так, я - иначе. Вот и все.
- Судя по фрагментам спектакля в ютубе, вы больше похожи на Уманского, как его задумала Наташа, Говорю вам, как его прототип, - шутливо вскинул руки Уланов.
Вячеслав чувствовал, что обстановка начинает разряжаться. Но не расслаблялся. В такой ситуации он оказался впервые. "Он ее тоже любит, это несомненно... Но и я люблю! И как быть, если я не могу перестать любить Наташу, не могу быть вдалеке от нее? Нельзя перестать любить. Бросить курить было проще... Наверное, сейчас я выгляжу некрасиво. Как Тартюф в сцене после скандальных разоблачений Дамиса... Да, вот почему произведения классиков живут в веках и не устаревают даже спустя пять веков - затронутые в них темы вне времени, никогда не устареют!"
- Спасибо, - вымученно улыбнулся он. - Я рад это слышать.

- А как ваше здоровье? - поинтересовался Уланов. - Я слышал, что недавно вас "скорая помощь" увезла прямо со спектакля.
- С репетиции. Спасибо, жить буду.
- Смотрите же, обещали! - шутливо погрозил ему пальцем Виктор Анатольевич. - Я ведь сгораю от любопытства, хочется хотя бы через полгода увидеть "Развязку" с вашим участием.
- Кстати, я тоже вас хочу поздравить. Следил в интернете за делом Агнии Найденовой в Ростове. С победой вас!
- Спасибо, Вячеслав Вячеславович.
- Коллеги в кулуарах говорили, что выиграть такой процесс априори невозможно - дело политическое, явно заказное, глупая девчонка что-то сболтнула неосторожно; не с тем человеком пококетничала, и ей решили устроить громкую показательную порку, чтобы другим неповадно было и приговор, якобы, написан заранее. А вы сделали невозможное, добились оправдательного вердикта!
- Школа моего наставника и руководителя, - скромно улыбнулся Виктор, - Коган сам не умеет проигрывать и нас этому не научил.
Они распрощались вполне доброжелательно. Шагая по набережной Обводного канала, Вячеслав несколько раз останавливался, чтобы отдохнуть, и гадал, знает ли Наташин муж что-нибудь конкретное о них или действительно их встреча была случайной.
А Уланов, вернувшись в офис, подумал о том, что зря, наверное, уделяет такое внимание фейкам в интернете. О знаменитостях на самом деле чего только не пишут.
*
Когда Вячеслав свернул на Московский проспект, в кармане его желтой куртки затренькал телефон. Вячеслав поставил пакет на скамейку, потер замерзшие руки и только тогда достал трубку, охваченный тоскливым предчувствием: опять?!
- Томилин, - раздался неприятный, какой-то безликий, как у телефонного робота, голос, ни мужской, ни женский, - тебе что сказали? Перестань совать нос куда не следует и трепать языком. А то эдак недолго лишиться и того, и другого. И третьего, кстати, тоже! - пронзительный квакающий смех. Короткие гудки. Номер снова скрыт. Вячеслав убрал телефон обратно во внутренний карман и потер лоб. Опять. Похоже, его в покое не оставят. И их угрозы не беспочвенны - когда людям есть, что терять, они становятся неразборчивы в средствах...
Но и он понимает, чем может обернуться его молчание, его бездействие, если он поддастся на попытки запугать его. Готов ли он заплатить ТАКУЮ цену за свою безопасность? Ответ очевиден. Нет.
Он покосился на яркую витрину табачного ларька, чувствуя, как по спине пробегает противный холодок. Несколько лет продержался, а теперь так и тянет снова закурить...
Снова зазвонил телефон, и Томилин не сразу потянулся за трубкой. "Опять они? Что-то еще не договорили?"
Но это оказалась Соня.
- Слава, где ты? - спросила она. - Все нормально? Тебя уже долго нет.
- Все нормально, Соня. Я скоро приду.
О встрече с Фетюковой, ее злых глазах и остервенело бросаемых на ленту покупках; о встрече в зоне отдыха с мужем Наташи, и о звонке с угрозами Томилин Соне решил не рассказывать. Во-первых, он не любил излишней открытости и старался не выставлять свои личные дела на обозрение; оберегал личное пространство. А во-вторых, нельзя говорить Соне о том, ЧЕМ обернулась его осведомленность. Не хотелось ее пугать.
Снова заныл правый бок, к щекам жарко прилила кровь. Вячеслав скрипнул зубами: до общежития еще довольно далеко, а у него, похоже, поднимается температура. Добраться бы до комнаты и лечь. Запереться и побыть в одиночестве. И желательно даже телефон выключить на пару часов - так ему скорее полегчает. Почему-то лучше всего он восстанавливал свои силы именно в уединении. Или рядом с Наташей. Снова пришло на ум сравнение, что она - сама жизнь, наполненная силой и неистощимой энергией и щедро делится этим с другими - как Солнце щедро отдает свое тепло, и не истощает его запасов. Вот бы она пришла... Вячеслав вспомнил, как они лежали, обнявшись, в день его возвращения из больницы. Он чувствовал даже через плед ее сильное тело; от Наташиных волос пахло горьковатыми духами и дождем, и он испытывал такое умиротворение от ее близости, какого давно не помнил. И Наташе он мог бы открыться, попросить совета, точно узнать, что ему делать...
Наташа... Надолго ли она в Севастополе? Он слышал, что на въездах в город опять появились блокпосты, ввели пропускной режим... А вдруг город опять надолго закроют и Наташа задержится? Так хочется ее увидеть. Он только ей может доверить то, что знает...
У выхода из метро курил, облокотившись на капот своей ярко-красной "БМВ", Станислав Вяземский.
- Коллеге привет, - он помахал рукой. - Что, брошен на хозяйство? - кивок на пакет с покупками.
- Да, немного закупился, - Вячеслав подтянул маску и отошел так, чтобы сигаретный дым не летел ему в лицо. Иначе он точно не удержится и купит пачку... А курить ему пока тоже не рекомендуется. Да и жалко сорваться после шести лет без сигарет.
- А я жду Ингу, - Стас покосился на двери станции. - Решили, понимаешь, за город смотаться, проследить, как там внутренняя отделка идет. А то в городе делать сейчас нечего. Все закрыто, запрещено, тоска и печаль. Как самочувствие?
- Жить буду, - бодрясь, ответил Вячеслав.
- Ну, бывай здоров. Встретимся в шесть часов вечера после локдауна, на репетиции! Костя твердо решил запустить на сцену "Тартюфа" до Нового года. Ты готов?
- Как юный пионер, хоть я им и не был, - отшутился Вячеслав.
- Ты и октябренком побывать не успел, - хмыкнул Стас и устремился навстречу выходящей из метро жене.
*
В общежитии Вячеслав разобрал покупки, спустился на кухню, чтобы развести себе обеденный пакетик диетической каши, и только было приготовился приступить к немудреному обеду выздоравливающего больного, как вдруг, повинуясь спонтанному порыву, набрал Наташин номер...
"Через тридцать минут начинается льготное время, - вспомнились ему стихи из какого-то старого альманаха, найденного на чердаке у бабушки, - через тридцать минут был бы втрое дешевле звонок... Это очень значительно, если в доме ни денег, ни хлеба - ни малейшей надежды разбогатеть... А рука набирает одиннадцать цифр, чтоб услышать единственный голос..."
За окном мансарды, почти над самыми крышами, нависало разбухшее от дождевых туч ноябрьское небо. Завывал северный ветер. О стекло разбивались первые снежинки. Крыша ржаво поблескивала под тонкой наледью. В трубке гудели длинные сигналы ожидания.
Наташа ответила секунд через сорок.
- Привет, Слава, - сказала она. - А я как раз о тебе думала.
- А я просто хотел тебя услышать, - Томилин сел на узкий облупившийся подоконник. - Как твои дела? Как мама?
- Я как раз от нее, - в трубке прошумел автобус, проезжающий в двух с половиной тысячах километров от его мансарды. Вопил искусственный голос рекламного табло, расхваливая скидки в магазинах "ПУД" и перечисляя адреса этих магазинов. Звучали названия, чуждые уху петербуржца: проспект Гагарина, улица Хрусталева, площадь 40-летия Октября... - Слава Богу, ковид не подтвердился. Обычный бронхит. Вот уж не думала, что буду радоваться бронхиту у близкого человека! Посещения, правда, запрещены, но сегодня я передала продукты и необходимые вещи, а мама через медсестру сообщила, что все получила и благодарит. Я сейчас решила съездить на свой любимый Песочный пляж. Вернее, доехала до кинотеатра и иду пешком по проспекту Гагарина... Ты не представляешь, Слава, как я, оказывается, соскучилась по городу своего детства!
- На пляж? Ты собираешься купаться? - Вячеслав поежился от холода, представив себе эту картину. За окном, чуть ли не по крыше, шаркнула животом пухлая черная туча, из которой посыпалась снежно-дождевая каша.
- Да, наконец-то поплаваю. Эти дни не до того было...
- Я и забыл, что ты на юге. А тут крыша за окном уже заледенела.
- Бр-р! - воскликнула Наташа.
- Я тебя понимаю. Тоже часто скучаю по Новгороду, нашей тихой улице, звону колоколов, куполам... И каждая поездка в родные края для меня, как праздник... почти каждая, - поправился Вячеслав, вспомнив похороны отца.
Воображение невольно нарисовало ему картину: южный город, золотистый от солнца и осенней листвы, машин, наверное, стало меньше обычного, небо пронзительно-синее, как дорогой фарфор... И по усыпанному золотым ковром тротуару идет Наташа - пальто расстегнуто, шапка давно убрана в сумку, короткие волосы задорно теребит морской ветер. Три нелегких для нее дня миновали. Волнение - что с матерью, когда придут результаты анализов, подтвердится или нет тест на ковид - уже позади. А сейчас она отдыхает, гуляет по родному городу, навещает любимые места.
Они еще немного поговорили о Севастополе, Песочном пляже, "доме со шпилем", доставшемся Наташе в наследство от дяди Вилибалда несколько лет назад...
- Теперь в район Мальфы почти все автобусы допоздна ездят, - смеялась Наташа, - если бы тогда так было, мне не пришлось бы в призрака ботинками швыряться и бегать по осенней слякоти-мрякоти в одних носках...
История получения наследства от Наташиного дяди Вячеславу была известна. Настоящий детективный роман - только все события произошли на самом деле.
Вячеслав тоже рассмеялся, живо нарисовав себе картину, как Наташа засвечивает обалдевшему "потустороннему гостю" ботинком в лоб.
По словам Наташи, летом на Песочном и на Городском пляже ее родной Балаклавы можно поесть самые вкусные в городе чебуреки.
- Ты бы их видел, - сказала она, - здесь их делают раза в два больше питерских, тесто тонюсенькое и прожаривается до хруста, а с мясными надо быть осторожнее, а то надкусишь и будешь весь в горячем соке! Я, как дорвусь, всегда обжираюсь. Поедем летом? Я тебя угощу. Ты такого еще не пробовал.
- Я виделся с твоим мужем, - сообщил Вячеслав. - Пару часов назад, в "Ашане".
В трубке повисла тишина.
- В зоне отдыха... Он говорит, что случайно туда зашел.
- Так... - Наташин голос изменился. В нем зазвенел металл. - Чего он хотел?
- Расспрашивал о спектаклях, обсуждали трактовку роли в "Развязке"... Но мне показалось, что он что-то подозревает и зондирует почву.
- Блогеров этих побрить бы полотенцем! - мрачно сказала Наташа, - чтоб неповадно было совать нос в чужие дела и сплетничать, как бабы, лишь бы лайков побольше насшибать! Отец родной убьется, а они на телефон снимут. А уж известным людям и подавно покоя не дают. Фима говорил, что иной раз не решается даже в общественный туалет зайти - вдруг его и там подкараулят и из писсуара сфотографируют для тиктока или "телеги"...
Представив себе эту картину, Вячеслав не смог удержаться от громкого смеха - даже в боку снова потянуло. Эпатажные шутки "модного лоера" Когана в пересказе такой же острой на язык Наташи не раз смешили его.
- Не думала, что Витя читает эту трепотню, - продолжала Наташа, - но с другой стороны, он умный человек и понимает, что этим пустоболам надо доверять с оглядкой, а то у них излюбленная манера изложения - "не дослышим, так добрешем", как говорит мама. Хотя... Пора, наверное, поговорить с ним начистоту.
- Не слишком ли поспешно ты решаешь? - тихо спросил Вячеслав, давя в душе радостный вопль: "Она выбрала меня!" - и снова выскочила реплика из будущей роли: "Я ощутил в душе восторг неизъяснимый: рекли благую весть уста моей любимой. Мне ваша речь была как сладостный нектар: блаженство без границ обещано мне в дар!". И тут же подумал: "Вот так и надо произносить эти слова: на подъеме, герой искренне счастлив, буквально вопит от радости из-под потолка. И улыбка до ушей, как у меня сейчас", - он увидел свое отражение в оконном стекле.
- Нет, Слава. Я давно об этом думала. И здесь решила: хватит нам по углам прятаться, как ошалевшим подросткам. Да и Виктора я слишком уважаю, чтобы унижать таким обманом. Это решение уже продумано и созрело, Слава, помнишь наш разговор, когда ты выписался из больницы? Ты тогда был прав...
- Наташа, - внезапно вырвалось у Вячеслава, - если бы ты могла приехать раньше... Я должен поговорить с тобой. Это очень важно...
Он посмотрел в окно на первую наледь на крыше. Но прошлой ночью кто-то по ней ходил, гулко топая тяжелыми ботинками по кровельному железу возле мансарды... Для руферов сейчас не сезон. И ремонтные работы на крышах по ночам не ведут. Тем более ноябрьской ночью, когда в двух шагах не видно ни зги. Наверное, это связано с теми звонками... Пока его хотят, наверное, только напугать, думая, что артист - тонкий, ранимый, эмоциональный человек и легко сломается. Но они не знают, что дворяне Томилины - не из тех, кто пугается и капитулирует. При внешней кротости и мягкости - сильная воля, и за правду они готовы бороться, презирая риск. Тем, кто топочет по ночной крыше и зловеще бормочет угрозы по телефону, этого не понять...
- Слава? Ты пропал. Что у тебя случилось?
- Не по телефону... Когда ты приедешь?
- У меня билет на "Таврию" на восьмое. Десятого буду, - скрипнула калитка. - Но если у тебя что-то срочное, могу сдать билет и сесть на самолет... Слава, ты меня беспокоишь. Это Фетюковы снова тебе угрожают?
- Нет, не они... Но я только что встретил эту женщину в "Ашане" на Боровой. Она работает там кассиром.
Вячеслав вкратце поведал о встрече с матерью "принца Чихальи".
- Ясно, - хмуро ответила Наташа, - блин, я чувствую себя виноватой. Настояла на том, чтобы вы с сестрой подали иск, а теперь эти недоумки не дают тебе покоя, уже несколько месяцев мозг вы... в смысле, выносят, - она в последний момент нашла замену крепкому словцу.
- Нет, ты рассуждала правильно, - успокоил ее Вячеслав, - им нужно было знать, к чему привела их беспечность. Это может научить их серьезнее относиться не только к своему комфорту, но и к безопасности окружающих...
- Да ничему этих упоротых уже не научишь, - в сердцах ответила Наташа, - горбатых могила исправит. Знаешь, как говорил наш комбат Мелешко? "Есть люди, которые слово "нельзя" понимают только когда оно подкрепляется берцем под зад или прикладом по хребту"!
- Но в гражданском обществе так поступать не принято, - усмехнулся Томилин.
- Я в переносном смысле.
- И не вини себя, Наташа. Ты хотела как лучше.
- А вышло как всегда. Все, Слава, я уже на Песочном. Выкупаюсь и попрошу Игната сдать мой билет и достать место на ближайший самолет до Питера.
Игнатий, дворецкий в "доме со шпилем", заслуженно пользовался у хозяев репутацией волшебника - за свою способность виртуозно угадывать и исполнять их желания и потребности, разрешать самые сложные ситуации и управлять домом так, чтобы в нем все было слаженно и исправно. "Несомненно, он волшебник, - шутила Алиса, - непонятно только, зачем он косит под дворецкого!".

*
Оставаться в доме со шпилем еще целую неделю после разговора со Славой и тревожного предчувствия из-за его слов "Если бы ты смогла пораньше приехать" Наташе было невыносимо. Она сразу же сдала билет и стала искать место на ближайшем борту, но с билетами творилась такая неразбериха, что даже "добрый волшебник Винтерштернов" Игнатий в этот раз не смог помочь хозяйке. В этот раз нерабочая неделя мало кого загнала в дома, напротив, люди начали так активно ездить и летать, что на ближайшие 10 дней ни одного билета на самолет до Петербурга найти не удалось даже в бизнес-классе. "Блин! - выругалась Наташа, когда Игнатий сообщил ей неутешительные новости. - Ищи поезд! Любой, лишь бы шел в Питер завтра-послезавтра! Мне нужно домой срочно, хоть на хромой козе!"
В ожидании новостей Наташа вышла в патио и нервно закурила, глядя, как за перилами далеко внизу ревет шторм и разбиваются о прибрежные скалы огромные мутно-серые волны.
Под навесом стояла у мольберта, колдуя над очередным морским пейзажем, вдова дяди Вилибалда Виолетта, или, как ее называли домочадцы, Лэтти. Она слышала нервный голос Наташи в приоткрытую дверь гостиной и посмотрела на нее сочувственно:
- Не стоит так заводиться, Нати. Ничего в жизни не происходит просто так. Если некие силы ставят тебе препоны, значит, по какой-то причине тебе сейчас нельзя ехать в Питер. Лучше успокойся и подумай, кто и почему не хочет тебя туда пускать...
- Ты прямо непротивленец Макар Жеребцов, - огрызнулась Наташа, - извини, Лэтти. Я на нервяке, вот и хамлю. Но я не согласна, что перед каждой преградой надо останавливаться и раздумывать, почему она возникла и зачем это нужно. Эдак можно всю жизнь простоять. Я рассуждаю иначе: вижу цель - не вижу препятствий... И на душе у меня неспокойно, - призналась она. - Снова Печатники приснились...
Изолятор, где Наташа оказалась в 2014 году и провела почти полтора года, иногда снился ей до сих пор и неизменно этот сон был предвестником беды.
- Может, ты и права, - Лэтти отложила кисть. - Но что ты сделаешь, если Игнатий не достанет билет на поезд? Пешком пойдешь?
- Есть блаблакар, а есть и Бельбек, - ответила Наташа, - где, я думаю, еще остались мои армейские знакомые. Думаю, они еще не забыли, как возили десантуру на прыжки, как мы на досуге рыбу на костре запекали под винишко и песни под гитару пели на берегу... Надеюсь, они мне не откажут в маленькой услуге; долг платежом красен.
Лэтти только покачала головой:
- Да, Ната, вижу, ты и впрямь без тормозов. Тебя не остановят ни ковид, ни погода, ни отсутствие билетов.
- Комбат Мелешко не раз говорил, что я на всю голову е...тая, и это верно, - Наташа закурила вторую сигарету. - Но я действительно не покоряюсь обстоятельствам, а перестраиваю их под свои нужды.
- И я тебя понимаю, - грустно сказала Лэтти, - Жанна должна была прилететь на эту неделю сюда, но у них в общежитии какая-то девочка заболела, и всех, кто с ней контактировал, обязали самоизолироваться, и я из-за этой коронабарбары не могу к ней поехать... И тоже волнуюсь за дочь и злюсь на преграды, которые мешают нам встретиться... А что у тебя в Питере? - загорелись глаза белокурой красавицы. - Роман?
Лэтти было 38 лет. Бывшая актриса Театра танца, богемная дама, светская львица, Лэтти прославилась еще и как модный художник-маринист и редактор поэтического альманаха. Она обожала закулисные сплетни мира искусства и имела на них безошибочный нюх.
- Да ну тебя, Лэтти, - чтобы скрыть смущение, Наташа отвернулась и преувеличенно долго тушила сигарету о перила, - одни романы на уме!
- Да ла-адно, - усмехнулась Лэтти, - я же видела фотки в твоем фейсбуке и читала о твоей пьесе в театре Лаврецкого! Ну, ты даешь, Нати! Шесть лет была такой правильной, даже скучной, и вдруг такое зафигачила! А он симпатичный. Приеду посмотреть, когда будет можно. Может, еще и отобью его у тебя...
- Как бы я тебе тогда кое-что другое не отбила, - ухмыльнулась Наташа.
*
Игнатию удалось достать билет только на адлерский поезд, проходящий через Краснодар. Тут же пришлось покупать и билет на междугородний автобус, подгадывая время к поезду.
- Взял купе в СВ, - доложил Игнатий, выводя оба билета на принтер, - вы ведь предпочитаете уединение в дороге, Наталья Викторовна?
- Верно, - Наташа благодарно улыбнулась. - Спасибо, Игнатий.
Выезжать на автовокзал пришлось ночью, автобус отходил в шесть часов утра. Наташу отвез на своей машине двоюродный брат Гена, владелец сети кофеен.
- Надеюсь, на этот раз предчувствия тебя обманули, - сказал он, забросив чемодан сестры в багажник автобуса, - ты позвони, когда доедешь. Куар не забыла?
- Забудешь его, как же, - Наташа похлопала по своей сумке, - без этого "кукареку-кода", как его называет Ефим, скоро и в туалет не пустят!
По широкой, еще почти пустой в ранний час трассе автобус шел быстро. В салоне пригасили освещение, и многие пассажиры задремали; кто-то даже похрапывал. Наташа тоже откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Ей приснился Слава. Бледный, в больничной палате, он смотрел на нее измученными умоляющими глазами. "Если бы ты могла приехать пораньше, - сказал он. - Передай: нужно остерегаться..."
Автобус вильнул вбок и сердито рявкнул гудком, прогоняя с дороги какого-то шального мотоциклиста. Наташа стукнулась лбом об оконное стекло и проснулась. Сон убежал от нее. Тем более что было уже семь утра - ее обычное время подъема.
Потянувшись в кресле, Наташа помассировала пальцами веки и посмотрела на синеющую темноту за окном. Скорей бы стоянка! Выпить кофе, пусть даже из автомата и выкурить сигарету, чтобы разогнать хмарь в голове и размять отяжелевшее от сна в кресле тело... Может, и мысли прояснятся, и она подумает, что предвещает ей автобусный сон, от чего ее предостерегает Вячеслав... Как же не вовремя выскочил этот придурок на мотоцикле!
В Симферополе она попыталась позвонить Томилину, но приторно вежливый голос женщины-робота забубнил на двух языках, что абонент временно недоступен, "плиз, кол лейтер".
- Квакаешь, как лягушка, - буркнула Наташа, - пошла ты в болото!
В 14 часов автобус прибыл в Краснодар. До прибытия поезда оставалось еще почти десять часов, и Наташа спустилась в камеру хранения, чтобы не высиживать это время возле своего чемодана - тогда эти часы и подавно покажутся ей бесконечными. На вокзале было непривычно тихо и малолюдно. Когда Наташа ездила по "единому билету", чаще всего летом, вокзал шумел, ослеплял, оглушал, напоминая карнавал в Рио. Сейчас он был сам на себя не похож.
За время ожидания Наташа дважды выходила погулять по окрестным улицам, накупила кучу журналов, сувениров, сборников кроссвордов и футболку "Я люблю Краснодар" в вокзальных магазинчиках, приняла платный вокзальный душ; наелась знаменитой местной выпечки, выпила три порции кофе в любимой кофейне у бывшей посадочной станции пассажиров "единого билета" и выкурила полпачки сигарет.
В 23.20 Наташа спустилась в камеру хранения за чемоданом. В Краснодаре адлерский поезд стоял всего 5 минут, и Навицкая хотела выйти на платформу заблаговременно.
В вагон она вошла одной из первых и сразу заказала душ и завтрак к 8 часам утра.
"Препоны, говоришь? - Наташа открыла чемодан, чтобы достать свой дорожный набор, а за окном дрогнул, поплыл назад ночной, весь в огнях краснодарский вокзал. - А может, не надо останавливаться и размышлять, Лэтти? Может, испытания нам посылают не затем, чтобы мы только стояли и репу чесали, а затем, чтобы ИСПЫТАТЬ нас, проверить, справимся, или нет? Если бы лягушка из притчи, упав в молоко, начала размышлять, кому и зачем это понадобилось, она бы утонула. А она стала бить лапками, взбила твердое масло и смогла выпрыгнуть из крынки... Хороший пример для подражаний. Вот и я решила добраться до Питера - и вот уже сижу в вагоне. Никогда не сдавайся, как говорит плакат!"
*
На Московском вокзале ее встречал Уланов. Увидев из окна вагона, как муж идет вдоль состава, отыскивая за окном ее, Наташа пожалела о том, что дорога уже закончилась. Им предстоит нелегкий разговор, а она не готова к этому. Без малого трех суток в пути ей не хватило, чтобы собраться с духом. Нелегко заговорить об этом с человеком, с которым она прожила шесть лет... да, сегодня как раз шестая годовщина свадьбы. Хороший сюрприз она приготовила своему мужу, ничего не скажешь. "Все у меня через задницу получается... Ладно, поговорю с ним об этом завтра. Сегодня я устала с дороги, надо разобрать вещи... Узнать, что случилось у Славы, почему он просил меня приехать пораньше. И почему, твою мать, его телефон всю дорогу не отвечает? Мне уже обрыдло слушать это б...ское "кал-лейтер". И почему у этих телефонных роботов такие мерзкие голоса? Или мне просто неприятно слышать ее вместо Славы?"
Лязгнув буферами, поезд остановился. Проводники открыли вагоны. Уланов постучал в Наташино купе. Она открыла и неловко ткнулась губами в его щеку, а Виктор обнял ее. От него пахло "морским" парфюмом; щека немного кололась.
- Как доехала? - он взял чемодан Наташи, выдвинул ручку и покатил к выходу. - Что-то случилось? У тебя был билет на самолет на послезавтра.
Под распахнутым пальто на Викторе был темно-синий костюм с бордовым галстуком. Уланов явно приехал на вокзал с работы, бросив дела, чтобы встретить жену. Может, даже удрал с заседания суда...
- Нормально доехала, - ответила Наташа, сделав вид, что не расслышала второй вопрос. - А вы как?
- Тоже нормально. Мы с Фимой на прениях сторон в суде. Младшенький с няней поехали в Планетарий.
"Все как обычно, - подумала Наташа, - но почему тогда тревога не отпускает?"
Дома из своей комнаты она снова попробовала позвонить Вячеславу. В трубке снова раздался ненавистный механический голос: "Плиз, кол лейтер..."
- Да пошла ты...! - выругалась в ответ Наташа, - Задрала уже!
Она раскрыла чемодан, сдерживая желание прямо сейчас мчаться к "Фрунзенской". Неспроста Слава просил ее приехать... И сразу после этого замолчал его телефон.
Едва дождавшись, пока муж допьет кофе, задаст ей все полагающиеся в данном случае вопросы и отбудет обратно в суд, Наташа спешно схватила короткое автомобильное пальто и, на ходу натягивая его, выскочила из квартиры. "Круизер" радостно крякнул и мигнул фарами, приветствуя хозяйку.
Хрустя огромными колесами по лужам, покрытым первым ноябрьским ледком, джип подкатил к театральному общежитию.
- Вы к кому? - строго спросила вахтерша, просмотрев Наташин паспорт.
- В мансарду к Томилину.
- Так вы не знаете? - изумленно воззрилась на нее женщина за стойкой.
"А я же предупреждал", - снова завел свою песню внутренний голос.
- Я только что приехала из Севастополя, двое с лишним суток в пути, - сухо ответила Наташа, рявкнув мысленно на Зануду номер один, как она называла этот внутренний голос с его вечными "так я и знал", "а я предупреждал" и "я же тебе говорил, а ты не послушалась". - Откуда мне знать, что происходит в Питере?
- Так его третьего дня в больницу забрали! - всплеснула руками вахтерша. - Он уже совсем здоров был, в магазин ходил, говорил: скорей бы карантин сняли, по работе соскучился, как вдруг в пятницу утром бах, снова его по "скорой" увезли...
- Что с ним было? - Наташа не узнала собственного голоса. - Ковид?
- Да какой ковид?! Сейчас все валят на тот ковид, как на утопленника! Был бы ковид, так общежитие бы закрыли для посещений, и выходить запретили бы...
Эта манера некоторых женщин - вместо простых "да" или "нет" отвечать на вопросы эмоциональными монологами из серии "да что ты несешь, тупица" всегда безумно раздражала Наташу. А сейчас и подавно захотелось рявкнуть в ответ во все горло и пробить кулаком стойку из прессованных опилок перед носом у этой заполошно кудахтающей солохи. Увидев выражение ее лица, вахтерша уже нормальным тоном сказала:
- Отравился, сказали, чем-то очень сильно. Ой, плохо ему было - на носилках с капельницей несли, бледный весь, аж синий, всё губы кусал, аж до крови, видать, совсем худо. Сонечка Завьялова за ним в больницу поехала. Опять его в Мариинскую отвезли, на Литейный, лежит он там в реанимации, говорят, очень плох...
Это она договаривала уже в пустоту - за Наташей грохнули массивные дверные створки.
- Тю, малахольная, - покачала головой женщина за стойкой с ключами, - носится, как ошпарили ее. Говорят же, писатели эти все ку-ку, с кукухой не дружат...
Наташа прыгнула в джип, развернулась и, пугнув свирепым гудком лупоглазый розовый "Мини-Купер", за рулем которого важно восседала губастая блондинка, помчалась обратно, к Фонтанке. Распугивая других автомобилистов, Наташа почти домчалась до выезда на Аничков мост... и встала в глухой пробке.
- Да твою же налево! - в сердцах выкрикнула Наташа, стукнув кулаком по рулю. "Круизер" сердито рявкнул в ответ, полностью разделяя ее настроение. Чтобы хоть как-то справиться с нарастающим волнением, Наташа вытянула из пачки "Эссе Ментол" сигарету и закурила. Пятница... Как раз рано утром в пятницу они с Геной спешили на автовокзал. А накануне она разговаривала со Славой по телефону... Получается, он чем-то отравился сразу после их разговора? Да так сильно, что ему сразу поставили капельницу? "Хмм... Несвежий пирожок тут явно не при чем, от него ТАК не скрутит... Черт! Если бы я летела на самолете! - Наташа про себя выругала людей, которые раскупили все билеты на десять дней вперед. - Д...бы! Черти вас носят во время карантина! Дома бы сидели, ... вашу мать!"
Чтобы снова не бить кулаком по рулю, пугая соседей по пробке могучим ревом "круизеровского" клаксона, Наташа потянулась к магнитоле. Там по-прежнему крутился диск ее любимой "Агаты Кристи", и "Сказочная тайга" завелась со второго куплета, на котором Наташа остановилась перед отъездом в Крым:
- "...и собирает свежие души.
Новую кровь получила зима,
И тебя она получит!"
"Бр-р-р... Не лучшее предзнаменование. Вот тебе и погадала на любимых песнях!"
Смотреть на серую морось, выхлопы машин и красные тормозные огни было невыносимо. Другие водители коротали время в пробке кто чем: уткнулись в телефоны, ридеры или воткнули наушники. Какая-то девица достала косметичку и начала накладывать макияж. Дама постарше достала стаканчик йогурта и ложечку...
Парочка на мопеде, отчаявшись пробиться через сплошную стену машин, затормозила неподалеку от "круизера" и начала самозабвенно целоваться. Наташа отвернулась. Они со Славой стеснялись публично демонстрировать свои чувства. И не только из-за того, что она замужем, и не потому, что у них не такие пылкие чувства. В 17-18 лет хочется щеголять своей "взрослостью", отсюда и мат через каждое слово, и эпатажные наряды, и откровенные ласки на публику. А после тридцати приходит понимание, что настоящее - не то, что в глаза бьет, а то, что глубоко в душу проникает.
Наташа курила, приоткрыв окно и слушала Земфиру, поющую как раз об "ужасных питерских пробках", когда на "торпеде" пискнул телефон. СМС.

"Наташа, здравствуй, - обращалась к ней Алиса Астахова, - мне очень тяжело сообщать тебе грустную новость, но Славы больше нет. Он умер сегодня рано утром в Мариинской больнице. Мы сейчас там. Я буду заниматься похоронами и свяжусь с его родными в Новгороде. Ты не подскажешь мне, как найти его родню?"
Наташа не сразу поняла, о чем пишет ей Алиса и что спрашивает. Так человек, переходящий через замерзшую Неву в конце марта не сразу понимает, что это за треск, почему лед качнулся под его ногами, и почему он только что стоял возле Дворцового моста, а сейчас уже рядом с Троицким. Все вокруг было таким же, как пять минут назад. Но мир раскололся на "до" и "после", как тот самый лед на Неве весной. Все было так же. Взвивались на дыбы чугунные кони, и чугунные юноши, напрягая мускулы, пытались удержать их. Морщилась под ноябрьским ветром Фонтанка. О стекло разбивались мокрые снежинки. Надолго зависали в морозном уже воздухе облачка выхлопного газа и поблескивали красные тормозные огни машин. "Дворники" неустанно сновали по лобовому стеклу. Хихикала и целовалась парочка на мопеде. Дама в соседнем "Шевроле" с аппетитом доедала йогурт. Девица в другой машине довольно обозрела свой свежий макияж и сделала губы "сердечком", растушевывая помаду. В приоткрытое окно доносился голос зазывалы, вещающего в микрофон: "По рекам и каналам Северной столицы; удобный теплоход; тёплый салон; теплоход у причала; всего два места". Все как прежде. А на экране телефона высвечивается Алисино сообщение о том, что Славы больше нет. "А я ему привезла подарки", - как-то отстраненно подумала Наташа и поежилась от ощущения де жа вю.
Это уже было два года назад, когда они с Ефимом застряли в Джамете из-за шторма на переправе и строительных работ на мосту. Двоюродная сестра из "дома со шпилем" сообщила по телефону, что дядя Витольд, старший брат их отца, скоропостижно скончался. Витольд Винтерштерн был директором этнографического музея, очень любил свое дело и отмечал среди своих учеников людей, наделенных той же любовью к науке истории и этнографии родного края. Кража драгоценной скифской диадемы и арест его лучшего ученика, молодого профессора Сергея Светлова, стали слишком жестоким потрясением для пожилого ученого... И в первую минуту, услышав от родственников эту новость, Наташа так же оцепенела в шоке, и первая мысль была о том, что в чемодане лежат подарки для дяди Витольда; как же так, ведь она так старательно их выбирала и предвкушала, как они порадуют дядю... И только потом сердце мучительно сжалось от осознания непоправимой утраты.
Сзади загудели: поток наконец-то сдвинулся. Наташа тоже стронула "круизер" с места, сдерживая желание заорать во все горло, вдавить клаксон до упора, долбануть под задницу парочку этих придурков с красными тормозными огнями так, чтобы они в Фонтанке оказались... "Если прижало, выпускай пар, - говорил все тот же комбат Мелешко, - в "горячих точках" без этого никак. Ори, матерись, разбей пару кирпичей, дай очередь в воздух - не держи в себе, а то крышу сорвет. Кто пытается это в себе задавить, часто потом с катушек летит. Паровой котел, если взрывается, мало не покажется никому..." Хороший совет, и не раз помогал ей. Но это практически неприменимо в городе...
Наташа въехала на мост и свернула на Невский. У поворота на Литейный она снова застряла в пробке. В первый день после недельного локдауна проспект снова кишмя кишел. Наташа снова переключила магнитолу на диск "Агаты Кристи" - слушать сейчас о том, как "сегодня утром тело найдено в реке", она не могла... И попала на "Опиум для Никого". "Вот тебе и поиграли в декаданс", - Наташа закурила очередную сигарету. А потом вспомнила стихи японской поэтессы Тиё-Ни в память о маленьком сыне:
"Мой ловец стрекоз,
О, как же далеко ты
Нынче забежал!"...
И только сейчас в полной мере поняла трагедию и безысходную скорбь этих строк.
"Это ошибка, - с надеждой думала она, паркуя джип у больницы, - сейчас зайду и выясню,  что это недоразумение. Врачи были замотаны ковидниками, работали "за себя и за того парня", средний персонал тоже с ног сбился, вот и напутали... Умер кто-то другой, а они записали не ту фамилию... Слава же выздоравливал, мы только в четверг разговаривали, он только что вернулся из магазина, ждал, когда разрешат спектакли, собирался играть Тартюфа... И по "Развязке" и "Эксперименту" он соскучился, не терпелось снова играть Уманского и Керна... Мы разговаривали, когда я шла на Песочный. Я вышла на площади Восставших и шла по проспекту пешком, и где-то у "Красного мака" позвонил Слава. У него был немного усталый голос. Но он сказал: "жить буду"..."
- Он действительно так сказал, черт побери!!!
Судя по тому, как отпрянули от нее вышедшие на перекур из ближайшего корпуса врачи, последнюю фразу Наташа не прошептала, а заорала вслух, и очень громко. В "горячих точках" голос капитана Навицкой перекрывал любую канонаду и грохот и не ослабел за годы на "гражданке".
Парни в "скафандрах" настороженно проводили взглядами молодую женщину в элегантных брюках и коротком пальто, которая внезапно рявкнула на весь парк "Черт побери!!!". "Наверное, дурные вести получила...
*
У комнаты отдыха в отделении токсикологии Наташу остановил Вахтанг Коташвили.
- Алиса там со следователем беседует, - сказал он, - подожди пока, не ходи...
- Так это правда? - спросила Наташа, чувствуя, как ее надежда на недоразумение тает, как апрельский снег.
- А ты думала, кто-то будет так шутить? - вскинул руки Вахо. - Ваймэ! Да мы в шоке! Сегодня рано утром Соне позвонили...
Наташа опустилась на жесткий больничный стул, невидящими глазами глядя на Коташвили. Это правда. Славы нет. Она опоздала на несколько часов, и этого не возвратят даже столетия. Как там у поэта?..
"Мечтал о многом,
Много обещал...
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века..."
- Соню в палату отправили, - как сквозь вату доносился до нее голос Вахтанга, - сердце прихватило. Мы с Алисой и Иной приехали сюда, а тут следователь. Натэлла, - понизил голос он, - пошли лучше от греха в курилку? А то неровен час следак и к тебе прицепится. Ему уже кто-то поведал о ваших отношениях... Тебе, я вижу, не до того сейчас, а он и не посмотрит... Вах, да это же не люди, а шакалы! - хлопнул себя ладонями по бокам молодой человек. - Ни такта, ни сострадания! Он и Соню хотел допросить, да с ней сейчас Инна сидит, она его чуть с лестницы не спустила! Ты же ее знаешь!
- Да, Инесса ни перед кем не оробеет, - машинально кивнула Наташа, зная боевой характер Инессы Грозовской. - Они с Завьяловой глаз не спускает, - Вахтанг галантно открыл перед Наташей дверь помещения для курения, - а то боимся, как бы не сделала что-нибудь над собой...
- Подожди! - Наташа кашлянула, прочищая горло, - почему тут следователь? Что случилось?
Дымя термоядерным "Кэптеном", Вахтанг рассказал Наташе о том, как Вячеслав во второй раз оказался в больнице. После похода в торговый центр Томилин пообедал и до ужина отлеживался в своей комнате в мансарде. К ужину он спустился на кухню, чтобы развести кипятком следующий пакетик диетической овсянки, предписанной ему врачом. Практически все остальное в ближайшие две недели было ему противопоказано. Пока Вячеслав кипятил воду, у соседнего стола симпатичная "пампушка" Лера Васина, комическая актриса, откинула на дуршлаг макароны и начала обильно приправлять их аджикой и своей любимой корейской морковью.
Внезапно, вдохнув острый запах яства, Томилин побледнел, даже позеленел и, наспех извинившись, пулей вылетел с кухни. В коридоре хлопнула дверь санузла, и вышел молодой человек оттуда только минут через двадцать, шатаясь, как пьяный и вытирая обильную испарину с лица. Он выключил газ под своим ковшиком и ушел, оставив посуду и пакетик каши. "Ничего, - сказал он на пороге встревоженной Соне, - я лягу пораньше, и к утру все пройдет... Ты права, я поторопился с походом в магазин..."
Ночью в мансарде случилось еще одно ЧП. Кто-то неизвестный выбил стекло в окне Сониной комнаты в мансарде. Проснувшись от удара и звона стекла, девушка увидела черный силуэт за окном и руку, которая просунулась в дыру в форточке и уже тянулась к оконной задвижке... Соня отчаянно закричала. Внизу, на шестом этаже, захлопали двери, кто-то затопотал по лестнице в мансарду... Человек выдернул руку из пробоины и загромыхал кровельным железом, убегая к соседней крыше; общежитие стояло вплотную к соседнему дому, и этот маршрут очень любили руферы... Артист Гоша и бутафор Ваня сгоряча погнались за хулиганом, но тут у Гоши поехала нога на стекленеющей от ночного заморозка крыше, и парень чудом не соскользнул. Такая удобная для летних прогулок, зимой крыша общежития могла стать опасной. Пока он, чертыхаясь, поднимался, злоумышленник успел скрыться.
Соня была напугана; из разбитой форточки в комнату моментально надуло ледяного холода... До приезда полиции все обитатели общежития заглянули в ее комнату - посмотреть на разбитую форточку, послушать рассказ Сони о руке в окне и темном силуэте снаружи... И только Вячеслав не выглянул из комнаты. И только рано утром, в шесть часов, когда жильцы только-только успокоились после ночного переполоха, к парадному подъехала "скорая помощь"... Как выяснилось, за ночь Вячеславу стало еще хуже, и рано утром он вызвал врачей. У него были все признаки острого отравления или интоксикации. В животе пекло, тело скручивали болезненные спазмы, шов отчаянно болел, и непрерывно мучила жажда, а после пары глотков воды снова начинались спазмы. По словам молодого человека, у него как будто прилип к носу запах Лериной корейской моркови с аджикой и усугублял страдания...
Забыв о случившемся с ней, Соня поехала с Вячеславом в больницу. Придя днем в общежитие, она сообщила, что Слава лежит в реанимации. Врачи подозревают послеоперационные осложнения - следствие того, что при операции были плохо продезинфицированы инструменты... "Они что, слепые или дипломы купили? - вытирала слезы девушка. - Даже я, не медик, вижу, что это больше похоже на отравление!"
Три дня Томилин лежал в реанимации, и врачи изо всех сил пытались вернуть его к жизни. А в общежитие впервые пришел следователь.
- Но зачем? - спросила Наташа. - Кто-то решил расследовать послеоперационные осложнения? Насколько я знаю, такие дела всегда спускаются на тормозах; привлечь врача, который занес пациенту инфекцию или что-то забыл внутри, практически невозможно. Обычно все заканчивается тем, что выносят вердикт: врач не при чем, а пациент "тысамвиноват", - с горечью констатировала она, стрельнув сигарету у Вахтанга; сейчас ей нужно было что-то покрепче привычных "Эссе". - Следователи и оперы тоже люди, тоже иногда лечатся и, наверное, поэтому стараются не ссориться с врачами. Верно сказал один мыслитель: ошибки архитекторов видны всем, а ошибки врачей скрывает земля. Бывает так, что пострадавшие от медицинских ошибок, отчаявшись добиться справедливости законным путем, бросаются на первого попавшегося медработника с ножом или бейсбольной битой. И случается так, что от этого отчаянного всплеска вместо головотяпов страдают порядочные, добросовестные врачи - есть и сейчас таким... Но человек в отчаянии не разбирается, кто прав, кто виноват, и срывает злость на хорошем, радеющем за свое дело враче...
- Судя по тому, как он расспрашивал, что Слава ел, с кем пил, кто мог войти в его комнату, тут явно другое, - потер небритую щеку Вахтанг, - по-моему, они подозревают, что Славу отравили умышленно...
"Вот и я, услышав в общежитии от вахтерши, что Славу несли под капельницей, подумала, что, если случайно съесть что-то несвежее, так сильно вряд ли скрутит..."
А потом пол закачался под Наташиными ногами, когда она поняла, что означают слова Вахо и подозрения следователя. Славу хотели убить. Славу, с его ясными лучистыми глазами и ямочками на щеках, так похожего на повзрослевшего Маленького Принца из сказки, такого светлого и искреннего... У кого рука поднялась на него?..
Выходя из курилки, она столкнулась с высоким крупным мужчиной в форме подполковника юстиции.
- Извините, - буркнул он.
- Извините, - ответила Наташа и подняла глаза. И застыла. Мужчина тоже посмотрел на нее и тоже оторопел.
- Ну и встреча, - сказала Наташа. - Ну здравствуй, Дима.
- Здравствуй, Наталья. Да уж, нежданная встреча...
*
Следователь Дмитрий Мальцев, в ту пору - еще майор, в 2014 году в Москве принял дело о подготовке теракта на севастопольском вокзале и убийстве служащего. Игнорируя торчащие из обвинения белые нитки, он старательно подгонял имеющуюся базу под то, что виновата Наталья Навицкая - хотелось побыстрее сдать дело в суд и получить поощрение за хорошую раскрываемость. И зачем было отрабатывать еще какие-то версии, еще кого-то искать, если подозреваемая сама призналась в том, что найденная на вокзале рядом с телом убитого сумка с самодельным взрывным устройством принадлежит ей? Бывшая военнослужащая уже арестована и никуда из-под стражи не денется, все идет на удивление гладко, и Мальцев был уверен, что в итоге ему "светят" новые погоны, а Наташе - "двадцатка" или "четвертачок" где-нибудь в Парца или Явасе... Он не знал, что дело Навицкой привлекло внимание сотрудников более серьезной структуры, которая надеется с помощью девушки добраться до ее бывшего любовника, истинного диверсанта и убийцы, который хладнокровно подставил Наталью...
Потом Мальцев изловчился сделать хорошую мину при плохой игре и притворился, что с самого начала был убежден в невиновности подследственной, но до поры не раскрывал карты, чтобы не спугнуть настоящего преступника... Но в кулуарах все уже прекрасно поняли, какого дурака свалял Дмитрий и посмеивались над его неуклюжими хитростями. "Фиговым листочком прикрылся, ушлепок, а ж... голая все равно сверкает!" - припечатал однажды острый на язык Ефим Коган, который во время следствия причинил Мальцеву немало неприятных минут.
Повышение Дмитрий получил, но его радость была разбавлена тем, что над ним посмеивались еще не один год.
- Ты теперь в Питере? - спросила Наташа.
Вахтанг испепелил следователя взглядом и вышел из курилки.
- Нет, все там же, в Москве... Здесь я временно.

- Тебя отправили, чтобы расследовать медицинскую ошибку? - спросила Наташа. - Неужели за это наконец-то решили взяться всерьез, целого "подпола" прислали из Москвы? Раньше и на лейтеху не расщедривались...
- Уважаю твою стойкость, - Дмитрий потер переносицу, - я ведь знаю... Ты в Питере фигура известная, медийное лицо, и ходят слухи, что, ммммм...
- Мне все время любовников приписывают, - перебила его Наташа, - фейкометчикам надо о ком-то писать, чтобы рейтинг поднять. Напишут капельку правды, пристегнут к ней тонну отсебятины - и готова сенсация. Методика Геббельса до сих пор в ходу: перемешай ложь с правдой, и тебе все поверят. Да ты и сам это знаешь, Дима, - поддела она.
- То есть, у тебя не было, гм, близких отношений с потерпевшим?
- Дима, - прищурилась Наташа, - сейчас я имею полное моральное право послать тебя далеко и нецензурно за то, что ты допрашиваешь людей, которые только что получили трагическую новость и пребывают в шоке. Ты не мог пару дней выждать, для приличия? Но я понимаю: тебе самому по фуражке стучат регулярно, торопят. Поэтому отвечу: да, дружили. Вячеслав играл в моей пьесе одну из главных ролей. Пару раз я помогала ему в трудных ситуациях. Один раз он защитил меня от хулигана...
- Или хулигана от тебя, - заметил Мальцев.
- И, - продолжала Наташа, - если кто-то истолковал это так превратно и не постыдился опубликовать свои измышления, то я не обязана давать по этому поводу никаких объяснений. Их спроси насчет тех эротических фантазий, которые они по всему интернету уже распустили.
- Эк они тебя достали, - сказал Мальцев, - видела бы ты себя сейчас: глаза сверкают, кулаки сжаты...
- Да, Дима, достали. Своей наглостью, бесцеремонностью, манерой совать повсюду нос - под одеяло, в шкаф, в унитаз - и смаковать увиденное; изворачиваться, когда их пытаются приструнить; искать увертки и лазейки от обвинений в клевете и нарушении неприкосновенности личной жизни... Вечно у них на подхвате группа чирлидеров, готовых смешать с грязью любого, кто не угодил их "гуру", и юристы, вытаскивающие их из всех скандалов и судебных разборок... Для этих людей нет ничего недозволенного, недопустимого, никаких тормозов. Они уверены, что им ничего не будет и все с рук сойдет, что ни напиши. Тебе уже рассказали, как я за одним папарацци гонялась на джипе и выбросила его телефон в Обводник? Так вот, это правда. Потому, что достали. И сейчас достают еще больше тем, что грязнят случившееся своими гнусными домыслами и пересудами на уровне скамеечки у парадного или самой грязной подворотни. И им верят даже официальные структуры, Дима. Ты на их сплетни ссылаешься, как на источник информации... Извини. Я сейчас не в том состоянии, чтобы вести беседу. Надеюсь, ты меня поймешь...
- Ты тоже извини, - Дмитрий потер лоб. - Понимаю и соболезную, Наташа.
Она только молча кивнула - в горле все сжалось, в груди теснился крик боли, а к глазам подступили слезы. Но в зеркале в коридоре она увидела бесстрастное лицо Снежной Королевы - бледное, с потемневшими глазами.
*
Дома ее атаковал Младшенький, и Наташа вынуждена была вымучивать из себя улыбку, слушая возбужденный рассказ сынишки об увлекательной поездке с няней "к зверикам", разворачивая подарки и играя с мальчиком. И облегченно вздохнула, когда Лиза увела малыша купаться и укладываться спать.
Наташа продолжила разбирать вещи и, когда достала пакет с подарками, купленными для Славы - рюкзак с принтом, картой Крыма; футболка, тельняшка и стетсон - только тут до нее дошло, что Славе это уже никогда не понадобится.
Никогда. От этого слова ее обдало холодом глубокой черной пропасти, на дне которой уже немало костей упавших людей и животных...
- Наташа, - раздался в дверях голос мужа, и она, спешно выпрямившись, вытерла лицо. Надо же, впервые за последние годы расплакалась, а думала, что давно разучилась...
Виктор вошел в комнату.
- Ты забыла телефон в коридоре, - сказал он, - тебе звонят.
"Слава? Все-таки это ошибка?" - с отчаянной надеждой подумала Наташа, и была оглушена потоком слов Беллы. Подруга расспрашивала ее о поездке и тут же вываливала свои новости и пеняла, что Наташа долго не звонит. Большинство ее новостей касались маленькой Таши: "Ой, мы так прикольно чихаем! А знаешь, у нас, оказывается, аллергия на "Джонсон-Бэби, перешли на "Фаберлик" и довольны!"
- Белла, - сказала Наташа, у которой зазвенело в ушах, а в висках запульсировала тяжесть, переходящая в боль, - извини, я тебе позже сама позвоню. Я только что с дороги, хочу лечь пораньше...
- Ладно, - в голосе Беллы прозвучала недоуменная обида, но Наташе это было безразлично. Они с подругой говорят на разных языках - у нее сердце сжимается от горя, в ушах - снова Славин голос: "Если бы ты могла приехать пораньше..."... А Белла взахлеб повествует о забавных случаях из жизни своей дочери, с головой ушла в эту радость позднего материнства и обо всем остальном забыла. Наташа, как мать, понимала Беллу, но просто нет сил сейчас вести этот разговор.
Она отложила телефон и снова склонилась над чемоданом, когда ощутила на спине внимательный взгляд Уланова. Он продолжал молча стоять на пороге и как-то странно на нее смотрел.
- Так быстро поговорили? - спросил он. - Обычно вы с Беллой болтаете, пока телефоны у обеих не сядут.
- Да ну, - отмахнулась Наташа, - самое то после дороги с пересадками слушать, как покушала и сколько раз пописала ее дочка. Я такой никогда не была. Даже когда родился Младшенький, я не заваливала друзей рассказами о его пищеварении и сне!
- Ты словно злишься на Беллу за то, что она сейчас радуется рождению ребенка, - Уланов прошел в комнату, сел на стул. - Что с тобой, Наташа? Ты изменилась.
- Я просто устала, - Наташа продолжала сидеть на корточках около чемодана, - мне нужно отдохнуть, принять ванну, выспаться, а не слушать отчет "мы поспали, мы погуляли, мы плакуняли". И почему ты меня допрашиваешь?- взорвалась она.
- Но несмотря на усталость, ты куда-то ездила днем...
Наташа молчала, уставившись на пакеты с сувенирными футболками для Беллы и Ефима.
- Капот твоей машины еще теплый. Я парковался рядом и положил на него кейс, чтобы найти в кармане брелок сигнализации...
Наташа кусала губы, чтобы не дать воли крику боли и слезам. Да, она уезжала и узнала, что немного опоздала. Немного, но непоправимо...
Уланов тоже некоторое время помолчал, потом сказал:
- У тебя был билет на самолет на послезавтра. И вдруг ты его сдаешь, добираешься кружным путем на поезде, куда-то уезжаешь на полдня, даже не отдохнув после дороги, и возвращаешься на себя не похожая. Думаешь, я этого не вижу?
Наташа снова промолчала. Что тут скажешь?
- Мне в самом деле очень жаль, - Уланов опустился на корточки напротив нее. - Я с ним разговаривал на прошлой неделе... Он не похож на Вальтера.
Наташа молча кивнула, и только сейчас подняла глаза на мужа. И увидела, как много седины на его висках. Еще весной ее не было... "Он догадался, - поняла она. - Да... Глупо было думать, что я долго смогу держать его в блаженном неведении. Витя - чемпион "Брэйнсторма", и свои кубки получал не по блату... И молчал, ни словом, ни жестом не намекнул, что все понял. Но давно ли он меня раскусил?"
Вид мужа с седыми висками и измученными глазами кольнул ее. Вскинулось чувство вины.
- И я увидел, что он по-настоящему тебя любит, - продолжал Уланов.
Наташа закусила губу.
- Прости, - наконец-то смогла произнести она и достала из чемодана сверток с подарками для мужа. - Вот... Это тебе.
- Спасибо.
*
Наташа, здравствуй. Прощание со Славой состоится 15.11, в 11 часов в Казанском соборе", - высветилось на телефоне сообщение от Алисы Астаховой.
Наташа прочла СМС и встала из-за стола. Ее удивляло и тревожило, что отпевание так задерживается; почему-то полиция целую неделю не отдавала тело. Может, прав был Вахтанг, предполагая, что Вячеслава отравили умышленно?..
Она вышла на балкон и закурила, глядя на рябь, покрывающую Фонтанку под студеным ветром. На душе была полная пустота, как после взрыва нейтронной бомбы. Понедельник. "Ненавижу понедельники", - подумала Наташа, запуливая окурок так, что он долетел до реки.
В гостиной ее ждал румяный после прогулки Младшенький. "Удивительно, что он меня еще узнает и не спрашивает "Тетя, ты кто?"... Он Лизу чаще видит, чем меня. Хреновая ему досталась мамаша".
- А зачем ты куришь? - спросил мальчик. - По телевизору дяди говорят, что это вредно.
- Там много чего говорят, - Наташа вспомнила, как в 2014 году ее демонизировали на всех московских телеканалах, представляя убийцей, садисткой, дегенераткой и монстром в женском облике. Воздевая руки, "телевизионные головы" всех мастей патетически требовали самого строгого наказания для "мерзкой террористки и мракобески". - На заборе тоже написано, но там дрова.
- А что написано на заборе? - удивился Младшенький, и Наташа замялась. Конечно, уже через несколько лет, в школе, мальчик узнает и эти слова, и их значение. Но учить его ненормативной лексике в четыре года она не хотела.
- Нехорошие слова, - ответила она. - Пошли, поиграем в лото? Что-то мы давно не играли.
Малыш радостно помчался в игровую, опрокинув на бегу две радиоуправляемые машинки: трамвай и "скорую помощь", и Наташа едва не растянулась в коридоре.
- Ну и аварию ты устроил, - заметила она, входя в игровую комнату и ставя машинки на место, - "скорая" прямо на крышу встала. Нехорошо так водить, никогда так не делай, особенно когда сядешь в настоящую машину...
- А почему ты в грустном платье? - спросил Витя, раскладывая карточки и разбирая фишки.
Наташа была в длинном черном платье с глухим воротом. Она носила его всю неделю. "А у Младшего уже неплохо развито образное мышление, и он очень наблюдателен", - подумала она.
- Умер один хороший человек, - сказала она, стараясь держать ровный голос. - И все, кто с ним дружили, очень грустят, вот и надели грустную одежду.
- Коронавирус? - серьезно спросил мальчик.
Наташа передернула плечами: ни да, ни нет, понимай, как знаешь.
- Чтоб он пропал, зараза чертова, - Витя явно повторил слова какой-нибудь нянечки или поварихи из садика.
- Это плохие слова, - заметила Наташа.
- Как на заборе?
- Почти. Но про вирус можно и так сказать.
*
- А мы тебя в интернете видели, - сказал Витя, азартно бросая кубик, - Лиза и я. И папа.
- Когда? - спросила Наташа, желая хоть ненадолго отрешиться от своего горя, разговаривая с сынишкой.
Младшенький поведал, что в прошлую среду, когда Наташа еще гостила в "доме со шпилем" и волновалась за маму, они с Лизой не пошли гулять из-за дождя. Витя играл в стройку, сообирая дворец из конструктора "Лего", а Лиза сидела рядом и смотрела на телефоне новинки Ютуба. И вдруг ахнула:
- Витя, посмотри: маму показывают!
Какой-то начинающий клипмейкер смонтировал видеоряд к песне Маши Распутиной "Мосты", взяв, наверное, свои собственные видео, снятые с набережных и мостов.
Под слова "За то, что я не долюбила и не дождалась, за то, что я хочу казаться девочкой сейчас" речной трамвайчик на экране не спеша заходил под Поцелуев мост на Мойке. Молодая женщина у борта, о чем-то увлеченно, со смехом говорившая своему спутнику, осеклась, когда парень обнял ее. Пара начала целоваться.
- А кто этот дядя? - изумился Младшенький. - Почему он целует маму?
- Это не мама, я ошиблась, - скороговоркой выпалила Лиза, закрывая интернет и с видом провинившейся девочки пряча телефон, - это чужая тетя... Это не мама, - она нервно оглянулась на дверь, и Витя увидел на пороге отца, в мокром пальто, с зонтиком, с которого текла вода. Никто не слышал, как он вошел.
Наташа бросила кубик. Да, прогулка по рекам и каналам у них была в августе... И под знаменитым мостом, по укоренившемуся в Петербурге поверью сулящим влюбленным счастье, Слава ее поцеловал... Вот только она не видела, что с набережной их в этот момент снимает какой-то кретин, желающий сделать эффектный видеоряд. И Уланов это увидел.
"Как я понимаю Томми Ли Джонса, когда он пару раз накостылял наглым папарацци за снимки без разрешения. Сама бы с удовольствием сделала то же самое... Минуточку!!! В среду Уланов увидел клип? А на следующий день они со Славой беседовали в "Ашане". И утром в пятницу Славу забрали в больницу с признаками отравления... Господи, пусть это будет совпадение... Иначе это будет слишком даже для меня!"

*
До Казанского собора было недалеко, и Наташа специально вышла пораньше, чтобы дойти пешком и купить цветы по дороге. Цветочных магазинов на Невском было более чем достаточно.
В черном шерстяном платье до пят, широком пальто того же цвета и платке она была похожа на монахиню. Немногочисленные прохожие, едва взглянув на лицо молодой женщины, сразу притихали и уступали дорогу. У Елисеевского магазина завлекал прохожих мим с набеленным лицом и нарисованными грустными уголками рта и глаз. Увидев свое отражение в отполированной до блеска витрине, Наташа подумала, что сама сейчас мало чем отличается от печального мима. И даже грим не понадобился.
Встретившись взглядом с женщиной в черном платке, мим снял шляпу и склонил голову. И даже не играя, сочувственно вздохнул.
В "Театральной кассе" у подземного перехода пестрели афиши: "Развязка на Оккервиль", "Эксперимент профессора Доуэля", "Тартюф" - премьера должна была состояться вчера... "Не успели снять".
В знакомой пахнущей сандалом подземной галерее Наташа купила сразу 16 роз - самых дорогих, голландских, бордовых, на длинных стеблях. "Как светло здесь и как бесприютно, отдыхает усталое тело... А прохожие думают смутно: верно, только вчера овдовела", - вспомнились строки из стихотворения Ахматовой.
От того, что все было как всегда - запах сандала и подземки, несущийся мимо поток людей, вопли зазывалы, предлагающего автобусные экскурсии и двухдневные туры на Валаам, в Карелию и другие живописные места, музыка - сегодня в переходе играл саксофонист (а Славы больше нет, и никому до этого нет дела), Наташе снова захотелось заорать, разбить пару витрин, бить кулаками по столбу и кричать: "Это несправедливо! За что он?! Этого не должно было случиться, ... вашу мать!"
На выходе из перехода ее остановил молодой человек, вручил листовку и доверительно сообщил, то сегодня самый подходящий день для того, чтобы подать записки о здравии и упокоении потому, что уже завтра утром их отправят на Афон... Обычно Наташа проходила мимо, но сегодня достала кошелек и протянула парню 5000 рублей:
- Вот. За упокоение. Запишите: Вячеслав. На год. Сдачу пусть передадут на нужды обители.
- Давайте, я провожу вас в наше помещение, там напишете записочку, - засуетился парень.
Наташа достала блокнот, вынула из него один лист и крупно, шариковой ручкой, написала два слова: "Об упокоении. Вячеслав" и отдала парню:
- Я спешу, - почему-то теперь говорить она могла только такими рублеными фразами, отрывисто, как робот. - На отпевание. Доверяю вам. Вот записка.
Взглянув на ее застывшее лицо, окаймленное черным платком, траурную одежду и перевитый черной лентой букет в руках, зазывала осекся. Смущенно пробормотав слова соболезнования и заключив "Царствие Небесное, земля пухом", направился с деньгами и запиской в арку, где находился их центр.
Придерживая розы, норовящие проткнуть шипами рукава и впиться в руки, или рассыпаться по заиндевевшему асфальту, Наташа дождалась зеленого света и перешла к собору.
Сбоку стоял черный микроавтобус "РПО". По двору и аллеям сквера разбрелись люди в трауре.
От мысли, что скоро ее Славу, ее Маленького Принца с ямочками на щеках увезут в этой машине, у Наташи к горлу снова подступил яростный крик боли. Она помнила, как ровно и размеренно билось его сердце, когда он заснул рядом с ней после выписки из больницы, как постепенно согрелись, обнимая ее, холодные руки, с какой надеждой и тревогой звучал его голос в трубке: "Если бы ты могла приехать пораньше..."
Наташа увидела Алису Астахову, Инну Грозовскую, Вахтанга, Леру, других артистов, сотрудников литературной и административной части... Проститься с молодым артистом пришел почти весь коллектив театра. А вот Елена Прокофьевна и Аглая. Их поддерживает под руки сам Лаврецкий. Тут же и Евсеев с двумя шкафоподобными бодигардами. Брови чиновника скорбно сдвинуты, в руках - букет едва ли не больше Наташиного.
Не было видно только нескольких человек - самых старших артистов труппы, которых решили уберечь от скорбной церемонии, и, как ни странно, Стаса Вяземского.
- Сонечка звонила, уже идет.
- Не рано ли она из больницы попросилась?
- Ой, бедная, подкосило ее.
- Наташа вон тоже на себя не похожа...
- Слава, Славочка... Господи, да как же так?
- Мальчик мой бедный...
- А где же Стас?
- Не знаю. Его звали.
- На дачу поехал. Полы надо циклевать...
- Самое время сейчас, ежа ему налево!
- Иночка, тише, не надо...
- Господи, прости... Не буду, Алиса.
- Как же ты, братик-кролик?..
- Молодой человек, вы что тут снимаете?
- А что такого? Нельзя, что ли?
- Так любопытно чужое горе?!
- Нет, я не понял, это что, запрещено?
- Ваймэ! Я тэбэ сэйчас объясню! Пирши шевеци, бичо! Шакалёнок!
Парень в капюшоне спешно ретировался от негодующего Вахтанга. На бегу он едва не выронил телефон.
В сумке у Наташи заорала ее трубка. В эту неделю Навицкая поставила себе рингтон - песню Земфиры "Похоронила".
Навицкая гневно шлепнула по сумке, оборвав певицу на полуслове. Потом достала телефон, чтобы отключить звук на время панихиды...
- Я тебя похоронила
Поздно ночью за рекою, - снова запел телефон.
Наташа покосилась на людей. Вроде еще в собор не заходят. Она отошла на пару шагов и нажала на кнопку ответа.
Звонила Лиза и, судя по ее настойчивости, причина была уважительной. "Что ещё могло случиться?" - подумала Наташа.
- Да, Лиза? Только коротко. Отпевание сейчас начнется...
- Наталья Викторовна, - торопливо заговорила няня Младшенького, - простите, что беспокою в такой момент, но тут... Тут такое...
- Не тяни кота за пончикряки, говори по существу, - потребовала Наташа.
- Пришли полиция и следователь с ордером на обыск, - ответила Елизавета, - Виктор Анатольевич им сказал, что не он ответственный квартиросъёмщик, нужно спросить у вас, согласны ли вы, и следователь настоял, чтобы вам позвонили немедленно...
- И что, к черт... - вспомнив, что стоит у собора, Наташа сбавила тон, - что мне, бежать обратно, чтобы давать согласие? Я на панихиде, ты им это сказала?!
- Сказала, но следователь настаивает... Что нам делать?
- Пошли их всех в задницу, - прошипела Наташа, - скажи: пусть поищут, раз с ордером пришли... Я Димочку давно знаю, он по-хорошему не отстанет, хоть благим матом его крой. Потом разберусь, какого дья... какого фига им надо. Понятно?
- Да, Наталья Викторовна.
Ей со ступенек замахали руками.
- И не звоните мне, пока сама не позвоню, - скороговоркой сказала Наташа на ходу. - Что бы ни случилось! Я не на тусовке и не в маникюрном салоне!
- У вас неприятности, Наталья Викторовна? - участливо посмотрел на нее Евсеев. - Может, я мог бы вам помочь?
- Спасибо, Павел Леонидович, - "Не хватало мне еще рассказывать кому-то, что ко мне домой пришла полиция с обыском..." - Да, неприятности... Такие же, как у всех тут.
Пришла Соня. Она была в таком же глубоком трауре, как Наташа. Ее поддерживала под руку Катя из театральной бухгалтерии.
- А кто из них вдова? - спросила старушка, торгующая у входа платками
- Никто, - Елена Прокофьевна вздохнула, - не успел... Вот, возьмите деньги, поставьте свечку за упокой новопреставленного Вячеслава...
- Или обе - вдовы... - непривычно тихо сказал Коташвили, снимая шапку на входе. - "Что любили тебя, мальчоночка, пуще славы и пуще солнышка"... Эх, Славка, Славка...
У входа Наташа замешкалась в дверях, увидев в глубине собора на возвышении синюю домовину. "Нет... Не может быть, что Слава - там. Он же звонил мне в четверг... Я везла ему подарки. Так торопилась потому, что он очень просил меня вернуться пораньше. Он ждал меня. Нет! Не может вот так уйти человек, которого любят. Это неправильно... Нет..."
В "горячих точках" Наташа прославилась железными нервами. Ничто не могло выбить ее из колеи. Даже когда самые крепкие парни бледнели, начинали отчаянно материться и плакать или, зажимая рот, зеленели и убегали в кусты, Наташа не теряла самообладания. Притчей во языцех стала история о том, как на склад боеприпасов прокрался шахид... Наташа была единственной, кто не сбежал из медсанчасти, помогая врачу составлять протокол опознания погибших. Выйдя из санчасти, она в полной тишине под взглядами сослуживцев залпом выпила банку спрайта, вытерла окровавленные руки о форму, достала сигареты и громко спросила: "Зажигалка у кого-нибудь есть? Свою где-то посеяла!".
А потом, когда цинковые гробы заносили в вертолет, один солдат-первогодок, студент, надевший сапоги после "хвостов" на сессии, затрясся и зарыдал и сел на землю, повторяя "Мама, мамочка, не могу больше!", Наташа рванула его за шиворот, пнула берцем под зад и заорала: "Вставай, д...мо! Мамочка тебе дома будет! Слюнтяй! Что, уже обделался?! Вставай, баба плаксивая, а то пристрелю!" "Да пошла ты! Сама баба!" - заорал в ответ парень и с удвоенным рвением схватился за "цинок". "Молодец, солдат", - кивнула ему Наташа. "Ну у тебя и нервы", - сказал ей потом комбат Мелешко, когда они, сняв головные уборы, провожали взглядом вертолеты.
А сейчас Наташа пожалела, что некому дать ей пинка и наорать, чтобы ноги снова нормально зашевелились и перестали запинаться, как у пьяного в стельку. "На поминках напьюсь, - тупо подумала она, уже увидев на фоне белого шелка знакомый и в то же время чужой профиль, густые русые волосы, черный костюм с галстуком... "Зачем его так одели?.. Он не любил костюмы и никогда их не носил...", - надерусь до потери рефлексов, чтобы хоть пару дней не вспоминать, не думать, а только цитрамон пить..."
Они с Соней стояли друг против друга у изголовья. Их разделял синий гроб. Соня тоже была похожа на грустного мима около Елисеева, и тоже без всякого грима. Машинально Наташа скользила взглядом по другим пришедшим на прощание. Инесса пришла в черном брючном костюме. Алиса - в синем пальто и черном платке. У Аглаи из-под черного пуховика выбился лиловый шарф...
Их взгляды встретились. Соня все прощала Наташе. И Навицкая ответила ей тем же.
"Там человек, он должен жить, шутить, смеяться и любить", - вспомнились слова из Славиной песни, которую он написал в мае... А она опоздала. Не смогла спасти, предотвратить...
Евсеев стоял рядом, воздев глаза к потолку и шевеля губами. Свечка в его руке слегка потрескивала. Его охранникам тоже дали свечи. Парни, больше привыкшие к пистолетам, держали их неловко, капая воском на ботинки и брюки. Елена Прокофьевна тихо плакала. Слишком много горя на нее обрушилось за полгода. Сначала брат, теперь - племянник...
- Вы его мать? - спросила у нее служительница, которая все готовила к службе.
- Тетя. Мать слегла, - так же тихо ответила Томилина. - Сердце.
Батюшка, молодой, русоволосый, с пушистой бородой, проникновенно читал заупокойные молитвы и в конце предложил всем проститься с Вячеславом, целуя иконку на лбу. И голос священника тоже неподдельно подрагивал. Видно, служил он недавно и еще не научился привычно относиться к скорбным церемониям. Особенно когда провожали в последний путь таких же молодых людей, как он...
В Наташиной сумке беззвучно затрясся телефон: пришло СМС. Еще одно. И еще. Не обращая на вибрирующую сумку внимания, Наташа в свою очередь подошла к возвышению.
- Прости, что я опоздала, - еле слышно выговорила она через сдавленное горло. - Прости, что уехала, когда была так нужна тебе... Я же не знала... Прости.
Слезы все-таки прорвались и хлынули безудержным потоком, капая на странно изменившееся и какое-то незнакомое лицо Вячеслава. Они размывали слишком густой и неестественно яркий грим на его лбу и щеках. Наташа попыталась их сдержать, но результат был противоположным. "Прости, Слава, прости", - шептала она.
И вдруг, склонившись для поцелуя (совсем не похожего на тот, у Поцелуева моста), увидела сквозь размытый слезами "тон" черное пятно на скуле размером со свежую вишню, в форме листа кувшинки. Синяк? Родимое пятно? Но у Славы лицо было чистым, без отметин. А губы ощутили под лентой с молитвой что-то ледяное, застывшее... и неровное. Как если бы человеку разбили голову. Но Слава же не падал и не дрался. Что это у него? Откуда?
- Наташа, давай выйдем на крыльцо, - прошептала ей Алиса, - может, тебе на воздухе станет легче... Пошли, мне тоже не очень хорошо.
Наташа молча повернулась и на автомате зашагала к выходу. Астахова еле поспевала за ней.
Чтобы чем-то занять себя и хоть некоторое время не думать о синем гробе и таком неузнаваемом Славе в черном костюме, который он никогда бы не надел добровольно, Наташа достала телефон. Надо узнать, кто и зачем ей строчит сообщения...
"Наташа, только не волнуйся. Думаю, все выяснится. Ефим уже поехал за мной. С Младшеньким сидят Белла и Лиза", - Уланов.
"Наталья Викторовна, Виктора Анатольевича задержала полиция! У него в комнате что-то нашли. Говорили про какой-то сюжет на ютубе. Приехала Белла Генриховна. Я убираю после обыска, она сидит с детьми", - это была Лиза.
"ППЦ! Какой-то утырок заснял Витьку с Томилиным в "Ашане", а сейчас у него под матрацем нашли пузырек из-под мышьяка! Мальцев уже доволен как слон: убийство за неделю раскрыл! Ладно, я им там сейчас устрою трусь-трусь-гусельки!" - негодовал Коган.
В голове у Наташи все завертелось. Виктора задержали. У него нашли пузырек из-под яда. Славу забрали в токсикологию с признаками острого отравления. Перед этим он беседовал с Улановым в "Ашане". А накануне Виктор увидел на Ютубе фрагмент клипа, тот самый, где какой-то идиот заснял их со Славой на речном трамвайчике...
- Наташа! О, Боже! Кто-нибудь, помогите! - как сквозь вату донесся до нее голос Алисы. Ноги почему-то заскользили по шершавым плитам крыльца. "Отравление... Он не разбивал голову и не дрался. Почему у него пробит лоб и синяк на скуле? Не похож... Уланов... клип... мышьяк..."
Удар затылком обо что-то твердое, холодное, каменное. И темнота, которая ненадолго развеялась от покачивания и воя сирены. Бубнила рация. Кто-то отвечал:
- ... да, обморок, ушиб затылочной части головы. Гематома. Подозрение на сотрясение мозга.
"Мне нельзя в больницу, - подумала Наташа, - дома Младшенький, он испугается, если и я пропаду..." - она хотела сесть и сказать, чтобы ее отвезли домой, но тут сознание снова отключилось.

*
В следующий раз она очнулась в больничной палате. Осмотревшись, Наташа увидела светлые стены, закрытые жалюзи и тускловатое ночное освещение. В палате она была одна. Больничная койка с приподнятым изголовьем и бортиками, упругий ортопедический матрац, теплое легкое одеяло. На ней - больничная рубашка. При попытке сесть в затылке бухнул такой кузнечный молот, что к горлу подкатила тошнота и Наташа снова опустилась на подушки.
"Как я сюда попала? Авария? Наезд? Нападение?" - Наташа закрыла глаза. Даже приглушенный свет ламп вызывал резь и отзывался давящей болью в висках и затылке.
И вспомнила. Розы, перевязанные черной лентой. Полутемный собор. Не похожий на себя Слава в синем гробу. Соня, вся в черном, в монашеском платке, бледная, как грустный мим у Елисеева, напротив нее, по другую сторону от застывшего Славиного профиля. Размытый слезами грим. Черное пятно на скуле, похожее на лист кувшинки в Приоратском пруду, где они со Славой однажды в сентябре катались на лодке. Прикосновение губами к чему-то неровному под лентой с молитвой на покрытом гримом лбу Славы. Назойливо вибрирующая сумка. Молчаливые охранники Евсеева, неловко державшие свечи в могучих руках. Шквал СМС: Уланов просит не волноваться, Ефим уже улаживает недоразумение, а с детьми сидят Белла и Лиза. Лиза в ужасе пишет, что у Уланова нашли пузырек из-под мышьяка. Фима обещает устроить кому-то "трусь-трусь-гусельки". Испуганный возглас Алисы. Обмякшие ноги. Удар о гранитные плиты крыльца. Астахова пыталась ее поддержать, но хрупкой и невысокой артистке не удалось удержать более крупную и рослую Наташу. Потом, видимо, ее везли в "скорой"...
- Вот мы и проснулись, умница, - негромко похвалила ее неизвестно откуда появившаяся молоденькая медсестра. - Нет-нет, лежи-лежи, врач не велел нам вставать!
- Что у меня? - тихо, чтобы снова не заработал кузнечный молот, спросила Наташа.
- Сотрясение мозга средней тяжести. Да вы не волнуйтесь. Врач у вас хороший, ему и тяжелое сотрясение вылечить - пара пустяков, - оптимистично сказала девушка. - Вы как? Что-нибудь нужно?
- Который час?
- Половина четвертого.
- Ночи? - Наташа снова прикрыла глаза.
- Как вы догадались?
- Ночное освещение.
- Да вы молодец, - похвалила ее медсестра, - ум ясный, все подмечаете. Недельку-другую отлежитесь и будете, как новенькая.
- Если можно, узнайте, что у меня дома, - попросила Наташа, - мужа... он уехал, вызвали в командировку, неожиданно. Дома сынишка. Ему четыре года. С ним няня и крестная, но он не знает, куда я пропала, и может испугаться...
- Да все в порядке, - заверила девушка, - вашим домашним уже сообщили, где вы. Мальчик просил передать, что придет вас проведать и принесет конфет. За ним хорошо смотрят. Думаю, сейчас он спит. Советую и вам постараться уснуть.
Наташа улыбнулась, когда медсестра пересказала ей слова Младшенького.
- Надеюсь, он принесет моих любимых "Ромашек", - сказала она.
- Их и принесет, - заверила ее медсестра. - А сейчас отдыхайте. В вашем случае сон - лучшее лекарство.
"Да я и так 15 часов была в отключке", - хотела возразить Наташа, но вместо этого зевнула, уютно свернулась под одеялом и через 10 минут уже крепко спала.
*
Белла уже уложила Младшенького, с трудом сладив с возбужденным дневными событиями мальчиком. Потом накормила и выкупала Ташу-младшую и, доверив ее заботе Елизаветы, няни Вити-младшего, зевнула и подумала: "Хорошо, что Ташка у меня изначально искусственница, а то сейчас у меня на нервной почве точно пропало бы молоко, и для ребенка это был бы стресс"...
Около десяти часов вечера раздался сигнал домофона. Белла, сидевшая у плазменного экрана в большой Наташиной гостиной, стремглав помчалась в прихожую. Нужно быстро открыть, пока звонок не разбудил детей.
- Кто? - бдительно спросила она.
- Органы в пальто, - гаркнул Коган, - фу, ну я и задолбался сегодня. Слов нет, а те, что остались, я при тебе не воспроизведу.
Шумно отдуваясь, Ефим вошел в квартиру. Белла тут же увлекла его в гостиную, закрыв двери. Она видела, что мужа распирает от желания поделиться с ней новостями и что он не на шутку взвинчен.
- Мальцев, ушлепок, - с порога завелся Коган, - вцепился в этот пузырек, как в свое основное достояние, и уже явно настроился по-быстрому дело в суд сбоярить, как убийство на почве ревности и показатели по итогам года повысить. Для него все ясно: муж уличил жену в неверности, с ней разбираться побоялся потому, что она - главный добытчик в семье, поэтому предпочел убрать удачливого соперника, боясь, что тот оттеснит его от сытной кормушки!
- Авадакедавра! Такой же дебил, как раньше!
- Конечно! Надо знать Витьку и Натку, чтобы понять, какой бред несет этот придурок. Но судья-то будет не из нашего окружения, и может поверить в "похмельный бред" Мальцева. Да еще видосы эти, - Ефим еле удержался от крепкого словечка, - если их на суде покажут...
- Какие видосы? - навострила уши Белла. - Почему во множественном числе? Про речной трамвайчик у Поцелуева моста я уже знаю. Что - есть еще что-то?
- Да, есть, - Ефим достал телефон. - Смотри. Я с автором этого сюжета еще общнусь...
- Это же Витя и Томилин в "Ашане", - Белла склонилась к экрану мужниного телефона. - Томилин сидит в массажном кресле. Витя - рядом, в зоне отдыха... А что это он делает?
- Витька уверяет, что пакет с покупками Томилина, стоящий у мягкого уголка, сполз и завалился и он просто поправил мешочек. А Мальцев упирает на то, что сверху в пакете лежала бутылка питьевой воды и Витьке хватило времени, чтобы вколоть туда яд. Считает, что Уланов поэтому так долго и возился, а первые симптомы отравления у Томилина проявились через несколько часов, перед ужином, как раз по времени совпадает... Теперь будут искать бутылку и проверять на наличие проколов и остатки яда.
Он вздохнул и поднялся:
- Пойду, курну. Ох и дельце же, с душком!
Белла не курила с тех пор, как узнала о своей беременности. Но сейчас вышла за мужем на балкон и стрельнула сигарету из его пачки "Ротманса".
- Фима, ты что, думаешь, что Уланов на самом деле мог отравить соперника? Да брось! А если бы даже и так... подожди, я же говорю: ЕСЛИ БЫ! Если бы и так - то он бы потом пузырек из-под отравы не сунул бы под свой матрац, а выбросил бы по дороге домой в первый попавшийся канал, благо, их у нас полным-полно. Он же не идиот, чтобы прятать улику у себя в спальне! Он что, хотел, чтобы его побыстрее уличили и посадили? Ты сам-то в эту чухню не веришь?
- Ты права, - Коган мрачно дымил сигаретой. - Далеко не идиот. Потому и работает у меня. Но если сказать об этом Мальцеву, его в другую степь понесет - решит, чего доброго, что Наташка устала от этого любовного треугольника и решила избавиться от обоих разом: одного отравила, другого подставила, и вуаля, свободна, как трусы без резинки! Куда ни кинь, всюду полная опа!
- Итак, надо найти того, кто на самом деле отравил Томилина и постарался свалить вину на Уланова, - гневно сверкнула огромными глазами в темноте Белла. - И притащить его к Мальцеву за нежное место!
- Наконец-то я вижу прежнюю Белку! - довольно ухмыльнулся Ефим, - а то уже начал бояться, что ты уже превратилась в "мыкающую" колясочную кентавриху...
- Чтооооо?! - голос Беллы опасно понизился почти до мужского баритона. - А ты не боишься за такие слова с балкона в Фонтанку слететь, Ефим Коган?!
В гостиной они еще раз просмотрели видео, уже на большом экране с замедлением, и Ефим сказал:
- Жаль, что из-за подлокотника дивана не видно, что Уланов делает с пакетом. Следователь именно в это и уперся: мол, у Витьки была возможность незаметно ввести мышьяк в воду... А Томилин сидел в массажном кресле, закрыл глаза и совсем не следил за своими вещами. Неосторожно. В наше время расслабляться нельзя - тут же штаны на ходу снимут. Итак, Белка, я беру на себя торговый центр, ты прощупай почву в общаге, а Игорь отправится в театр...
Игорь Никольский был четвертым юристом в фирме Когана.
- Он лучше умеет находить контакт с творческими людьми...
- Фима, а поменять нас с Игорем местами ты не можешь? - спросила Белла. Коган настороженно посмотрел на нее, и молодая женщина поспешила объяснить:
- Насчет Стаса можешь быть спокоен, мужья подруг меня не касаются. Просто я наслышана о том, что Вяземский за что-то недолюбливал Томилина и думаю, что мне легче будет вызвать его на откровенность...
- А я думал, что этим летом ты совсем выпала из жизни и все, чему я тебя учил, позабыла, - снова поддел ее муж.
- Чем бы мне в тебя кинуть, чтобы ты перестал ерничать, - задумчиво сказала Белла.
- Гранатой. Тогда точно перестану всерьез и надолго, - ответил Ефим. - Ладно. Тебе поручаю театр, а Игоря отправлю в общежитие. Ну а я пошарюсь по торговому центру и поищу автора этого видео из зоны отдыха, - он хищно тряхнул телефоном, - возьму его за бейцалы и вытрясу, почему ему вздумалось снимать эту встречу, а потом Павлика Морозова из себя строить!
- Сознательный гражданин, авадакедавра, выполнял свой гражданский долг, мать его, - выплюнула Белла.
- А может, так и было, - развел руками Коган, - может, он искренне верит, что настучать на ближнего своего - святая обязанность каждого гражданина. Ты вспомни пример из истории, старушку, которая тащила полено или связку хвороста на костер Яна Гуса: "О, святая простота!". Людей сейчас снова приучают в лучших традициях 1937 года катать "телеги" друг на друга, и это считается чуть ли не подвигом...
- Фима, - сказала Белла, открыв форум на сайте театра Лаврецкого, - надо будет проверить еще одного "героя" или "героиню"... Ты посмотри! Нет, ну у меня просто нет слов...
"Ура! Бегу за шампанским! Услышаны мои молитвы! Вот он и поплатился за то зло, которое причинил моей семье! Реально, я рада! Надеюсь он хорошо помучился и сто раз пожалел, что накатал на нас телегу!" - ликовала среди общей скорби некая "Кисуля на лабутенах". Под ее постом уже было несколько сотен комментариев, в основном гневные: "посылы" по известным адресам, ответные пожелания "самого лучшего" и советы обратиться к врачу на Пряжке...
- Ты мне рассказывал, как Томилин с сестрой подали иск на каких-то идиотов, - припомнила Белла, - да я тогда не особо внимательно слушала. А потом Наташка рассказывала, как эти стукнутые к нему на работу пару раз приходили скандалить и драться. Она им даже разок по шеям надавала.
- Да-да-да! - озарило Ефима, - милая семейка! Не захотели возвращать экскурсионные билеты, ведь на этом они потеряли бы в деньгах, и повезли в Новгород больного ребенка, уверяя всех, что у него аллергия на чьи-то парфюмы. В итоге у нескольких экскурсантов и работников турфирмы - положительный ПЦР, а экскурсовод, отец Томилина, и подавно скончался... Обычно такие обвинения доказать сложно, но за дело взялся я, и этим ушлепкам замаячило лишение родительских прав. Это им пришлось не по нутру. Они и передо мной пытались кулаками трясти, да не на того напали и быстро переключились на Томилина. Зришь в корень, Белка. Эту семейку Адамсов тоже надо проверить. Уж очень похожа автор письма на мадам Фетюкову...
Белла прыснула:
- Ну и фамилия! Откуда она у них? Ну и ну, в самый раз пришлась ко двору!
- Я тоже долго ржал, - Ефим набирал на телефоне номер Никольского, - и подумал: какое точное определение для них. Фетюковы, и этим все сказано!