Когда возможны даже динозавры

Журнал "Ролан"№5 [80] Июль'2008

Фридрик Тор Фридрикссон не просто исландский режиссер. Он олицетворяет собой весь исландский кинематограф. Главный режиссер страны, основатель Рейкьявикского МКФ, первого журнала о кино в Исландии, национального киноинститута. Продюсер, который работает как с местной молодежью, так и с главными режиссерами мира. И еще у него очень странные фильмы, в пространстве которых может произойти все что угодно.



- Ваша карьера как режиссера началась с документальных фильмов...
- Первый свой документальный фильм я снял в 1981 году, и он был посвящен рок-направлению в музыке. Я снимал Бьорк — в ту пору она была совсем молоденькая. Этот фильм шел во многих странах и до сих пор популярен благодаря ее имени. Потом я снял фильм об аскетах — людях, которые предпочитают одиночество и живут в своих домах совершенно одни. Этот материал впоследствии очень пригодился для моего художественного фильма "Дети природы". Другой документальный фильм был об одном весьма своеобразном мужчине, который жил в маленькой северной деревушке и считал, что всем людям нужно одеваться как ковбоям. Этот фильм называется "Исландские ковбои" и его никогда не показывали за границей Исландии.
- А почему вы потом решили снимать игровое кино?
- Каждому режиссеру полезно начать с документального кино. Оно развивает умение схватывать атмосферу, а научившись этому, режиссер получает возможность ее прочувствовать. В этот момент начинается уже игровое кино. Я не снимал документальное кино с 90-х годов, и кажется, пришла пора к нему вернуться. Вот уже целый год я работаю над документальным фильмом об аутистах со всего света, не только из Исландии, но и из других Скандинавских стран, Америки. У меня уже есть 350 часов отснятого материала, может быть, из этого получится и сериал. Фильм сейчас на стадии монтажа и одновременно идут съемки.
- Ваши документальные фильмы придерживаются конкретного направления или это скорее какой-то эксперимент с формой и содержанием?
- Я не думаю, что мои фильмы принадлежат к какому-то конкретному направлению, они довольно традиционные. Я никогда ничего не комментирую, мне кажется, что предмет документального кино говорит сам за себя. Но в моем последнем фильме, возможно, появятся комментарии. Я имею в виду слова матери, ребенок которой — аутист. Когда мы начали снимать, он был в очень плохом состоянии — почти не говорил и вообще мало что понимал. Но мы поехали вместе в Америку, в Техас, прошло немного времени, и он начал многое осознавать, говорить… процесс коммуникации состоялся. Все это было похоже на чудо!
- В ваших игровых фильмах всегда очень интересно подается тема христианства, различные библейские мотивы или метафоры. Эта тема актуальна для Исландии или только для вас?
- Исландцы не так уж и религиозны. А я, честно говоря, и сам не знаю, что делаю в своих фильмах. Как-то один критик сказал мне, что все мои фильмы о несчастных, разрушенных семьях. А я никогда об этом особенно не думал, это никак не относится к моей жизни — я просто снимал кино. А христианские символы, метафоричность приходят сами собой.
- И все же выглядит это достаточно саркастично, в "Холодной лихорадке" обыгрывается мистерия, в "Ангелах Вселенной" есть момент, когда герой идет по воде, или взять намек на четырех всадников Апокалипсиса… Кажется все же, что это не совсем бессознательно и несет какой-то публицистический оттенок.
- В "Холодной лихорадке", по-моему, больше буддистских тем. А смысл фильма касается не вопросов веры — он в том, что надо уважать верование других людей. Что касается прогулки по воде в "Ангелах Вселенной", то не секрет, что сумасшедшие, чересчур артистичные люди, часто считаются среди обычных людей святыми. И здесь я обыгрывал именно эту мысль.
А вообще для меня все сверхъестественное — естественно. Мы часто становимся свидетелями огромного количества событий, которые кажутся нам нереальными, а на самом деле они абсолютно естественны. Природа сверхъестественного вполне реальна. Я всего лишь снимаю то, что вижу.
- Самый ранний ваш фильм, вышедший в России, — "Дети природы". Но от фильма к фильму ваши герои становились все моложе и моложе, с чем это связано?
- Да ни с чем. Если у меня в голове поселяется идея и я не могу от нее избавиться, я начинаю испытывать боль. И тогда я беру эту идею, мысль, причиняющую мне боль своей нереализованностью, и воплощаю ее на экране. Снимая фильмы, я всего лишь стараюсь освободить свой разум, а о возрасте своих героев я никогда не задумывался. Я могу снимать один фильм и параллельно думать о следующем. Например, мальчика-аутиста можно было бы снять в моем будущем игровом фильме — интересно же, где он живет, что его окружает… Наверное, я так и сделаю, а уж сколько лет персонажам — какая разница!
- Расскажите о международном кинофестивале в Рейкьявике. Каким вы его задумывали и что он представляет собой сейчас?
- Я думаю, что фестиваль — один из способов показать качественные фильмы людям. А как еще этого добиться? Мне хотелось, чтобы люди получили возможность посмотреть фильмы, и в частности мои собственные фильмы. Вначале он был очень небольшой — к нам приезжали 1-2 гостя. Но сейчас он сильно разросся, мы показываем около ста картин. И когда в течение десяти дней вы смотрите около пятидесяти фильмов как минимум, в голове начинается полный хаос. На мой взгляд, недостатком фестиваля стали его непомерные объемы и размеры, особенно для такой маленькой страны, как Исландия. Но я уже не являюсь его руководителем, я просто член одного из комитетов, что довольно почетно. Но если где-то за пределами Исландии я встречаюсь с интересным режиссером или актером, у меня есть право пригласить его на наш фестиваль.
- Масштабы кинопроизводства в Исландии — это большая загадка для всех, кроме самих исландцев. В каком состоянии сейчас находится ваше кино?
- У нас снимается около семи игровых фильмов в год и очень много документальных фильмов, среди которых, наверное, не больше десятка истинно качественных и хороших. Любят снимать короткометражки, появляется все больше телевизионных фильмов. Раньше многие фильмы снимались на моей студии "Icelandic Film Corporation", я поддерживал и молодых исландских режиссеров, и независимое американское кино. Но слишком много было необдуманных решений, и сейчас я пересматриваю свои позиции, поэтому немного отстранился и уже не так заинтересован в выпуске картин исключительно на моей студии.
- Как обстоит дело с дебютами, насколько сложно выпустить в Исландии дебютный фильм?
- Если молодому режиссеру есть что сказать и сценарий хороший, то деньги найти нетрудно. Бюджет такого фильма составляет примерно $2-3 млн. Половину бюджета выделяет правительство страны, а вторую половину уже ищет моя студия, преимущественно в Европе.
- Вы сотрудничаете со студиями Ларса Фон Триера и Френсиса Форда Копполы. В чем заключается это сотрудничество?
- Сотрудничество с Копполой оказалось не очень удачным. Нашим проектом был типичный американский фильм, и в результате мы оба оказались им недовольны, главным образом актерской игрой. А вот с Ларсом Фон Триером у нас, наоборот, многолетние плодотворные отношения, вместе мы спродюсировали около 20-30 фильмов. Я даже сыграл в его последней картине "Самый главный босс" одну роль — такого вспыльчивого исландца. Нас связывает давняя дружба.
- Иногда возникает ощущение, что европейский кинематограф переполнен манифестами, которые несут многие режиссеры. Как вы к этому относитесь?
- Мне кажется, все эти бесконечные направления скорее ловкий маркетинговый ход. Что такое "Догма 95"? Это всего лишь малобюджетное, независимое кино, но назвав это "Догмой", его создателям удалось продать множество своих картин. Такой маркетинговый трюк.
- А вам как продюсеру не хотелось придумать что-то вроде "Исландской новой волны" и под этим манифестом продавать исландское кино?
- Нам, исландцам, не нужны никакие маркетинговые трюки. Мы и так продаем свои картины вполне успешно.
- Изображение Америки в ваших фильмах всегда несет в себе саркастический оттенок. Это отражает позицию самих исландцев?
- Исландцы довольно долго чувствовали себя оккупированными Америкой, испытывали на себе ее навязчивое влияние. Примерно такое же, как и многовековое влияние датчан. Я думаю, что для всех исландцев, которые заботятся о сохранении своей страны, важно оградиться от влияния американской психологии. Я снимал о том, что пережил сам, когда был маленький. Мы действительно так чувствовали. Не случайно в "Холодной лихорадке" главный герой — японец. У Японии и Исландии есть нечто общее: обе эти страны имеют подавляемую извне богатую историю, культуру. А что такое Америка? "Плавильный котел наций" — смесь всех культур, у нее нет бэкграунда. Их цивилизация — торгово-рыночная, нацеленная на производство все большего и большего количества денег, мне так кажется.
- Как воспринимают ваши фильмы сами исландцы?
- Одни мои соотечественники меня любят, другие — ненавидят. Наверное, если бы все меня только любили, то жизнь и сама любовь выглядели бы очень скучно. Не любят меня в основном за фильм "Исландский ковбой", там я отобразил свою страну не очень презентабельно. А смотреть на себя в зеркало приятно не каждому.
- И все-таки в национальном характере исландцев есть ощущение своей страны как странной, непонятной, парадоксальной?
- Понимаете, мы просто более наивны, мы верим в то, во что в других странах уже давно не верят. В сказочных гномов, фей, в привидения… Мы уважаем любое верование и не смеемся над ним. И если мой сосед скажет: слушай, я видел динозавра в своем саду! Я поверю ему и пойду смотреть на динозавра. Ведь этот человек, не плохой, не ненормальный — а что если он и вправду видел в своем саду нечто особенное?! Согласитесь, подобная ситуация где-нибудь еще невозможна — вас обоих сразу назовут сумасшедшими. Исландия была изолированным островом в течение многих-многих лет, у нас островное сознание, мы очень близки к природе и поэтому мыслим иначе. У нас все еще живы элементы культуры, давно ушедшие в небытие в других странах, которые активно перемешиваются друг с другом, стирая самобытность. И то, что кажется странным для вас, совершенно естественно у нас, в Исландии!

www.paradisegroup.ru